— Можно использовать щелочь, — предложил Аерин, — и не нужно будет скоблить, а доски станут как новые.

— Да, — подтвердила Лиманика, — но нести щелочью будет так, что соседи учуют через закрытые двери!

Аерин не стал спорить, он просто поднялся наверх и через пару минут, Лиманика на секунду замерев, услышала характерный звук скобления досок лезвием ножа. Улыбнувшись, женщина продолжила зашивать рану Айлил.

Еще через минуту колдунья, обрезала концы нитей портняжьими ножницами и плеснула на зашитую рану крепким домашним самогоном, который покупала у фермеров. Айлил села, резко и шумно втянув воздух через рот, словно утопающий.

— Что ты сделала со мной, старуха!?

Айлил огляделась, не понимая где находится, и что происходит, но тут ее взгляд упал на лорда и воспоминания вернулись в одно мгновенье:

— Лиманика! Он видел меня! Он видел меня!

— Ляг девочка, ты потеряла много крови, и устала, тебе нужно отдохнуть, а мне заняться лордом, который того гляди отправит свою душу на темную сторону Лика Матери.

Айлил откинулась на матрац и прикрыла глаза, Лиманка накрыла девушку стареньким пледом, который принесла вместе с одеялами. От потери крови Айлил могло знобить.

Колдунья переместилась к Юстасу, перед которым, пришлось опуститься на колени. Лиманика беззвучно шептала проклятья, когда грузно опускалась на пол, левое колено хрустнуло так, словно кто-то сломал сухую ветку тут в комнате. Наконец, почти беззвучно охнув, женщина склонилась над мужчиной. Некоторое время Лиманика занималась открывшимися ранами Юстаса, она также как и у Айлил, промыла их уксусной водой, а потом зашила, в тот момент, когда женщина плеснула самогоном на раны Юстаса, в комнату спустился Аерин. Наемник успел подскочить в нужный момент — от яркой, обжигающей боли, Юстас взвился с одеял и замахнулся на Лиманику рукой, пожилая женщина только успела закрыть лицо руками. Но Аерин успел удержать руку лорда и силой уложил того обратно на одеяла. Судя по мутному взгляду, Деай не до конца понимал, где и с кем находится, и, что с ним произошло.

— Нужно было позвать меня, — упрекнул Аерин Лиманику, — что если бы он ударил тебя? Я не могу представить, что бы с тобой было. В твоем подвале и так уже закончились кровати для тех, кто нуждается в лечении.

— Умник! — ответила Лиманика и поднялась с одеял, на которых лежал Юстас, — можно оставить их до утра. У твоей подруги глубокая рана, кинжал, которым ее кто-то ударил, слава Ликам Лун, не задел ни одного крупного сосуда. Нужно хотя бы два-три дня, чтобы девочка восстановилась. В этой личине выздоровление пойдет быстрее, но, думаю, утром стоит проверить ларец, может быть, подберем зелье, что поможет поставить их на ноги.

— А что с лордом?

— Раны, которые мы залечили зельями, вскрылись, кожа была слишком тонкой и нежной. Могу только предположить, что они попали в передрягу, и, судя по ее словам, что я смогла разобрать, наткнулись они на самого герцога.

Аерин кивнул, то, что он услышал от Юстаса, подтверждало слова Айлил.

— Ты вычистил пол? — спросила Лиманика, Аерин кивнул в ответ. Колдунья улыбнулась в знак одобрения и направилась к лестнице. Через мгновенье Аерин услышал скрип ступеней. Сам же он подошел к кровати, на которой лежала Айлил и присел с края. Через мужские черты лица Аллена, Аерин давно научился узнавать Айлил. Девушка была бледна, лоб покрывала испарина. Часть лица вокруг носа и губ имела неприятный синюшный оттенок.

— Что же с вами случилось, Айлил? — шепотом спросил Аерин, но ответа не дождался.

На постоялом дворе было тихо, хозяин прятался на кухне не смея показаться в почти пустом зале.

За столом, прямо в центре, сидели двое — герцог и его лучший друг и тихо, казалось бы спокойно и мирно беседовали между собой. Видимое спокойствие беседы было обманчиво, те, кто знали герцога близко, легко бы поняли, что правитель находится в бешенстве. Руки Алвиза лежали на столе, и указательный палец правой руки отбивал мерный, неторопливый такт каждому слову сказанному его владельцем. Стук пальца о крышку деревянного стола был едва слышен, но для Анреста Инрейга каждое касание пальца по дереву бухало тяжелым молотом сельского кузнеца. Инрейг считался единственным близким другом герцога, но сам себя таковым не считал. Алвиз Глацио не имел друзей или приятелей, у него могли быть только подданные. Благодаря тому, что Анрест не забывал это главное, да и впрочем, единственное правило, мужчина так долго держался рядом с троном и обрастал богатством и некоторой властью. Алвиз был щедр к тем, кто играл по его правилам. Несколько минут Анрест молча слушал герцога, не возражая. Алвиз в красках расписывал, что сделает с послом Серединного Королевства, его свитой, а самое главное со своей сестрой.

Даже закаленного в «дружбе» Анреста, бывало, передергивало от рассуждений друга, но мужчина не показывал вида. Иногда Инрейг задумывался — как такой одаренный правитель, который вел свое государство к экономическому и культурному процветанию, мог быть таким чудовищем внутри? Но ответа не находил. Вот и сейчас слушая рассуждения Алвиза, Инрейг почувствовал как холодный, не смотря на духоту в зале, пот, стекает по его спине под сорочкой.

Распахнувшись, об стену грохнула входная дверь. В зал вошли мужчины из свиты герцога, которых несколько часов назад отправили в погоню. Но с ними никого не было. Ни живых, ни мертвых. Указательный палец Алвиза замер в воздухе, не коснувшись стола. Инрейг внутренне напрягся.

Один мужчина, тот, что был одет богаче остальных, сделал шаг вперед и сказал:

— Мы обыскали все… заглянули под каждый куст, но их нет мой господин…

Алвиз молчал, тогда мужчина, что сообщил о неудаче, продолжил:

— С рассветом мы отправим людей по фермерским деревням, она ранена и серьезно, Деай — чужак, далеко они уйти не смогут. Фермеры выдадут их, даже не нужно будет обещать вознаграждение. О том, что девушка, ваша сестра, господин, поняли бы только столичные жители, фермерам же невдомек. А в Мальвару они не сунуться, им не пройти через посты.

— Думаю, он прав, — решился сказать Анрест и тут же словил на себе взгляд придворного полный благодарности, — она оставалась тут, потому что границы были закрыты, твоя сестра всего лишь девчонка, которая практически не покидала дворца, найти проводника через горы у нее, видимо, не получилось. Как только узнала, что границы открыты, сразу же отправилась в путь. Как она встретила посла уже не важно. Если она не умрет за ночь от потери крови, мы ее найдем утром.

Алвиз, при словах о вероятной смерти сестры вдруг вздрогнул, Анрест удивился, неужели старший брат проникся к девушке состраданием, но в следующий момент герцог сказал:

— Она нужна мне живой, Деая можете кончать на месте, где найдете, главное избавьтесь от тела.

Никто не посмел возразить герцогу, хотя все понимали, что вероятность найти Айлил Глацио утром живой крайне мала. С раной, что нанес ей брат пару часов назад, девушка могла не дотянуть до утра, если уже не умерла на руках Юстаса Деая.

— Нужно выяснить, где свита Деая, — сказал герцог и указательный палец вновь ударил стол, — и почему лорд не с ними, а как нейдете, избавьтесь от них, да так, чтобы никто не видел, мне сплетни не нужны. Амитолу я завтра же составлю письмо, расскажу, как его посол попал в засаду к разбойникам, уверю его, что все виновные пойманы и жестоко наказаны.

Герцог замолчал, надолго воцарилась тишина, свита не смела двинуться с места, мужчины стояли столбами посреди зала, пока Алвиз не сказал:

— Сядьте.

— Хозяин! — Кликнул хозяина постоялого двора Анрест, — неси ужин! Мы голодны!

Мужчины расслабились, и тихо переговариваясь между собой, расселись за близстоящие столы. На кухне загремела посуда. Предусмотрительный хозяин, давно осознав кто, наведался к нему в гости, заблаговременно приготовил ужин для столь важных постояльцев этой ночи. Через минуту на столах появились блюда и кувшины, еда была простой, но очень вкусной, вино дешевым, но сладким и бьющим в голову. Герцог, успокоенный словами Анреста, с удовольствием плотно поел, от чего почувствовал себя еще лучше.