В девять часов утра я уже садился в автобус Москва — Ярославль, отправлявшийся с Щёлковского автовокзала. Ехали долго, с пятью или шестью остановками в разных городах. Помню Загорск, Переславль, Ростов, другие забыл. В одном из тех городов, чьё название забыл, купил и съел пирожок с необыкновенной начинкой. Женщина-продавец сказала, что начинка из яйца с луком. Возможно, они так разыгрывали всех проезжающих. Дело в том, что яйца в начинке не было, а вместо репчатого был зелёный лук, упревший и очень вонючий. Я только один раз укусил этот пирожок и сразу же его выбросил, но от ужасного запаха упревшего лука, не мог избавиться часов шесть.

Ярославль встретил ливнем. Из автобуса, под крупными каплями, я бежал на автостанцию. Там познакомился с тремя девушками. Они взялись показать мне свой город, — театр, гостиницу и театральное училище, в которое я собрался поступать. Из трёх девушек до училища довела меня только одна. Та, которой я, видимо, понравился. К тому же в училище у неё училась подруга.

Девушка дожидалась меня на улице, пока директор училища пел передо мной дифирамбы. Очень хорошие люди. Училище, с первого взгляда, походит на наш Народный театр. Я так расхрабрился, что стал говорить с директором чуть ли не запанибрата. Он мне объяснил, что прослушивание будет двадцать девятого июня. Мастер, что набирает курс, в отъезде. У дверей училища я распрощался с девушкой. Она дала мне свой домашний телефон и сказала, что если я сегодня в Москву не уеду, то не надо идти в гостиницу. Можно будет переночевать у неё.

Прямо от училища, на троллейбусе №1 я поехал на железнодорожный вокзал. Он у них называется «Московским» или «Ярославль Главный». Там подзакусив в ресторане с блондином из северного города Салехарда, (северные люди в глазах москвича такие же смешные, как и южные), я в восемнадцать двадцать сел в поезд Владивосток — Москва. Никто из тех, кто томился в кассах вокзала в ожидании, брать билет на него не захотел.

В нашем плацкарте, кроме меня, ехали старший лейтенант из Жданова, дед из Одессы и директор Музыкального театра из Львова. Говорили много. Особенно я разговорился с директором Музыкального театра. Он пророчил мне блестящую режиссёрскую карьеру. Уверял, что я больше режиссёр, чем актёр. «Уж я-то повидал за свою жизнь и тех и других», — уверял меня он. Режиссёр рассказывал о своей совместной работе с Андреем Мироновым и Татьяной Шмыгой.

Когда приехали в Москву, дед-одессит вцепился в меня, просил не бросать. Пришлось везти его до Киевского вокзала. Впрочем, мне было по пути. В метро успел познакомиться с девушкой, подарил ей значок, купленный в киоске города Переславль.

Мама вернулась с дачи. На кухне я перекусил и послушал её новости.

Насыщенный день по событиям, встречам, разговорам.

Мы с Женькой созвонились и встретились на Курской. Походили, посмотрели афиши и зашли в театральную кассу. Хотели купить билеты на «Ящерицу» в Театр Маяковского и на «Костюмера» в Ермоловский, но места плохие и желание как-то само собой исчезло. Заехали на Ярославский вокзал и купили мне билет на понедельник. Вечером, вместе с Женькой и пятью его сокурсницами я посетил ресторан «Хрустальный».

Столик достался чудом. Он хоть и был заказан, но не звонили и заказ могли бы аннулировать. Тем более, что заказывали на пятнадцать человек, а пришли только семеро. Как-то сразу стали пить и гулять. Водка, хоть и «Сибирская», но пошла хорошо. Вина и закусок было вдоволь.

К нам подсел капитан из штаба по имени Гена, дал мне двадцать пять рублей и просил не выгонять из-за стола. Стол у нас был огромный, круглый. В центре стола стояло большое блюдо со свежей клубникой. Ей мы закусывали водку. Гену оставили за своим столиком.

Весело мы пили и гуляли, но как всегда, всё закончилось дракой. К одной нашей девушке стал проявлять интерес человек в белом костюме, впоследствии оказавшийся капитаном милиции. Пригласил её на танец, шептал на ушко сальности. Девушка смеялась. Гена из штаба, приревновав, подрался с человеком в белом костюме. Бил его массивным деревянным стулом по голове. Пришла милиция, — не знает, что делать. Хулиганы машут своими удостоверениями перед её носом, продолжая друг друга оскорблять.

Милиция посмотрела на это безобразие, развернулась и ушла. Драчуны успокоились, выпили мировую. Даже на время забыли про девушку, из-за которой случился весь этот сыр-бор. Всё, как в сказке, закончилось пиром.

Так весело я давно не гулял. Всё-таки ресторан без водки и музыки — это не ресторан.

Сегодня праздник газеты «Московский Комсомолец», они отмечают его в Парке культуры им. Горького. И День Советской молодёжи.

Позавтракав, поехал в кино. Решили с Женькой попытать счастье в кинотеатре «Новатор». Там шла американская картина «На западном фронте без перемен». Фильм потряс. В финале пулей в затылок убивают главного героя, и он, с зажатым в руке рисунком жаворонка, падает бездыханным в окопную грязь. Мне такие картины сейчас не следует смотреть.

Там же, на «Бауманской2 мы съели яичницу в кафе и поехали в Парк культуры на торжества газеты «Московский комсомолец». Народ на входе рвал и метал. Пришлось отдать пятьдесят копеек за вход. В парке встретил знакомого, он раздавал «МК» бесплатно. Этот знакомый опять вернулся в театр-студию «На Красной Пресне» и ходит там в массовке.

Нагулявшись по парку, встали в очередь за шашлыками. Стояли долго, часа полтора, но всё же купили. Расстелив на траве бесплатную газету, уселись на неё и стали есть шашлык.

После баранины, сдобренной уксусом и охваченной огнём, пошли смотреть эстрадное представление. На дощатой, наскоро сделанной площадке люди из индейского племени отплясывали «камаринского». Всё это походило на безумие.

Пошли на другую площадку, там солидный мужчина в сером костюме читал лекцию о беспорядочных половых связях. Пошли дальше. Мимо белорусских народных исполнителей, мимо картин современных художников, дошли до бардов. Те тоже пели не самые лучшие песни и не самым лучшим образом.

Не успели дойти до танцплощадки, как хлынул дождь. Хорошо, что девушки пустили нас под свои зонты. После дождя мы не стали испытывать судьбу, отправились по домам.

Утром, на Ярославском вокзале я сел в сто сороковой поезд. Со мной в плацкарте ехали две женщины и «технический интеллигент». Утро пасмурное, я не выспался. Не став ни с кем разговаривать, я какое-то время сидя, дремал. Затем забравшись на вторую полку, на своё место, и устроившись там основательно, уснул.

Приехав в Ярославль, я, как коренной житель, пошёл на остановку и сел в подошедший троллейбус за номером один. Через двадцать минут был уже в училище имени Волкова. Прослушивания уже шли полным ходом. Передо мной прошло человека четыре. Беседовали с каждым претендентом индивидуально. Когда я вошёл в аудиторию, мне вежливо предложили сесть. Разговаривали недолго. Мастер, набиравший курс, сразу определил, что я пишу стихи и люблю наблюдать за жизнью и людьми.

Как назло, опять пропал голос и меня чуть было сразу не выгнали. Спасло пение и танцы. Я стал отплясывать под перебой их ладоней аргентинскую чечётку и цыганочку с выходом, мой коронный номер. Исполнил песню «Там, вдали за рекой». Велели приехать четвёртого июля в костюме и туфлях. Сегодня я был в джинсах и кроссовках. Просили приезжать с голосом. Поинтересовались, какая отметка была у меня по русскому языку. «Отлично», — чистосердечно ответил я. «Это большая редкость», — похвалил меня мастер, набиравший курс и тотчас принял спонтанное решение, — «Знаешь что, если есть желание, приезжай и учись». Дай ему Бог здоровье, за такие слова.