- Так вы с Маратом поженитесь или нет? – спросила в какой-то момент его сестра. Вопрос был задан легко, кажется, ей было, на самом деле, любопытно, а меня поставил в тупик. Я почему-то посмотрела в этот момент на Алию Ренатовну, и поняла, что она ждет от меня ответа в напряжении.

А у меня даже ответа на этот вопрос не было. Я лишь коротко улыбнулась, проговорила что-то вроде:

- Когда-нибудь обязательно, - и неловко замолкла.

А теперь вот это. Родители хотят, судя по всему, почти требуют, чтобы сын, в конце концов, определился с выбором, и выбрал семью, а не меня.

- Я не буду ничего делать, - решительно отказался отец. – Хочет он вернуться в Татарстан – это его право, Марьяна.

- Что значит, его право? – растерялась я. – А как же я?

Папа посмотрел, наверное, впервые в жизни, без всякой мягкости и жалости, и довольно резко оповестил:

- А вот и посмотрим, как же ты. Чего стоят три года ваших с ним отношений, и его долг, как он считает, перед семьёй.

- Я не вижу никакой проблемы, - удивился моему беспокойству Марат. – Какая разница, где я буду работать?

- Что значит, какая разница?

У меня складывалось ощущение, что все вокруг с ума посходили, и я перестала понимать, происходящее. Все говорили со мной с оттенком иронии, будто я несмышлёный ребенок, и непонятно, из-за чего переживаю.

- Разве женщина диктует мужчине, как тому содержать семью? Где ему работать? Где им жить?

Я смотрела на Марата в тот момент, как он мне это говорил. Видела, как он смотрит на меня – строго и серьёзно, будто свысока. Он никогда на меня раньше так не смотрел, а сейчас, вроде как, пытался меня немного приструнить. А во мне вдруг сыграло противоречие, я вдруг разозлилась, и напомнила ему:

- Я не получала от тебя предложения быть семьёй. Ты, наверное, позабыл эту мелкую деталь.

- Тебя это задевает?

- А почему меня не должно это задевать? – развела я руками. – Да, Марат, - повторила я твёрдо, - меня это задевает. Меня задевает отношение твоих родных, когда ты приводишь меня к ним в дом, и стараешься не появляться рядом со мной все дни, чтобы не вызывать лишних вопросов ни у кого. Просто притворяешься, что всё в порядке. А мне, знаешь ли, задают эти вопросы. Твоя мама, твои сестры, даже маленькие племянницы. Меня спрашивают: а кто ты нашему Марату? Он на тебе, вообще, женится? А ты даже не заговариваешь об этом! – выдохнула я в расстройстве. – Потому что я не подхожу. Потому что я подхожу тебе, но не подхожу твоей семье. Разве я не права?

- Не думал, что тебя это так сильно заботит, - проговорил он.

- Почему, по-твоему, меня это не должно заботить? Потому что я другой веры? Потому что ты и твоя семья такая сложная, такая традиционная, а для меня всё легко? Кстати, из уст твоих родных «москвичка» звучит, как определение, Марат. Чтоб ты знал.

Он отвернулся, я смотрела на его напряжённую спину, и понимала, что всё плохо. У меня было стойкое ощущение, что между нами что-то рушится. Что-то очень важное, чему мы раньше и значения не придавали, оно просто было, а теперь вот посыпалось в одночасье, и мне стало страшно.

- Если ты согласишься… - Голос у меня сорвался. – Ты же знаешь, для чего это предложение. Чтобы ты уехал из Москвы, уехал от меня. – Я печально улыбнулась. – И начал правильную жизнь. Здесь ты живешь неправильно, - проговорила я тихо и нараспев. По-другому говорить не получалось, голос срывался.

- Мне надо подумать, - сказал он.

Я кивнула. Оглядела накрытый к ужину стол, поняла, что не хочу есть, и не смогу высидеть этот ужин, притворяясь, что ничего ужасного, вот этого разговора между нами, не случилось.

- Ужин на плите, - сказала я ему.

- Ты куда? – тихо спросил он.

- Мне тоже нужно подумать, - сказала я, хотя, думать ни о чем не хотела. Хотела просто остаться одна. Без него, без его задумчивого взгляда на меня. Очень трудно вынести, смириться с тем, что любимый человек смотрит на тебя, и гадает, что с тобой дальше делать. Вот с такой неправильной, такой неподходящей, но всё-таки любимой.

- Если он не может выбрать мою дочь, просто безоговорочно выбрать, то пусть и не выбирает, - бушевал отец. – Очень много должен он своей семье, что ж, пусть долги отдает.

- Он хочет, чтобы я поехала с ним, - сказала я.

Папа остановился передо мной, упер руки в бока, нехорошо усмехнулся.

- Серьёзно? А в статусе кого, стесняюсь спросить? Он тебе предложение сделал? Так пусть женится.

Я молчала.

- Я не понимаю, что за проблема такая. Жениться на тебе, после трех лет отношений? Или здесь он жить с тобой может, а там мама с папой не позволяют?

- Религия, - ответила я.

- Ах, религия, - повторил за мной отец. Тяжело качнул головой, и я в который раз услышала: - Я тебе это говорил. С самого начала говорил.

- Дело ведь не в нём, папа. – Мне всё-таки хотелось Марата защитить. – Его семья…

- Он часть этой семьи. Он всегда был её частью. Но рядом с тобой было легко притворяться тем, кем он не является. Столичным романтиком! Это справедливо, по-твоему? По отношению к тебе справедливо?

Я хотела бы что-то отцу возразить, но возразить мне было нечего, и я только качнула головой. А слезы сами полились из глаз.

- Пусть убирается вон, - гневался отец.

- Папа! – Я с дивана поднялась. – Если ты его уволишь, ты не оставишь мне ни одного шанса.

- А он тебе нужен, этот шанс? На что шанс? На то, чтобы тебя полюбили достаточно для того, чтобы жениться? Снизошли? – И отец сурово повторил: - Пусть убирается вон.

Еще совсем недавно мне казалось, что моя жизнь безоблачна, что рядом со мной двое самых любимых мною мужчин, что измениться ничего в принципе не может. Но оказалось, что это лишь мои фантазии, рухнуло всё от легкого дуновения и толчка.

Оказалось, что любовь не всегда является основополагающей в отношениях. Оказалось, что любви, даже огромной, бесконечной, как я считала, бывает мало.

До приготовлений к свадьбе всё-таки дело дошло. По сути, самого предложения, как я мечтала, как я представляла, не случилось. Не было признаний, просьб выйти за него замуж, сделать его самым счастливым мужчиной в мире моим согласием. К намерению пожениться мы с Маратом пришли как бы супротив всему происходящему. Если нельзя продолжать жить, как раньше, значит, нужно что-то поменять, совершить что-то ожидаемое, последовательное, сделать следующий шаг. Потому что расстаться казалось немыслимым и страшным поступком. Я считала, что для нас обоих. Поэтому я смирилась с несбыточностью своих романических ожиданий, кивнула, когда услышала от Марата:

- Наверное, надо пожениться.

Я кивнула в ответ, это и было его предложением и моим радостным согласием.

Начались приготовления к свадьбе, но и они были не громогласными, не особо радостными, остановились на том, что я принялась продумывать фасон платья, где бы я хотела устроить свадебный банкет, и поджидать приезда родителей Марата, чтобы обговорить все детали.

Наверное, во всех приготовлениях к торжеству, это было самым важным, по крайней мере, для меня. Встретиться с родителями Марата, согласовать с ними формат торжества… встать перед ними официальной невестой их сына, а не девушкой, с которой он то ли живет в Москве, то ли не живет. Я очень ждала наставлений Алии Ренатовны, как всё должны быть, чтобы они с Назимом Агзамовичем остались довольны.

А они не приехали.

Просто не приехали.

- Они не смогли, - оправдывался за родителей Марат. – Так получилось, Маш, не принимай близко к сердцу. Бабушка заболела…

Я кивала, улыбалась ему, всеми силами старалась выказать своё понимание. Лихорадочно собирала с дивана журналы свадебной тематики, собиралась их показать будущей свекрови. Но её это, по всей видимости, мало интересовало.

- Приедут на свадьбу, - сказал мне тогда Марат.

А я сделала глубокий вдох, посмотрела на него и только попросила:

- Скажи мне, как есть. Я тебя прошу. Скажи мне то, что сказали тебе родители.