— Я только и делаю, что молю Создательницу, лишь бы у Летиции не было ничего ни с кем, пока она искала меня. В противном случае нам с тобой остается не так много вариантов, что делать. Я бы предпочел сбежать и обручиться в каком-нибудь храме не сильно далеко от столицы.

— Это ты сейчас шутишь? — Беатрис нахмурилась.

Даниель перехватил ее руки и сжал.

— Так ты скорее поцарапаешься о перстни. И нет, я не шучу. Просто ищу варианты, которые позволят нам сохранить хотя бы свое нынешнее положение, если с остальным не повезет.

Между тем слуги закончили свою работу и удалились. Марлене осторожно постучала ложечкой по чашке, давая понять, что пора к столу.

— Прошу, — Даниель подвел так называемую сестру к креслу, а сам устроился на другой стороне столика между отцом и мачехой.

— Раз у нас выдалась такая уютная минутка, — Митарис взял свою чашку, — хочу сказать, что я рад. Да, вы не ослышались, я рад, что все так сложилось в итоге. Все дети пристроены, в будущем, я надеюсь, они найдут свое место в этом мире. Да, сын, быть королем — тоже поиск. Ты можешь стать тираном, как я, или сумасшедшим, как покойный Камрус. А можно брать пример с наших соседей в Дельменгорсте и Вастилиане, насаждать прогресс, улучшать жизнь людей. Можно делать ставку на ближайшее окружение и гвардию, а можно на простых людей и армию, которая набирается из рекрутов. Это будет твой поиск, твой выбор. Беатрис — большая девочка, думаю, скоро она перестанет метаться, успокоится, устроит свою жизнь. Ну а малышка Кло уже устроилась, учится, в будущем баронесса Штерн обещала, будучи появится такая возможность, вернуться на родину и получить место при дворе. Думаю, так будет удобно и ей, и нам. Мы же с тобой, дорогая, как только Даниель наберется опыта, сможем позволить себе больше свободы. Я думаю, ты не откажешься от небольшого путешествия по стране?

— Я обдумаю возможный маршрут, — впервые за долгое время королева дала четкий положительный ответ, причем обошлось без споров. Хотя, не исключено, что сложности начнутся, когда она озвучит, куда они непременно должны будут попасть. Хотя, судя по настроению Митариса, они смогут себе позволить провести в поездке сколько угодно времени.

Дом, в который привели Летицию, оказался небольшим: пара комнат, гостиная, кухня. К ужасу девушки почти все двери были сняты, только входная оставалась на своем месте, да дверь на чердак заперта на большой замок, ключ от которого хранился у хозяина. Уединиться не представлялось ни малейшей возможности. А желание это возникло почти сразу, едва она переступила порог. Там их ожидали еще три монахини. Летиция с ужасом подумала, как ей предстоит два дня провести в их обществе. Столько женщин на небольшом пространстве, без возможности даже в уборной остаться в одиночестве. Увы, выбора ей никто не предоставил.

— Что, дочь моя, — мать настоятельница опустилась в кресло напротив девицы, — не по нутру тебе то, что происходит?

— Да, матушка, — она потупила взгляд. — Я не понимаю, что происходит, зачем все это. Одно могу точно сказать, я люблю Даниеля и хочу быть с ним.

— Нет, — Иоганна покачала головой, — не любишь. Свои чувства к нему, свои планы, но не его. Потому что, когда любят, не стремятся причинить вред любимому.

— Почему вы так говорите? Вы же не знаете…

— Успокойся, милая, — прервала ее возмущение женщина. — Когда-нибудь ты поймешь, что чуть не сотворила. Сейчас же прими как данность, ты не сможешь быть с этим мужчиной. Ты — дочь обычного горожанина, уважаемого, но все же мещанина. Он — сын короля Митариса, принц, будущий наследник престола. Его учили этикету, манерам, умению общаться, ведь ты же не просто так заметила своего возлюбленного.

— Да, он выделялся из всех, — вздохнула Летиция, — я даже удивилась, что он обратил на меня внимание.

— Вот видишь, — покивала своим мыслям монахиня, — ты сама подтвердила, что Даниель другой. А теперь представь, что твоя жизнь постоянно на виду. Вот так же, как в этом доме, только рядом с тобой не несколько монахинь, а фрейлины, слуги, стража. Ты не можешь остаться сама с собой ни на минуту. Все, что происходит в твоей жизни, происходит на глазах других людей. А потом они обсуждают, как ты ешь, спишь, занимаешься любовью. Смогла бы ты жить так?

Иоганна лукавила. Слуги давно оставались за порогом спален королевских особ, не смея войти без приглашения, пока хозяева не покинут комнаты. Да и тогда посещение покоев сводилось к уборке с другими девушками под присмотром старшей горничной. Но одуревшей от любви девчонке не стоит рассказывать об этом. А придворные дамы проводят свое время в предоставленных им гостиных, куда та же Беатрис если и заходила, то от силы пару раз за неделю. Пусть рисует в своей голове то, что в ближайшие дни должно стать самым большим кошмаром в ее жизни.

— Не знаю, наверное, нет, — пролепетала она. — Я в этом доме считанные минуты, но уже устала от толпы.

— Это не толпа, это так, пара человек на фоне того, сколько людей окружает правителей. Свита наследника и его жены насчитывает не менее полусотни человек. И они постоянно рядом.

Летиция вздрогнула.

— Но так жить невозможно.

— Возможно, — улыбнулась монахиня. — Только дано это не всем. Увы, милая, ты не относишься к тем людям, кто будет в их числе. Но у тебя есть неплохие перспективы. Например, стать женой лорда Райнера Хайдриха. Что ты об этом думаешь?

— Но это же невозможно, — воскликнула девушка. — Лорды не женятся на служанках.

— Женятся, еще как женятся. И ты вот-вот станешь леди. Только ответь мне на один вопрос, ты занималась сексом с мужчинами?

— Нет! — покраснела бывшая уже служанка. — Да как можно до свадьбы к мужчине в постель прыгать? Так только эти, нехорошие, поступают.

Иоганна мысленно улыбнулась. Райнер попался в собственные сети. Меньше чем через неделю эта наивная глупышка станет леди Хайдрих. И даже если через пару дней она скоропостижно скончается, все претензии молодого лорда будут беспочвенны. Брак с простолюдинкой, пусть даже она станет дворянкой, становится непреодолимой преградой. Против выступят все, прежде всего, сторонники переворота. А там уже Митарис сам решил, что с кем делать.

— Так поступают разные люди, — покачала головой настоятельница, — и хорошие, когда сильно любят и хотят быть вместе, и плохие, и отчаявшиеся. Даже монахини не дают обета не знать другого мужчину, ибо в жизни всякое бывает. А если после такой связи рождается ребенок, то он волен выбирать, оставаться в монастырских стенах, или жить обычной жизнью. Так что не спеши судить других.

Она поднялась, жестом подозвала к себе одну из сестер.

— Я возвращаюсь в монастырь. Дверь за вами закроют снаружи. Ставни по первому этажу тоже закрыты на замки. Если что-то случится — в соседнем доме сестры придут на помощь. Я понимаю, что вы выполните свой долг, но слишком уж коварен молодой Хайдрих. И не сомневаюсь, что он попытается добраться до девушки прежде испытания. Поэтому наша задача — сделать его старания тщетными.

— Да, матушка, — сестра ловко поклонилась, поцеловала камень перстня на руке Иоганны, — Можете не сомневаться, мимо нас никто не проберется. Разве что сожгут всех вместе. Но если он на такое пойти решит, то сразу можно на каторгу отправлять, потому как прямое сокрытие улик будет.

— Не переживайте, за домом присматривают и люди короля, — напомнила ей настоятельница. — Через два дня я вернусь сюда, чтобы лично доставить госпожу Гоцци к месту испытания.

— Не беспокойтесь, — сестра отошла и спрятала руки в рукавах, — девушка останется чиста. Мы проследим за ней.

— Я в вас не сомневаюсь, — женщина кивнула, потом кратко простилась и покинула дом. Снаружи раздался скрежет — дверь заперли, а для надежности заложили засов и навесили большой замок. Настоятельница забрала кольцо с ключами и повесила на пояс, после чего забралась в экипаж. Сидевшая на козлах монахиня чуть тронула стеком круп лошадки, и та затрусила в сторону выезда из города, чтобы привычным маршрутом вернуться в родную конюшню.