После ухода многочисленной делегации, немного погодя, в светёлку поднялся Ефимка, паренёк которого я вылечил от «испанки».

— Барин, вы уже пришли в себя? — удивился он, увидев, что я за ним наблюдаю.

— Ты случайно не знаешь, как я здесь оказался?

— Так Дарья Семёновна сказывала, что Тимофей Гаврилович вас привёз. Он мимо проезжал и услышал пальбу, а когда подъехал ближе, вас раненого нашёл.

М — да… таких совпадений не бывает. Теперь по крайней мере стало ясно кто в меня стрелял.

— А где Марта?

— Так запретила хозяйка ей сюда подниматься. Меня прислала за вами приглядывать.

— Не слышал, зачем меня приковали? — я кивнул в сторону наручников.

— Тимофей Гаврилович говорил, что для вашего же блага — в горячке раненные часто себе руки — ноги ломают.

Мог бы что — нибудь и поумнее придумать…

— А одежда моя где?

— Так у нас в стирке. Только хозяйка запретила её вам отдавать без ейного на то разрешения.

Ефимка помог решить насущные бытовые проблемы. Ничего, не гордый, перетерплю, но за братцем теперь должок — будет и он ходить под себя…

Теперь мне стоило определиться: как быть дальше? Переждать денёк — другой пока не стану на ноги или уносить отсюда ноги немедля? Последний вариант вроде бы предпочтительнее, но не рационален. До совершеннолетия осталось около недели и мало ли, что ещё взбредёт в голову братца и его мамаши, а так я вроде как под присмотром и волноваться им особо нечего. Травят правда всякой дрянью без меры, два фильтра пришлось уже восстановить, но это не так критично. С другой стороны, сидеть на цепи, как какой — то шелудивый пёс, удовольствие сомнительное. Всё решилось ближе к вечеру, когда в светёлку поднялась Дарья Семёновна.

— Мне передали, что ты уже пришёл в себя, — участливо обратилась она ко мне.

— Да, мне стало лучше и хотелось бы, чтобы меня избавили от этой гадости, — я приподнял руку с наручниками.

— Вот вечно вы молодые торопитесь, — Дарья Семёновна продолжала играть в заботливую тётушку. — Ты же понимаешь, при потере сознания всякое может произойти — о тебе же заботимся! Насчёт гимназии можешь не беспокоиться, я уже сообщила, что ты немного приболел…

— Сколько лежал в госпитале ни разу не видел таких строгостей. Ваша забота скорее на камеру строго режима походит, да и «приболел» как — то слабо с огнестрелом вяжется. Мне кажется или вы пытаетесь скрыть факт моего ранения?

— Шутишь, значит действительно на поправку пошёл, — съехала с темы тётка. — А с этими цацками пускай Тимофей разбирается — ключи у него.

— И как на зло, у него скопилось множество неотложных дел и в ближайшем будущем ему будет точно не до меня, — предположил я.

— Всё может быть, — не стала юлить Дарья Семёновна, — так, что придётся тебе смириться с этими маленькими неудобствами, да и кто знает, может осложнение какое опять выйдет и ты вновь потеряешь сознание. Кстати, доктор прислал новые зелья. Говорит, очень тебе помогут быстрее восстановиться, а поторопиться тебе следует — через несколько дней тебя ждут в городской управе.

— Где мои браслеты — накопители? — поинтересовался я напоследок.

— Какие накопители? — тётка сделала удивлённые глаза. — Тимофей нашёл тебя истекающим кровью и с вывернутыми карманами, без всяких этих ваших магических штучек. Ограбили тебя, Илья!

После ухода тётки стало совершенно ясно, что до поездки в управу никто меня выпускать отсюда не собирается. Всё же надо выбираться отсюда, пока «родственнички» не придумали ещё какую пакость. Торопиться особо не стал, надо сил немного поднабраться, да и не хочется им время на раздумье оставлять — уйду за день до аудиенции в городской управе, а пока стоит немного подготовиться.

Первая очевидная проблема для меня — наручники. Избавиться от них, при полном отсутствии каких — либо инструментов, довольно непростая задача, но я кое — что придумал. Единственное, что мне было доступно на данный момент так это собственная магия. Вот ей я и воспользуюсь.

Логичнее всего было бы воспользоваться «светляком» и попробовать пережечь им деревянную балку, за которую были зацеплены наручники, но… Если что — то пойдёт не так, сгорю к чёртовой бабушке вместе со всей светёлкой! И главное — запах гари выдаст меня стопроцентно. Немного поразмыслив, остановился на магии Воздуха — бытовом плетении «Лезвие». Само по себе плетение довольно слабое и позволяет разрезать кусок бумаги или ткани, канат можно разрезать, если немного помучиться. В моём случае мучиться пришлось долго, только после восьми — девяти циклов балка начала поддаваться. Пришлось делать перерыв, чтобы восстановить силы и лишь глубоким вечером мне удалось справиться с деревяшкой.

На следующий день мне пришлось только дважды лицезреть Дарью Семёновну. Она поднималась не справиться о моём самочувствии, а проконтролировать приём зелья от «алхимика». Кстати, сам «алхимик» заявился рано утром и на вид не совсем здоровым. На лице были заметны результаты сведения гематом, а в магическом зрении виднелись несколько сильных ушибов в районе рёбер и паха. Похоже, «алхимик» вчера на собственной шкуре испытал «индульгенцию» от Тимофея Гавриловича. Бедняга всё ещё верит, что его могут отпустить…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вечером, когда всё стихло, решился немного пройтись по дому. Рана уже не причиняла боли, а лежать круглые сутки стало совсем невмоготу. Ничего путного из этой идеи по началу не вышло. Все двери спален на втором этаже были закрыты, а в доме находились лишь тётка с Пелагеей. Присел на диванчик в холле в надежде, что вскоре тётка выйдет по какой — либо нужде. Прождал больше часа. Как только завозился ключ в замке сразу же спрятался за ближайшем креслом. Дарья Семёновна в небрежно запахнутом халатике, держа над собой светильник, спустилась вниз и зашуршала в холодильном ящике. Не раздумывая, прошмыгнул в её комнату и забрался под кровать.

М — да… со стороны выглядит как чистое извращенство, но иного подходящего момента я навряд ли дождусь. Через пару минут тётка вернулась. Скрипнула дверца прикроватной тумбочки и раздался приглушённый звон стеклянной посуды, ещё мгновение и до меня донёсся характерный звук наливаемой из бутылки жидкости. Ого! А мадам балуется спиртным на ночь! Минута — другая и Дарья Семёновна легла в постель. Я подождал ещё немного и «помог» ей заснуть, избавив от излишек жизненной энергии.

Обстановка в спальне была довольно своеобразной: нет, тётка не страдала симпатией к розовым тонам, рюшечкам на подушках и слониками на подоконниках, но претензии на возвышенный стиль, несомненно, присутствовали. Впрочем, вся эта показная роскошь меня абсолютно не интересовала. Главной моей целью являлся личный сейф Дарьи Семёновны. Ключи от него нашлись в общей связке на комоде, как и ключи от наручников, чем я моментально и воспользовался. Пришлось немного повозиться с доставкой тела тётки к сейфу, так как без контакта с её аурой он совершенно не хотел открываться.

Как и следовало ожидать, внутренности сейфа были завалены кипами деловых бумаг и финансовых документов — меня они не интересовали в принципе. Я искал документы на наследство, переданные моей опекунше. Они нашлись в отдельной папке, под всей этой бумажной кучей. Похоже, тётушка не часто заглядывает в эту папку. Больше ничего интересного в сейфе не нашёл. Что самое забавное — никаких особых ценностей я так и не обнаружил. Скорей всего, все богатства Дарьи Семёновны находились именно в этих бумагах и ручной работы шкатулки на будуарном столике.

Напоследок заглянул в сумочку тётки. В кошельке нашлось полторы сотни рублей ассигнациями и рублей сорок мелочью, сразу же отсыпал себе рублей пять серебром на текущие расходы, так сказать. Чековая книжка выглядела довольно скромно — в остатке значилась тысяча с небольшим. Уже уходя, наткнулся на торбу со своими вещами. Гимназическая форма была тщательно отстирана и заштопана, а шинель и обувь вычищены. Одежду брать с собой не стал, слишком было бы это заметно. Рядом с дверью обнаружилась ключница с запасными ключами от комнат детей. Позаимствовал запасной ключик от комнаты Дарьи Семёновны, мне ещё понадобится разок заскочить сюда. В комнату братца соваться смысла не было — без его присутствия сейф я не открою, а ничего другое меня больше там не интересовало.