Мое сердце сжалось из-за Сойера. Я обнаружила, что прижата к цементной стене параллельно тюремному охраннику. Дверь зацепилась за резиновую пробку на полу и закрылась не до конца.

— Почему бы тебе не позволить мне самому беспокоиться о статусе моих отношений, — спокойно предложил Сойер.

— Просто ты так долго работал над этим, — цыкнул Александр.

— Он выглядит достаточно уверенным, — сказал Роман веселым тоном. — Она, должно быть, еще не знает о начале.

— Посмотри на его лицо! — Дмитрий рассмеялся. — Она не знает. Он хранил свои секреты все эти годы. Думаю, что я впечатлен.

Один из братьев рассмеялся. Охранник заметил, что дверь приоткрылась на дюйм, и прижал к ней руку, пока она со щелчком не закрылась. Я оставалась на месте еще пять минут, надеясь услышать лакомые кусочки их разговора.

Какие секреты Сойер хранил все эти годы? Что он скрывал от меня? Имели ли они в виду все то, что Сойер скрыл от меня? Или что-то еще?

Играл ли с ними Сойер? Или он играл со мной?

Или они играли с нами обоими?

Я чувствовала головокружение и дезориентацию. Было слишком много «что, если», слишком много неизвестных. И теперь, в свете всего этого, я собиралась очистить имя Волковых. Я, пошатываясь, направилась в туалет, следуя указателям, пока не закрылась в какой-то дыре и не выплеснула всю оставшуюся энергию.

Когда мне наконец удалось взять себя в руки и успокоиться, я плеснула на себя водой и потратила минуту, чтобы собраться с мыслями. Я проверила свой телефон и заметила четыре пропущенных звонка. Одно из них было от Мэгги. Она не оставила сообщения. Остальные три были из местной полиции Фриско. Они каждый раз оставляли голосовое сообщение, спрашивая, где я и не могла бы я, пожалуйста, зайти, чтобы они могли мне помочь. Я мерила шагами туалет, решая, перезванивать им или нет. С одной стороны, я не могла объяснить им, что я сделала. С другой стороны, я не хотела становиться случайным подозреваемым. Или жертвой. В зависимости от того, как сложилась эта встреча, она действительно могла пойти в любом направлении.

Я вернулась как раз вовремя, чтобы встретить Сойера, когда он выходил из комнаты. Наши взгляды встретились, и это казалось случайным, как будто он надеялся избежать взгляда на меня. Мы стояли там долгую минуту, не разговаривая, не зная, что сказать. Что-то потемнело в нем, переместилось в тень, где это было бы скрыто, защищено от света. Но я была слишком не в себе, чтобы понять, что он хотел от меня скрыть. Я была просто счастлива видеть его живым и невредимым.

Он протянул руку, но промолчал. Охранники были повсюду, и я подозревала, что большинство из них были подкормлены братвой. Даже стены, вероятно, подслушивали в таком месте, как это. Я бы подождала, чтобы расспросить его обо всем, пока мы не вернемся к его машине.

Когда мы вернулись к машине, Кейдж стоял прислонившись к бамперу, а взволнованная Джульетта сидела на заднем сидении. Я перешла на бег, пробежав через парковку. Она выпрыгнула из машины в мои объятия, где я закружила ее и сжимала до тех пор, пока ни одна из нас не смогла легко дышать.

— Мама! — закричала она, прижимаясь ко мне. — Я так сильно по тебе скучала!

— Я тоже скучала по тебе, милая. Так сильно.

Я не знала, как долго мы так стояли, я просто держала ее, обнимала и плакала в ее растрепанные волосы. Но когда Сойер наконец откашлялся, чтобы привлечь наше внимание, солнце стояло низко над горизонтом, и холодный ветер колол мое мокрое лицо.

— Нам нужно возвращаться, Каро, — тихо сказал Сойер.

Я обернулась, едва вспомнив, что он был здесь.

— Ты хочешь познакомиться…

Он покачал головой.

— Мы можем сделать это позже.

Одарив его улыбкой облегчения, я отнесла Джульетту на заднее сиденье и забралась в машину вслед за ней. Кейдж занял мое прежнее место впереди, а Сойер скользнул на водительское сиденье, не оглядываясь.

Оказавшись в безжалостной пробке часа пик, мы с Джульеттой прижались друг к другу и наслаждались одним воздухом. Мужчины молчали, пока я задавала Джульетте вопросы о ее возможных травмах и ее пленении, пока она не смогла ответить мне без зевоты. После этого я, наконец, позволила ей прислониться ко мне, и она заснула через несколько минут.

Я некоторое время гладила ее по волосам, наблюдая, что она в безопасности и покое в моих объятиях. Вероятно, она не спала всю ночь. Я зевнула, осознав, что тоже не сомкнула глаз.

Когда моя дочь была в безопасности, относительно невредима и находилась рядом со мной, прошло совсем немного времени, прежде чем я тоже почувствовала тяжесть на веках и выброс адреналина после таких травмирующих двадцати четырех часов.

Когда я проснулась, у меня был чертов список дел, но шум машины и незнакомое чувство безопасности погрузили меня в тяжелый сон без сновидений, которому я не смогла сопротивляться.

Я столкнусь с последствиями, когда проснусь.

Я заморгала в темноте и попыталась разобраться в кровати подо мной. Мой разум двигался медленно, медленнее, чем мои ленивые конечности, уютно устроившиеся в роскоши. Где я была?

Потом все это вернулось разом, как ведро холодной воды мне на голову. Я протянула руку, пытаясь разобраться в комнате. Мои руки наткнулись на тело, крошечное тело. Джульетта.

Я притянула ее ближе к себе, снова обнимая ее. Она издала восхитительный звук протеста, но не проснулась.

Мой разум начал мыслить более ясно, когда я изо всех сил попыталась стряхнуть тяжелую сонливость. Мы заснули в машине Сойера на обратном пути из Центра содержания под стражей. Она была здесь. Она была в безопасности.

О, слава Богу.

Прижимая ее еще крепче, я позволила своему разуму просеять события дня и то, что от меня требовали. Округ Колумбия, Пахан, Аттикус… Все это возникло из моих худших кошмаров.

Это было именно то, чего я не хотела, чтобы произошло.

Это был именно тот сценарий, против которого я так упорно боролась.

И все же мы были здесь.

Я облизала сухие губы языком, сделанным из наждачной бумаги, и поморщилась от ужасного привкуса во рту. Приподнявшись на локте, я увидела, что время близилось к полуночи. Я проспала около шести часов, но чувствовала себя лучше, чем когда-либо за последние недели, с тех пор как Сойер снова появился в моей жизни.

Худшее случилось, а я все еще была здесь, Джульетта все еще была здесь. По большому счету, мы не были в полной безопасности. Мы были не так далеко от этого уродства, как я бы предпочла, но мы обе все еще были живы.

Осторожно высвободив руку из-под нее, я тихо проскользнула в ванную Сойера и воспользовалась зубной щеткой, которую забыла раньше. Затем я умыла лицо и собрала волосы в беспорядочный пучок на макушке. Сняв рубашку из шамбре, я сменила свою уличную одежду на пару шорт для сна и толстовку, которая свисала с одного из моих плеч. Гораздо лучше.

Только теперь я была голодна.

С включенным позади меня светом в ванной я постояла в дверях еще несколько минут, наблюдая, как спит Джульетта. Ее грудь ритмично двигалась, а руки были прижаты к щеке. Она была таким ангелом, полное совершенство в человеческом обличье.

Мое сердце снова сжалось от болезненной реальности того, что я почти потеряла ее. Вот почему я шла наперекор всему, делая все, что считала правильным, умным и рассудительным, и делала то, чего от меня хотели боссы. Именно из-за нее я снова рискнула своей жизнью, свободой и своим почти идеальным криминальным прошлым (по крайней мере, на бумаге), чтобы украсть у ФБР и уничтожить драгоценные улики. Она была причиной, по которой я пренебрегала здравым смыслом и тем, что означало бы возвращение Пахана на улицы. Я бы сделала все, чтобы моя дочь была в безопасности.

Наконец, поверив, что она в достаточной безопасности, чтобы уйти на несколько минут, я на цыпочках вышла в коридор и тихо прокралась в гостиную. Телевизор был включен, окрашивая комнату в голубые тона.