— Да, ваше величество, — маркиз склонил голову.

Между тем король принялся внимательно изучать список активных заговорщиков. Потом достал бумагу, взял перо и начал выписывать отдельные имена. Проверив еще раз, передал бумагу министру.

— Вот, людей из этого списка этой ночью арестовать и доставить в дворцовую темницу. Пока пусть посидят, никого не пускать к ним, никому о них ничего не сообщать. Потом переходить к допросам. При необходимости — с особым пристрастием. Лорда Норберта Энгеля поместите в особой камере. Разумеется, учитывайте его статус. Я хочу лично пообщаться с ним. А после нашей беседы вывезти из страны как есть, сдать пограничным службам, и пусть как хочет, так и добирается к себе домой. Нас не должна волновать судьба участника заговора. Пусть скажут спасибо, что не казнили. Выполняйте, маркиз. Завтра доложите об исполнении.

Премьер-министр поклонился и покинул кабинет.

Митарис еще раз посмотрел на список заговорщиков. Да, сейчас он приказал схватить часть участников. Умные люди поймут, что король не просто знает все, а он готов действовать жестко, если надо — жестоко. А те, кто не понял, не заслуживают того, что у них есть. Жаль, сейчас он не может схватить всех, слишком значимы эти люди в делах управления государством. Но постепенно сменить их должности, выслать за пределы страны — это он сделает.

Королева в задумчивости прошла по комнате. Что-то тревожило Марлене, не давало покоя, но она не могла понять, что именно. Война закончилась не удачно, но потери оказались минимальны. Да, пришлось расстаться с приличной суммой в золоте, но могли потерять земли. Нет, дело не в этом.

Заговор дворян? Тоже вроде нет. Митарис сообщил, что у него все под контролем. Надо дать знать побурлить, спустить пар. Заодно посмотреть, кто хранит верность короне, а кто в любой момент готов присягнуть другому, а то и сам решит примерить пресловутую корону. Дворянами она не интересовалась, равно как почти всей политикой. Для этого были дочь, муж, проверенный премьер-министр — дальний родственник короля без наследников, чтобы было кому передать корону.

Вот оно, Марлене тревожилась из-за Беатрис. Она пыталась понять, в чем причина тревоги, но не получалось. Вроде все было как обычно, супруг привлекал ее к решению отдельных вопросов, в остальном дав полную свободу. Может, дело в новом любовнике дочери? Райнер Хайдрих неожиданно вернулся, можно сказать, ворвался в круг знати, заставил говорить о себе. И говорить как об одном из участников подозрительного действа. Оставалось надеяться, что они ничего не узнают о Клаудии, иначе это будет такой удар по королевскому семейству.

При мыслях о младшей дочери у королевы перехватило дыхание, а в груди заныло. Ее самая большая боль. После похорон подставного ребенка она не смогла найти в себе силы, чтобы навестить дочь, равно как ее муж боялся взглянуть на ту, которая должна была в скором времени начать блистать на приемах. Только Беатрис как-то могла посещать сестру, а после этого запиралась в своих комнатах с большим количеством алкоголя, пила, потом горько плакала, а на утро под слоем пудры и румян прятала следы горя. Наверное, надо будет съездить в монастырь. Не сейчас, нет. Сейчас это будет выглядеть подозрительно. А на большой праздник, примерно через месяц. Надо будет написать настоятельнице, чтобы та подгадала их встречу. Не в келье, а на улице, чтобы мать могла хотя бы на расстоянии увидеть свою дочь.

— То есть, как только Митариса не станет, ты будешь новым королем Вастенхолда? — в какой-то момент от восторга графиня стала говорить слишком громко.

— Тише, — прошипел ее муж, — и у стен есть уши, а уж слуги слышат любой шорох. Если они начнут трепать об этом, нас не ждет ничего хорошего.

— Если следовать твоей логике, — недовольно заметила женщина, — нас в любом случае не ждет ничего хорошего.

— Именно, — Хорст Флайшер потер переносицу, — именно так, моя дорогая. Ты думаешь, это первый заговор в стране? Думаешь, Митарис такой дурак? Или ты не слышала, как тихо исчезали некоторые придворные? Вроде еще недавно был человек, посещал приемы, наносил визиты, устраивал балы и вечера, а потом раз и пропал. Как думаешь, почему? Да потому, что в считанные часы под стражей в лучшем случае в самое дальнее загородное имение отправился, или в один из монастырей, где настоятели наивернейшие люди короля. А если попытаешься вернуться в столицу… Я не хочу, чтобы обо мне в некрологе прочитали, что я скоропостижно скончался от печеночной колики. Так что завтра утром, моя дорогая Магдалена, мы отправляемся на юг, туда, где более мягкий климат, подлечить детей. Надеюсь, ты меня поняла? Для начала на юг, а там видно будет.

— Да, — герцогиня была тщеславной, но не глупой, и, выбирая между короной и головой, на которую эту самую корону хотят надеть, предпочитала сохранить голову. — Я прикажу, чтобы слуги начали собирать наши вещи. Но что подумают о твоем побеге остальные?

— Меня это не касается, — отрезал граф.

Его жена не стала спорить. Какое им дело до того, что подумают об их семье другие заговорщики. Главное, сохранить свои жизни, ну и состояние, чтобы обеспечить потом дочерям достойное приданое, а младшим сыновьям хоть какой-то надел или приличную сумму не только в векселях. Так что она спокойно покинула кабинет, где шел разговор. Вызванные ею служанки тоже не стали задавать лишних вопросов. Распоряжение выглядело вполне логично. Младшие дети с самого начала осени не переставали болеть, поэтому юг страны с более мягким климатом казался подходящим для зимовки. Да, столица предлагала куда больше развлечений. Уже шли приготовления к предстоящим балам и прочим увеселениям, но никто не спешил интересоваться, что отвечать модисткам. Вполне возможно, ничего.

Но были и те, кто жаждал задавать вопросы. Едва графиня вошла в детскую, как двое мальчиков и девочка, забыв о своих уроках, подбежали к ней.

— Матушка, — первой обняла ее дочь, — нам сказали, что мы уезжаем. Но почему, что случилось?

— Маменька, у нас все в порядке? — сыновья обеспокоенно заглядывали ей в глаза.

Старшая дочь, сидевшая с рукоделием у окна, тоже подошла, но от вопросов воздержалась. Все равно сейчас расскажут.

— Ничего не случилось, ну кроме того, что кто-то много болеет последние недели, — спокойно ответила Магдалена. — Поэтому мы с отцом решили, что эту зиму стоит провести на юге. Ваш брат со своим полком пробудет на востоке страны, охраняя перевалы, ты, Диана, будешь представлена свету только в следующем сезоне, так что нас ничего не держит.

— А мы увидим эту новую штуку, эту дорогу? — хором спросили близнецы.

— Возможно, мы даже проедем на ней часть пути, — немного подумав, решила мать, заметив, что глаза после такого заявления загорелись не только у мальчишек. — Но мы едем не развлекаться. На юге мы найдем вам учителей, а до того будем заниматься с вами сами, чтобы не тратить время.

Энтузиазм младших немного убавился, но не так сильно, как могло бы быть. Убедившись, что эта проблема решена, графиня отправилась дальше. Надо было сообщить слугам, кто отправляется с ними, а кто останется в особняке на тот случай, если полк, в котором служит старший сын, вернут в столицу, и наследник решит остановиться дома, а не в казармах. Также следовало отдать распоряжения дворецкому и старшей экономке на тот случай, если их дом решат превратить в подобие казармы, а также, если до весны в городе никто так и не появиться. Ну и отдельные распоряжения касались возможной родни, любящей появляться без предупреждения: кого можно пустить в дом, а кому отказать. Последних было больше, но Магдалена Флайшер слишком хорошо знала этих людей, особенно своих бесцеремонных кузин и кузенов, пытающихся всеми способами пристроить дочерей и удачно найти невест сыновьям.