— Кстати, а ты знал о Кло? — король не любил, когда старшая дочь хмурилась. Но сейчас рук не поднималась разгладить образовывающуюся на лбу морщинку.

— Знал. Но подожди возмущаться, сначала выслушай. Ты же понимаешь, что у меня соглядатаев по стране куда больше, чем у одной молодой и амбициозной принцессы. Положение обязывает. Так вот, когда сообщения матери-настоятельницы и одного из моих шпионов начали расходиться, я напрягся. Матушка сообщала, что моя младшая дочь постепенно идет на поправку, но состояние ее все еще тяжелое. От соглядатая же приходили вести, что принцесса начала выходить на улицу, и он лично мог видеть ее в саду. Меня это немного насторожило, и я отправил в монастырь еще несколько человек, которые не знали друг о друге. Все они подтверждали, Клаудия начала вставать, выходить на улицу. Да, следы болезни еще сохранялись, она плохо владела правой стороной тела, но старательно боролась с недугом. Постепенно пошли сообщения об улучшении ее состояния. И тогда я решил посетить монастырь без предупреждения. Скрыть правду не удалось. Мы с малышкой встретились, поговорили. И я оставил ее в монастыре. Больше я не мог встречаться с ней, иначе о выздоровлении младшей принцессы быстро стало бы известно. Понимаю, что ей хотелось бы видеть меня, но, увы, я не мог позволить себе такой роскоши, как посещение собственной дочери. Я боялся, что мир узнает о ней, как оказалось, не зря. Все наше общение шло через мать-настоятельницу. Она передавала мне письма дочери, а я писал ответы на ее имя. Пока мне не сообщили, что Клаудия бежала. Письмо от нее пришло на следующий день после того, как паломники пересекли границу.

— И что ты будешь делать? Вернешь ее обратно? — в голосе Беатрис мешались надежда и недовольство.

— Нет, я позволю девочке попробовать начать самостоятельную жизнь. Разумеется под присмотром и не без помощи. Но за ней будут именно что присматривать. Может, убирать совсем уж сомнительных личностей подальше, но не более. Я не хочу слишком вмешиваться ни в ее жизнь, ни в твою. Вы для меня будете моими любимыми девочками, которых в какой-то момент надо выпустить из гнезда. Просто ты к жизни приспособлена куда больше, нежели малышка, росшая в тепличных условиях сначала дворца, после в монастыре.

— Спасибо, — выдохнула принцесса. И за меня, и за Клаудию большое тебе спасибо.

Сестра Бригитта убедилась, что послушницы спят, прикрыла за собой дверь и отошла от нее. Несколько минут она стояла, прислушиваясь, поскольку девушки могли только притворяться спящими. Но нет, в спальне было тихо. Монахиня бесшумно спустилась по лестнице и прошла в комнату, где оставались сестра Урсула, Клаудия и хозяева дома.

— Как вы понимаете, девушка из благородной семьи, надо подумать, как лучше устроить ее в городе, — услышала она последнюю фразу.

— Милая, а что ты сама думаешь о своем будущем? — обратилась к ней женщина, в доме которой разместились паломницы.

— Я думаю, мне стоит начать с пансиона, — было видно, что беглая принцесса уже продумала свои действия. — Прежде всего, это не скажется на моей репутации. Я дворянка, пусть и не из знатной семьи, сюда прибыла с группой паломников, и теперь хочу продолжить обучение. Моя семья пострадала во время войны, мать смогла переправить меня через границу. Дальше я не придумала, но что-то же будет звучать убедительно.

— Я скажу, что ты дочь моей подруги. Муж ее погиб на войне или его казнили по возвращении, сама она тяжело заболела, и, понимая, что оставлять тебя одну не стоит, отправила с монахами ко мне. Все остальное — уже мои сказки, которые девушка твоего возраста знать не обязана.

— То есть, я могу остаться?

— Разумеется, моя дорогая. И обращаться ко мне ты можешь не леди Карфор, а тетушка Ванесса, мол, так привыкла с детства.

— Благодарю вас… тетушка Ванесса, — голос Кло звучал немного неуверенно, но монахини были спокойны. Через пару дней их подопечная будет произносить имя своей временной опекунши с уверенностью. — Но другие девушки будут задавать вопросы, почему я не еду с ними дальше.

— Скажем, что ты простудилась, — тут же предложила сестра Бригитта. — И мы оставили тебя, чтобы ты, как поправишься, возвращалась обратно в монастырь. А там уже скажем девушкам, что ты решила вернуться к мирской жизни и отправилась в дом родителей или опекунов.

— Сестры, — усмехнулся хозяин дома, — вы так уверенно врете, что у меня возникает большой вопрос к вашему ордену. Вроде вы даете определенные обеты.

— Поверьте, обет не лгать мы не приносим, — прищурилась сестра Урсула. — Равно как свободны и в ряде других дел. Созидательница оставила своим чадам не так много запретов. И все их мы честно выполняем. Остальное же остается на наше усмотрение.

— Так и знал, что у вас не без своих хитростей. Но об этом можно дискутировать долго. Сейчас я бы хотел узнать иное. Родители Клаудии не хватятся свою пропажу?

— Нет, — покачала головой девушка. — Отец будет только рад, что я нахожусь далеко от страны. По той же причине я молчу о своем настоящем имени. Даже в монастыре обо мне знали единицы, что говорить о другой стране. Из поля зрения я попала еще ребенком. Понятно, не по своей воле, но сейчас этому можно только радоваться. Узнавать меня некому, а в пятнадцать лет я могу быть похожа на кого угодно восьмилетнего.

— Что ж, это существенно упрощает нашу задачу, — обрадовалась леди Карфор.

— Да, упрощает, поддержал ее муж. Но у меня есть еще один вопрос. Тех средств, которые вы привезли, хватит на полтора года обучения в пансионе. На год, если это будет заведение для знати. Но что дальше. Образование девочке необходимо, если потом она хочет удачно устроить свою жизнь. Да, сейчас она достаточно образована на свой возраст. Но ей предстоит учиться еще четыре года, а мы, к сожалению, не можем позволить себе такие расходы.

— Не переживайте, — поспешила успокоить их сестра Бригитта. — Матушка настоятельница переведет вам необходимую сумму.

— Хорошо, — выдохнул лорд. — В таком случае Клаудия может отправиться в свою комнату. Я приглашу завтра лекаря, якобы малышка заболела. Он мой хороший знакомый, и не откажется от приглашения. Опять же пропустить бокал-другой вина в хорошей компании он всегда любил. А когда вы отправитесь дальше, мы займемся устройством нашей подопечной в пансион. Но нам надо будет решить вопрос с документами.

— У нас есть подорожная, в которой Клаудия вписана как послушница монастыря, — сестра Урсула развела руками, — больше ничего мы вам предложить не можем.

— Думаю, начнем с этого. Девушку спешно вывозили из страны, где не все спокойно. Бумаги могли пропасть по дороге, ваша, кхм, мать могла потерять их, или не иметь возможности взять, когда вы бежали. А потом, в монастыре было не до того. Женщина тяжело болела, и монахиням куда важнее было облегчить ее страдания, чем заниматься бюрократией. Сейчас вы вольны выбрать любое имя и окончательно порвать с прошлым.

— Клаудия Штерн, — сразу ответила принцесса. — Я не хочу менять свое имя. Все, что мне надо — свобода. Ее я получила. Отец благословил меня, а дальше уже как получится. В крайнем случае, я всегда смогу вернуться домой и покаяться. Но я надеюсь, что мне не придется возвращаться.

Леди Карфор чуть заметно поморщилась после такого утверждения, но промолчала. Возможно, у принцессы хватит ума не наделать глупостей, но это покажет только время.

Беатрис стояла в гардеробной и придирчиво рассматривала наряды, которые поочередно показывали служанки. К обеду ожидался особый визитер. Можно было не сомневаться, это будет тот самый Даниель, сын отца, видеть которого ей хотелось меньше всего. Но она обещала, что не будет устраивать демаршей, а слово следовало держать.

— Нет, это неслыханно, это возмутительно, — услышала она из гостиной голос матери. — Беатрис, где ты? Ты слышала, что устраивает твой отец? Притащить этого… этого… во дворец.