— Я знаю, матушка, — откликнулась она, после повернулась к служанке. — Голубое платье, к нему украшения с хрусталем. Обед семейный, посторонних не предполагается.

— Как это не предполагается, — продолжила возмущаться королева. — Твой отец тащит к нам этого своего, даже слова не могу подобрать кого.

— Думаю, — прищурилась девушка, — вы хотели бы использовать слово «выродок», но воспитание не позволяет вам его произнести. Назвать же нашего гостя бастардом вы не можете, поскольку это автоматически напоминает вам и о моем не слишком законном происхождении. Впрочем, последнее уже благополучно разлетелось как минимум по столице, так что пятно на вашей репутации, хоть вы и пытались его скрыть, все равно проступило.

— Что ты говоришь, — Марлене отступила на несколько шагов, потом сделала слугам знак удалиться. — Как у тебя только язык поворачивается произносить такое?

— Примерно также, — позволила себе жестокий ответ дочь, — как у вас в свое время раздвигались ноги перед неким Норбертом Энгелем. Я ведь верно произнесла его имя? При этом вы, матушка, даже не озаботились вопросом предохранения. Да, возможно, мой образ жизни куда более распущенный, но я слежу затем, чтобы не осчастливить вас с отцом внуками. Хотя, как показывает практика, сейчас мне бы простился даже выводок малышей от разных любовников.

— Как ты можешь быть такой жестокой, Беатрис? — королева опустилась в кресло и согнулась, закрывая лицо руками. — Мы с отцом растили тебя доброй девочкой, а сейчас твои речи способны убить.

— Вы с отцом? — искренне удивилась принцесса. — Отец — да, он старался хоть какое-то время уделять мне. Вас же, матушка, пока меня не стали допускать до взрослых трапез, я видела лишь минуту перед сном, когда вы приходили дежурно поцеловать меня, да на субботних службах, если вам было угодно посетить дворцовую церковь. Что уж говорить о Клаудии. Ей не досталось и трапез…

— Не смей так говорить о своей сестре! Не тебе говорить о ней, после того, что твоей милостью случилось с девочкой.

— Не мне? — прищурилась Беатрис. — А кому? Вам? Сколько раз вы посетили монастырь за то время, что ваша дочь находится там? Думаете, приятно смотреть на куклу, которая не узнает тебя, хотя раньше старалась как можно больше времени проводить с сестрой? А потом делать для нее цветы, чтобы она перекладывала по столу не однообразные лоскуты, а что-то красивое. Вы предпочли вычеркнуть сестру из своей жизни. Нет, возможно, в глубине души вы переживали. Но внешне все видели гордую дочь одного из наших аристократов. Кстати, а ваша семья тоже участвует в этом заговоре, или они решили сохранить подобие нейтралитета?

— Я… я навещу ее, обязательно, — вздохнула Марлене, проигнорировав второй вопрос. — В конце этой недели я отправлюсь в монастырь. Ты поедешь со мной?

— Зачем? — принцесса отошла к столику и принялась выбирать духи для встречи с будущим наследником. — Клаудии нет в монастыре. Малышка обманула всех, кроме отца. Он один знал, что его младшая дочь выздоровела после травм. Сейчас она далеко за пределами страны, и, признаться, я не хочу знать где. Чтобы не навлечь на ее голову новых неприятностей.

— То есть, как нет… — последние слова старшей дочери прошли мимо женщины. — Она же… Мать настоятельница писала…

— Они обманули всех, кроме отца. С ним Клаудия вела переписку. Видимо, потому, что матери она, по сути, не знала. А обо мне в ее памяти отложилось не лучшее представление. Или она просто опасалась, что я случайно расскажу всем, что сестра жива.

— Она бы могла стать наследницей отца, мы бы избежали этого позора, — простенала Марлене. –Но Клаудия не подумала ни о ком. А Митарис, как он мог позволить ей тайком уехать, без причитающегося ее положению сопровождению. Ее репутация…

— Матушка, — оборвала ее Беатрис, уставшая от стенаний королевы, — вы опять думаете о чем угодно, но только не о счастье своей дочери. Репутация младшей принцессы вас волнует куда больше, и то потому, что это может бросить на вас новую тень. Так вот, для всех моя младшая сестра погибла в детстве и покоится в семейном склепе. А как насчет счастья вашей дочери? Может, только так она и встретит того человека, который будет любить девушку, по имени Клаудия, а не ее титул или возможности, которые открывает родство с королевским домом. И да, я сегодня собираюсь прийти на ужин и общаться с будущим наследником престола, потому что об этом просил отец. Не король Митарис, а мужчина, который воспитал меня, как родную дочь, хотя мог отправить вместе с вами в один из монастырей. Да, я бы хотела этого избежать, но я буду соблюдать все правила приличия, поддерживать вежливую беседу, улыбаться, стараться выглядеть милой и любезной. Вы же вольны поступать, как вам хочется.

Возразить на такую отповедь Марлене было нечего. Нет, она могла бы долго говорить о том, как важна для девушки репутации, что ее старшая дочь ничего не понимает в жизни, и на самом деле она любит своих детей. Но королева подозревала, что была бы не искренна. Старшая принцесса подсознательно нащупала, куда надо бить и била по больному. Митарис мог развестись с ней, отправить обратно к отцу или в монастырь — на выбор, и жениться на матери своего сына или любой другой женщине. Никто бы слова против не сказал, даже старый король, настоявший в свое время на этой свадьбе. Но он постарался скрыть позор жены, сохранить ее репутацию. Не смог. Как не смогла она родить ему наследника.

— Чего ты хочешь? — немного совладав с собой, выдохнула королева.

— Чтобы вы вели себя пристойно, — усмехнулась ее дочь. — Как вы требуете от окружающих. Вы придете сегодня на ужин, будете поддерживать разговор, не станете отпускать замечаний, язвить. Если не сможете, будете молчать и жевать. Если забыть о деталях, тот молодой человек — будущий король. Ваше будущее, в том числе, и в его руках. Если вы не хотите на старости лет сменить дворцовые покои на монастырскую келью, то станете самой вежливостью. У меня, в отличие от вас, выбор есть. С моим опытом, внешностью, происхождением я еще могу найти место в борделе, куда захаживают наши аристократы. А вот вам, матушка, придется привыкать к более чем скромному образу жизни среди женщин, которые позволяют себе более свободные взгляды, нежели вы привыкли, поскольку дорога в тот самый бордель вам закрыта в силу вашего возраста.

— Да, ты права, — Марлене в ужасе смотрела на дочь, — я уделяла тебе непозволительно мало внимания. Ты выросла жестокой.

— Последние недели способствовали, — дернула плечиком принцесса. — Матушка, я надеюсь, вы меня поняли? Сегодня вы будете вести себя так, как с любым представителем высшей знати, которые вам не нравятся, но игнорировать которых вы не можете. Я бы не стала сейчас сердить отца.

— Ты говоришь, будто еще не кончилась война, — королева поднялась и прошлась по комнате, остановилась у окна, но снаружи ничего не происходило. — Но ведь все спокойно. Народ не бунтует, армия получила жалование в срок, мы даже не потеряли территорий.

— Да, пока у нас все спокойно, — хмыкнула Беатрис. — Ваше величество, а вы вообще в курсе, что половина ваших милых фрейлин за вашей же спиной обсуждают, кто будет королем после смерти отца? А в это самое время их мужья прикидывают, как бы быстрее освободить престол для нового кандидата. Райнер Хайдрих осмелел настолько, что сделал мне предложение. Вроде как став его женой я буду вести относительно привычный образ жизни, потому что на троне будет другой человек. И надо как можно быстрее предъявить людям наследника.

— Дочь, — тихо произнесла женщина, — я знаю, что аристократы спят и видят, как бы сменить династию. Но я не считаю, что все так плохо, как это рисуешь ты. Подобные разговоры постоянно ведутся в больших городах. Но если за спиной заговорщиков не стоит армия, беспокоиться не о чем.

— Я не буду с вами спорить, — принцесса через зеркало посмотрела на мать. — Вы уже сложили определенное представление, и будете придерживаться его. Но я хочу вам напомнить, что людям с большими деньгами не всегда нужны войска. Достаточно перекупить слуг или нанять кого-то на выполнение самых грязных дел.