Мелори и Данте сумели выбраться раньше и теперь стояли в стороне, оглядываясь во все стороны.

— Вот они! — воскликнула женщина, указывая рукой в сторону школы.

Бабетта стояла на месте, в метре от Роуз. Роуз что-то крикнула ей и, спотыкаясь, побежала к нам. Мы ринулись ей на встречу.

— Мааама! — кричала девочка, заливаясь слезами.

Она прыгнула Мелори на руки и мертвой хваткой вцепилась ей в шею.

— Все хорошо, все хорошо, — приговаривала женщина, больше утешая себя, нежели плачущую Роуз.

Пока они были заняты друг другом, мы глядели на Бабетту, которая стояла в десяти метрах от нас, не двигаясь с места. Вдруг её губы растянулись в демоническом оскале, изуродовав детское лицо, и она, резко сорвавшись с места, ринулась в школу с несвойственной ребенку быстротой.

Не задумываясь, мы побежали вслед за ней. Быстрее всего бежала Мелори на руках с Роуз. Женщина теперь походила на взбешенную львицу, дитя которой посмела обидеть жалкая гиена.

Если в коридорах мы упускали из виду Бабетту, то она тут же появлялась, словно специально хотела, чтобы мы её догнали. Вся школа была пуста — людей больше интересовало происходящее на улице.

Пробежав несколько коридоров, мы нашли девушку входящей в актовый зал. Зашли вслед за ней. Большой зал пугал своей мрачной тишиной. Мы вышли в центр зрительских мест и беспокойно огляделись. Казалось, Бабетта испарилась в воздухе. Не было слышно даже шороха, лишь частое дыхание Роуз.

Вдруг все источники света в зале разом зажглись, на мгновение ослепляя нас. А через секунду из-за кулис на сцену вышел мужчина в костюме, вещая громогласным иронически возвышенным голосом:

— О, срам людской! Согласие царит меж бесов проклятых, но человек, — сознаньем обладающая тварь, — чинит раздор с подобными себе; хотя на милосердие Небес надеяться он вправе и завет Господний знает: вечный мир хранить, — живет он в ненависти и вражде. Опустошают Землю племена безжалостными войнами, неся друг другу истребленье…[2] 

Алан остановился в центре сцены и сделав жест рукой, показательно поклонился.

— Правда ли, театр удивителен? — произнес он, выпрямившись. — Люди смеются и плачут, глядя, как другие люди изображают страдания и радость вымышленных персонажей. Они умышленно дают себя одурачить, лишь бы ощутить эти эмоции. В большинстве своем им хочется увидеть страдания и волнение актеров, ибо чужая радость не вызывает такого трепета души. А если на сцене кто-то красиво умирает, то спектакль уже можно назвать удачным! Кинематограф никогда не сравниться с театром. В театре нет права на ошибку. Актеры напряжены, они боятся оступиться, боятся забыть слова, и вздрагивают от любого громко звука или неуместного смеха из зрительского зала. — Алан начал медленно прохаживаться по сцене. — Театр реалистичен. Ведь в жизни вы так же обычные наблюдатели. Но в театре все происходящее на сцене никак не отразиться на течении вашей жизни, чего не скажешь о реальности. Поэтому театр так удивителен. Актеры переживут рождения и смерти, убийства и предательства, радость и горечь утрат. Они будут в вечном напряжении, они не смогут переснять кадр, сделав ошибку, у них будет лишь один шанс, как в жизни. Но это будет жизнь персонажа. Актеры и зрители, они вместе создадут картину жизни, вместе пройдут её и уничтожат. И все это будет осуществлено лишь для того, чтобы вызвать у зрителя эмоции. Эмоции! Они смысл всего. Реакция постороннего. Восторг от мысли, что, наблюдая за тобой, человек способен искренне засмеяться или заплакать. Случайный взгляд на зрительский зал, слезы в их глазах, и актер ликует! Он изощряется, страдает, плачет, но в душе у него восторг! И этот восторг несравним с эмоциями зрителей.

Демон замолчал, растянув губы в странной мечтательной улыбке.

Данте угрожающе зарычал, громко скрипнув зубами.

— Какого черта ты появился?

Алан взглянул на него и слегка наклонил голову.

— Захотелось поглядеть на агнца, которого вы так некстати перетянули на свою сторону. — Тут Мелори крепче прижала к себе Роуз. — Не волнуйся, Мелори, сегодня я дам тебе время насладиться радостью материнства. Как интересно сложилась ситуация, не правда ли? Женщина, не способная завести семью и ребенок, которому судьбой предначертано жить в страданиях. И вот они объединились, дабы скрасить одиночество друг друга. Даже я впечатлен.

— Говори, что тебе нужно, и уходи! — воскликнула, не сдержавшись, Мелори, руки которой дрожали от страха за ребенка.

— Не говори так, Мелори, — хмыкнул демон, — ибо я наконец-то пришел рассказать тебе правду. Правду о твоем таком необычном бессмертии. Ты и сейчас хочешь, чтобы я ушел?

— Хватит…  — дрогнувшим голосом проговорила женщина. — Хватит играть со мной.

— Еще рано, — усмехнулся Алан. — Я должен доиграть свою роль, и мне не терпится увидеть твои эмоции по окончанию нашего маленького спектакля. Четыреста лет я был актером с тех пор, как узнал правду о тебе. Признаюсь, был соблазн отыграть конец спектакля сразу же, но тогда я бы не добился нужного эффекта, не увидел отчаяния на твоем личике. Ты необыкновенная женщина, Мелори, и мне даже жаль, что скоро наша игра закончится. Интересно, что ты будешь чувствовать, узнав, какая цена твоего могущества?

Мелори глубоко и как-то сокрушенно вздохнула, опустила Роуз на землю, но крепко сжала её руку, и смиренным хриплым голосом проговорила:

— Говори уже, и оставь меня в покое…

Но Алан не спешил. Он разглядывал её лицо, довольно улыбаясь, как художник разглядывает свой шедевр.

— Демон исполняет просьбу умершего, — заговорил он после короткой паузы, — после чего входит в его тело и спустя некоторое время убивает. Смерть неизбежна. Она настанет, рано или поздно, и если демон выбрал момент, его уже нельзя изменить. Умерший, моля о помощи, может спасти себя, излечить кого-то от болезни, уберечь от смерти и платит за это своей жизнью. Умершие существуют почти две тысячи лет, и за это время случалось много странностей, которые поражали даже демонов. Как правило, в нашей практике не было случайностей или удивительных совпадений, так как мы продумывали каждую деталь. Но некоторые вещи мы намеренно оставляли идти своим ходом, чтобы посмотреть, что же случиться и получить важный опыт. И все же это были незначительные вещи: беременная женщина, ставшая умершим, сиамский близнец, смертельно раненый человек, просящий о жизни. Но твой случай уникален, единственный в своем роде! Такое совпадение…  нет, не совпадение, судьба! Случай, достойный пера романиста! Девушка взмолила Дьявола, чтобы спасти своего брата от туберкулеза. Она проклята, и вскоре демон внутри неё выбирает удачный случай для её смерти. Казнь. Девушка, выросшая в женщину, ложиться под топор. Ничего не помешает казни, ибо это воля демона. Но что же? Вдруг в тот момент, когда топор палача взмывается вверх, кто-то взмолил дьявола…  о спасении этой женщины! Парадоксальный случай! Демоны в Бездне в замешательстве, и дают свое позволение, чтобы узнать, что же будет дальше. Женщина умирает. Молитва не помогла? Нет, наоборот! Женщина спаслась, её душа неприкосновенна. Ни демон внутри неё, ни демон снаружи не смогут ей навредить. А что же второй взмоливший человек? Казалось бы, он должен быть обычным умершим, но все не так просто. — Алан сделал короткую паузу, и с широкой ухмылкой продолжил, — Этот человек не смог дождаться, пока демон запланирует его смерть, и с горя оттого, что не смог спасти женщину, совершил самоубийство — редкое явление среди тех, кто должен стать умершим. Умершие-самоубийцы долго не живут, ибо демон почти сразу же захватывает их. Но и тут нас ждало потрясение. Его демон так же не может поглотить его, ибо женщина в своей молитве выпросила жизнь для этого человека. Несколько правильных слов, за которыми мы не уследили…

С каждым его словом глаза Мелори расширялись от накатывающего озарения. Она отступила назад, выпустив руку Роуз и в невообразимом изумлении глядела на демона.