«Сделай глоток — и ты станешь бодрее и лучше прежнего», — говорила Жива, когда путники наведывались в гости к ней. И те действительно чувствовали себя намного энергичнее и свежее, стоило только чудодейственному напитку пролиться в уста их.

Живая вода, как и мёртвая, одинаково упоминались в сказках. Каждый герой былинный сталкивался с ними, будь то добряк в лице Ивана или злодей, коим выступал Кощей. Они обе целебные и в мире нами с вами познаваемом ценность представляли великую. Ради одной бутыли многие цари готовы были закладывать целые состояния, и это не словца красивого ради сказано, а подчёркивание значимости божественного напитка.

— Сэр Хог, закрой, пожалуйста, глаза и попытайся расслабиться, — попросил Орфей.

У каждого своя музыка. Для одних рэп под биты усладой становится, другие душу ублажают диким рок-н-роллом, третьи погружаются в приятные объятия клубного мотива. А есть и те, чья музыка — тихая, гармоничная и безмятежная, будто водная гладь в безветренную погоду. Она, проливаясь из музыкального инструмента, как свет нисходящий, невзначай, ненастойчиво заставляет слушателя на некоторое время забыть про рефлексию и уныние, переживания и тяжёлые раздумья. Это просто музыка, в которой ничего нет, но одновременно есть.

Альтовый гобон — первое, о чём подумал Хог, стоило ему только услышать мелодию. Звучание палочки, на которой играл Орфей, как на флейте, будто из начального показа старенького мультфильма, сюжеты в которых просты и наивны, а мораль понятна даже маленькому ребёнку: жили-были оные, столкнулись с трудностями, но благополучно их разрешили. Такие истории не предусматривают неожиданные сюжетные повороты али интриги всякие. Им такие сложности чужды.

Сейчас, держа правую ладонь на левой груди и держа глаза закрытыми, Хог… не погрузился в раздумья. Не произошло того волшебного эффекта, что сразил его тремя неделями ранее, когда парень, пьяный и побитый, домой от Эса возвращался. И это не то, чтобы плохо — струнный инструмент фактически всколыхнул уязвимую душу, сокрытую под панцирем бравады, а палочка лишь кисточкой нежной по скорлупе слегка скользнула, — но давало понять главное: никакого глубокого смысла в мелодии нет. Она целительна настолько, насколько вообще возможно. Не ассоциативна, бесстрастна. В абстрактном плане формируется пейзаж сказочного терема, окно которого вот-вот откроется, и покажется из него не то бабушка весёлая, не то ещё кто, чей образ не таит в себе оттенки злотворного.

Хог открыл глаза. Музыка стихла. Орфей уже убрал палочку и просто сидел на стуле в безмолвном ожидании.

— Ну как?

— Если честно… оу, — Хог удивился. Не то, чтобы сильно… хотя нет — сильно: тошнота никуда не исчезла, но в своей весомости понизилась она настолько, что Лимит её практически не ощущал. А вспыхнувшая жёлтым свечением реза на руке испарялась прямо на глазах, мелкими флюидами кверху подымаясь. Волонтёр почувствовал себя вновь энергичным и бодрым, как прежде.

— Что… это было? — спросил он. — Ты сотворил… живую воду?

— Простой обряд по изгнанию из тела хвори, — рассмеялся Орфей, однако скромный ответ Лимита не устраивал. Ему нужны были подробности. — Сэр Хог, помнишь, я говорил тебе, что родился в Лимитерии?

— Да, помню.

— Я потомок Акварики, которая входит в состав Лимитеры. В нашем клане немаловажную роль играет культ воды, так что… ну… не удивляйся ты так тому, что сейчас произошло.

— Легко сказать.

— Ага, — согласился с хозяином Пряник. — Мы много раз посещали Акварику, но как-то не доводилось нам попадать на сеанс к шаману.

— Во-во. К ним обычно очередей дофигища и бабла они за свои услуги просят богато. Я думал, что просто обдирают людей, подкидывают им липу — а оно вон, как оказывается.

Хог и енот пристально посмотрели на Якера.

— Так ты — шаман?

— Нет, что вы? Это родители мои были шаманами. Я всего лишь позаимствовал пару секретов из их книг и… в общем, как-то так, — развёл руками блондин.

— Пару, две пары, три — это не важно. Сам факт того, что ты можешь приготовить живую воду буквально из нифига, уже накидывает тебе несколько очков к успеху. Ты… ты, чёрт подери, талантище!

— Сэр Хог, Пряник, спасибо вам, конечно, но я не считаю себя прям таким талантливым, каковым меня видите вы. Вот матушка и батюшка мои — да, у них руки были золотыми. Всё умели делать, все обряды и рецепты знали.

— Тебе вроде четыре года было, не так ли?

— Верно, я их практически не помню.

— Тогда…?

— Я учился у сестры.

Хог вздрогнул. А ведь Орфей вскользь рассказывал о том, как его вместе с сестрой отправили в Росскею, когда рушилась Лимитерия. Подробности в рассказе не прозвучали, однако…

— Н-нет, она не умерла, всё хорошо! — вмиг добавил Орфей, предугадав вопросы товарищей. — А что с ней? Вы поругались?

— Да не то, что бы… эх, там… сложная история.

— Расскажешь?

— Ну… не сейчас. Мне нужно вернуться на пост.

— Окей, — Хог усмехнулся и показал мальчугану большой палец. — Будет время — залетай в гости. Тебе бродяга и его псина всегда рады.

— Спасибо, — Якер улыбнулся, после чего встал и направился к выходу.

Лимит и Пряник остались одни.

— Заметил, да? — тихо вопросил волонтёр.

— Ага. Для него тема с сестрой — болезненная, — кивнул енот. — Но об этом мы покумекаем потом. А сейчас…!

Зверь оскалился и снова укусил брюнета, и тот взвыл истошно словно кот, которому дверью яйца прищемили.

— Какого хрена, ты, чёрт?

— Это тебе за псину, сволочь!

— Ты чё, обиделась, псина?

— Ну всё! Ты меня разозлил!!!

***

Долго ли, коротко ли, но вот минул день, а следом за ним ночь. На рассвете Элли сообщила о скором прибытии к месту назначения, чему несказанно обрадовались все, но особенно — Хог. Все, как один, готовились к скорой высадке.

Почему остров зовётся Златогором? Всему причиной является большая восходящая к небесам гора, то ли из-за лучей Солнца, то ли сама по себе издали кажущаяся золотистой. У подножия её располагался относительно большой городок, всем своим видом дающий понять, что здесь никогда не спят. Много улиц, много домов и мест для проведения азартных игр, коими местные себя баловали. И люди здесь из-за постоянного солнцепёка загоревшие, черноволосые. Белокожих тут принимали за иностранцев.

Орфей посмотрел через подзорную трубу в искомую сторону и, увидев первые очертания Золотой Горы, незамедлительно объявил:

— Вижу сушу!

— Наконец-то! — блаженно улыбнулась Юля.

— Говорят, местные девчонки ходят в купальниках и к чужеземцам приветливы. Мне тут определённо понравится, — хмыкнул Эс.

— Сначала встретимся с главой города, а уж потом можно будет и побить баклуши, — сказала Элли, на что вышеупомянутая троица ответила кивками.

Потом эрийка посмотрела на Пряника и добавила:

— Зови лимитера.

Тот кивнул и улетел внутрь «Варяга».

Хог появился буквально через несколько секунд. Но то, что он сделал потом, шокировало абсолютно всех: вместо того, чтобы поздороваться со всеми, парень с разбегу выпрыгнул за борт корабля и быстрее звука побежал по морю. Ему хватило мгновения, дабы оказаться по щиколотки в обжигающем кожу песке.

Вот он, тот миг, о котором потомок Лимитеры мечтал с тех пор, как сел на корабль.

— Любимая моя, родная, милая! Впредь ничто нас с тобой не разлучит: ни бытовуха, ни ужасная реальность, ни синяя стерва! Мм, какой запах! Ты невероятно чудесная! — Хог упал на колени, постарался как можно больше обхватить руками пространство вокруг себя и начал целовать землю с чувством полной любви и страсти. Вы даже не представляете, как искренне и сильно в сей час рад он был, что наконец-то мучительная качка закончилась, а ноги сошли с треклятого «Варяга». Был бы сентиментальным — точно бы разрыдался от счастья.

А на корабле царил громкий хохот. Лишь Орфей улыбкой ограничился, в душе радуясь за своего друга.