- Ольга, моя мать умерла, когда я была ребенком. Она погибла в автокатастрофе под Парижем. И похоронена там же.

Ольга смотрела на меня в молчании, очень внимательно, затем её губ коснулась понимающая усмешка.

- Вы решили занять такую позицию?

- Не ваше дело, какую позицию я решила занять. Я прекрасно понимаю, о чем вы хотели со мной поговорить. Вся эта история и дикие рассказы делают глобальный рейтинг вашему каналу. А если ещё меня раскрутить на ответную реакцию, то вы, лично вы, думаю, сможете купить домик где-нибудь на островах. Вы старательно раздуваете, оплачиваете этот скандал, так сказать, вкладываете деньги, и пока находите в этом свою выгоду.

- Я оплачиваю?

- Ваш канал. Тот, который пел моему отцу дифирамбы несколько десятилетий, теперь, ради рейтинга, готов похоронить его репутацию. Посмертно. И ещё хотите, чтобы я в этом поучаствовала. По-моему, это слишком смелые мечты.

- Я просто хотела предложить вам возможность опровергнуть оглашенную информацию.

Я вздохнула, наигранно беспечно. Улыбнулась ей и легко качнула головой.

- Мне это неинтересно. – Я вскинула голову повыше. – Я – Марьяна Дегтярева. И всегда ей буду. А кто вы все такие? – задала я ей пафосный вопрос, смерила её взглядом и поднялась из-за стола. – Но спасибо, - добавила я с усмешкой. – За интересное предложение. Но я терпеть не могу грязевые ванны.

У дверей ресторанного зала меня поджидал Пал Палыч. Уверена, что он внимательно наблюдал за моей беседой, странно, что подпустил к моему столику эту особу. Наверное, тоже её узнал, допустил нашу встречу, и теперь был собой недоволен.

- Её зовут Ольга Славич, - сообщила я ему. – Сделай так, чтобы мы больше никогда не пересекались.

- Конечно.

- И отвези меня к матери, - добавила я.

Рыков замешкался на долю секунды, сбился с ровного шага, и я его обогнала. Ему пришлось поторопиться следом за мной, а я шла вперед и не оборачивалась.

- Марьяна, тебе нельзя с ней встречаться, - сказал он мне. – У тебя встреча с кризисниками сегодня.

- Вот и отлично. Поговорю с ней, и решу, насколько глобален наш кризис. – Я на Рыкова глянула, уличающе. – Ты же знаешь, где она живет, правда?

- Марьяна!..

- Пал Палыч, это приказ, - сообщила я ему. После чего разрешила: - Так Марату и скажешь. Что я тебя заставила. И не причитай, пожалуйста, - предупредила я его, когда мы садились в машину. Не хотелось слушать его ворчание всю дорогу.

Мама с Лилей жили в закрытом жилом комплексе. Квартира не шикарная, но просторная и комфортная, двухкомнатная. Конечно, это не та «комнатенка», на которую хватило средств мне. Ещё одно доказательство, что я не люблю родственников, не ценю их и не лелею.

- Это им канал снимает, - сказал мне Рыков, когда мы поднимались на лифте на десятый этаж.

- Канал снимает квартиру, канал оплачивает их расходы, и всё это за периодическую порцию откровений обо мне и моей семье. Как думаешь, мы сможем подать на них в суд?

- На федеральный канал? – Пал Палыч хмыкнул. – Ну, можем попробовать, пободаться. – Он глянул на меня. – У тебя воинственное настроение?

- Я злюсь, - сказала я ему. – Я разозлилась, Пал Палыч.

- Наконец-то, - выдохнул он рядом со мной.

Утро было далеко не раннее, но маму и Лилю я, своим визитом, судя по всему, подняла с постелей. Поначалу мне не хотели открывать дверь, хотя, Пал Палыч доподлинно выяснил, что они обе дома, а когда открыли, я увидела заспанную, недовольную физиономию сестры. Правда, сон с неё частично слетел, когда она увидела за дверью меня. Лиля в первый момент растерялась, даже испугалась, зачем-то выглянула в подъезд, хотя, Пал Палыча я оставила у лифта, и Лиле никто не угрожал.

- Марьяна? – переспросила она. – Что ты тут делаешь?

- Я приехала в гости, - сообщила я. – Посмотреть, как вы с мамой устроились. Мы же всё-таки не чужие люди, я беспокоюсь, - проговорила я, проходя мимо неё в квартиру. Лиля настолько растерялась, что даже не воспротивилась.

Я шла и поглядывала на стены, оценивая интерьер.

- Вы подписали договор? – осведомилась я.

Из-за одной из дверей показалась мама, смотрела на меня настороженно и непонимающе, удивившись моему присутствию. Я даже заметила, как она нервно запахнула халат на груди. Мне, если честно, тоже понадобилось некоторое усилие, чтобы при виде неё сохранить спокойствие.

- Договор? – переспросила Лиля. – На квартиру?

- Нет. Договор с каналом. – Я усмехнулась. – На цикл передач о моей семье.

- Марьяна, ты зачем пришла? – задала мне мама конкретный вопрос. Я видела, что она совсем не рада моему присутствию. – Мы с тобой говорили, и я не заметила в тебе желания встречаться со мной.

- А где ты предлагала мне с тобой встретиться? В студии скандального шоу?

- Ты пришла маму стыдить? – влезла Лиля, и даже встала между мной и ею. Я смотрела на них, и, мне кажется, впервые видела, насколько они похожи. Папа всегда говорил, что я похожа на маму, что-то общее у нас, без сомнения, было, но Лиля была явным её продолжением. И внешне, и по повадкам и жестам. И, судя по всего, по характеру и по взглядам на жизнь.

- Нет, я не собираюсь стыдить взрослого человека. Я пришла сказать, что моя версия останется неизменной. - Повернулась к матери, заставила себя посмотреть ей в глаза. - Я сирота, - сказала я, понимая, что после этих слов пути назад не будет. И отношений с моими единственными родственниками у меня не будет. – Меня вырастил замечательный отец, а мама… мама, она погибла в автокатастрофе, очень давно. – Они обе в молчании смотрели на меня. А я продолжила, в прискорбии разведя руками: - Очень печальное событие. Но мы с папой сумели его пережить. А то, что говорите вы, я понятия не имею, как вы обе связаны с моей семьей.

- Ты ведь несерьезно? – Это Лиля задала этот вопрос, потому что мама продолжала молчать. Я на маму всё это время смотрела, не на сестру. Я хотела видеть её реакцию, её глаза, но она от моего взгляда настойчиво уворачивалась.

- Я серьёзно, - проговорила я приглушенно. – Мне всё это надоело, выслушивать всю эту грязь в мою сторону и в сторону моего отца.

Лиля вдруг схватила меня за руку, в намерении развернуть меня к себе лицом, но я воспротивилась. Руку свою отдёрнула, а смотреть продолжила на мать.

- Тогда докажи, - в запале начала сестра, - докажи, что мама неправду говорит! Тебе никто не поверит! Никто больше не поверит в идеальную репутацию твоего папы! Да и твою тоже!

- Я ничего доказывать никому не собираюсь, - ответила я, всё-таки поворачиваясь к сестре. И в который раз за последние дни, проговорила: - Я – Марьяна Дегтярева. Я – дочь своего отца. И никакие сплетни, никакие скандалы этого факта не изменят. И есть то, чему отец меня научил. Это отстаивать своё мнение, свою правду. А моя правда в том, что меня вырастил замечательный отец. И я не пожалею ни сил, ни денег на то, чтобы защитить его имя. Не своё, Лиля, то, что говорят про меня, большой роли не играет. В глаза мне никто не посмеет ничего сказать, а вот папу я буду защищать. Это мой долг, за всё, что он для меня сделал. – Я невольно сделала шаг к сестре, и выглядело это так, будто я на неё наступаю. Я не собиралась делать этого специально, но впечатление, судя по всему, произвела, потому что Лиля отступила. И сделала это с долей паники во взгляде.

- Дочка, ты не права, - проговорила мама за моим плечом.

Я обернулась к ней. Головой качнула.

- Я тебе не дочка. Все свои материнские чувства ко мне, ты оставила в студии, когда рассказывала, как с тобой поступили неправильно. Как тебя унижали, топтали и выгоняли. Я, отец. А потом взяла за это деньги. И опять взяла, и опять. Чтобы жить в этой квартирке, - я окинула жестом прихожую, в которой мы находились. – Которая даже не твоя. Чтобы есть в ресторанах, которые раньше тебе были не по карману. Одеваться в магазинах, о которых ты столько лет могла лишь вспоминать. И не говори, что в тот момент, когда ты получала гонорары, ты думала обо мне, и о наших с тобой отношениях.