Девушка демонстративно угощала меня конфетами и капризно говорила, что спутника своего не любит.

На работе тихо. Толя с Колей ушли на занятия по гражданской обороне и до часа дня их не было. Я читал рассказы Шукшина, повторял свой отрывок и слушал рассказы Бориса о сыне. На смене был Валерка Кулямин.

С работы поехал на «Добрынинскую». В театральном киоске посмотрел расписание спектаклей на сегодня. Подумал: «Неплохо бы попасть в театр на Таганке на спектакль «Дом на набережной». Но сразу же прогнал эту мысль, как ненужную. Надежды на покупку билета быть не могло. И я, расстроившись, купил билет на двадцать часов в кинотеатр «Буревестник» на фильм «Двойник». С билетом в кармане я всё же решил попытать счастья, поехал в Театр на Таганке. Поскольку мне, бессловесному, лишний билет достался бы в самую последнюю очередь, я пошёл на хитрость. Заметив актёра у служебного входа, подошёл к нему и извинившись, заговорил. Смешно вспоминать, но такие слова, которые я ему говорил, не готовятся заранее и не говорятся дважды. Я словно был в церкви и исповедовался священнику, и актёр поверил мне. Провёл в театр через служебный вход коридорами к раздевалке, несмотря на то, что видел меня впервые и был не занят в сегодняшнем спектакле.

Некоторое время пришлось посидеть в служебном коридоре, мимо меня прошли актёры Золотухин и Джебраилов. Они о чём-то громко говорили. Подкрепившись в буфете, я пересмотрел все портреты и после третьего звонка забрался, как меня научили, на балкон. Кроме меня, на балконе стояло безбилетных ещё человек пятьдесят. Весь спектакль я простоял на ногах. В один момент я настолько отдался происходящему на сцене, что у меня программка выпала из рук. Поднять её смог только по окончании спектакля. Постановка поразила меня, открыла новые горизонты, дала много пищи для ума. Мне стало необыкновенно хорошо. Появилось ощущение того, что я не зря живу, что я счастливый человек, раз видел всё это. Эмоции захлёстывали. Правда, искренность, свобода, красота! В спектакле было всё то, чего мне так не доставало в повседневной жизни. После спектакля я знал, что уже никогда не стану прежним, не остановлюсь в своих исканиях правды и красоты.

Ходили с Борисом с утра на Лабораторный, а оттуда отправились по магазинам. Купили кефир, и я выпил его с большим удовольствием. Получил премию сто пять рублей. Видели Саню, разговаривали с ним. Борька хотел было сына назвать Ильёй, но мы сегодня подумали и нашли другое, подходящее имя. Решил он сына назвать Степаном.

Послали меня, как правофлангового в шеренге на первомайской демонстрации, на инструктаж в Бауманский райком партии. Слушал речь первого секретаря, фамилию, к сожалению, забыл. А может, эта женщина и не первый секретарь, а всего лишь инструктор. Глупа, как не знаю кто. Сидел, ёрзал полчаса на кресле, но досидел до конца инструктажа. Хотя многие, не дожидаясь конца, выходили.

Приехал домой и сев за стол, стал писать. Очень рад этому факту. Так как был большой перерыв, когда ручку в руки взять не мог. А тут, сел и пожалуйста, написал рассказ в четыре листа и, можно сказать, недурственный.

Быстро промелькнул апрель, я его даже не заметил. Борька на работе не был, что-то случилось. Он с Колей по телефону разговаривал. Только бы сын его рос, не болел. Он такой маленький, беззащитный.

Ходили с Колей на Лабораторный корпус. Сидоров рассказывал что-то глупое и сам же смеялся над этим. Носил в магазин сдавать пустые бутылки. Выгодно, сплошная экономия. В магазине, в отделе «соки» пожадничав, выпил два стакана томатного. Третий стакан предложил пенсионеру, с вожделением смотревшему, как я пью сок. Он, долго не думая, выпил и поблагодарил.

Читал на работе «Калину красную». Фильм одно, а киноповесть совсем другое. Многое в голове встало на свои места. Валерка Чекуров подарил мне фотографию В. Высоцкого. Хорошая фотография. После работы сразу домой, смотрел Чемпионат мира по хоккею СССР — Канада. Сыграли вничью, волынили в течении всех трёх периодов. Футбол, отборочный матч с немцами смотреть не стал, пошёл в свободную Маринкину комнату и стал там читать Достоевского «Униженные и оскорблённые». Проглотил сходу тридцать страниц. Чем больше читаю Достоевского, тем больше влюбляюсь в него.

Маринка собралась на Волгу, просила штормовку. Отец ходил на чей-то день рождения. Прошу его позвонить Доре, узнать, можно ли приобрести библию, евангелие. Мне эти книги нужны для изучения. У него на этот счёт своё мнение. Он считает, что у меня пока что ветер в голове и в данный момент мне эти книги не понять. Быть может, ему с высоты прожитых лет видней. Хотя мне самому так не кажется.

Перед сном читал «Литературную газету», последний номер. Джозеф Маури опять летит в нашу страну, житья ему не дают в Америке. Поэтесса И. В. Одоевцева вернулась на Родину. А главная статья, которая меня заинтересовала. Интервью главного режиссёра Театра им. Ермоловой Валерия Фокина. Хорошо говорит, не знаю, как спектакли ставит. Перед сном учил монолог Сатина.

Последний апрельский день — чудный день. Тепло, хорошо. Западный ветер гонит в Москву сладкий и пряный лесной воздух. Температура в Москве гуляет от плюс пятнадцати до плюс девятнадцати градусов. Третьего дня и вчера шёл снег, а сегодня сразу лето. Словно по мановению волшебной палочки. На работе ко мне вернулся мой красивый баритон, я стал петь песни, шутить, наслаждаясь его тембром. Рабочий день сегодня был короткий, всех отпустили в четырнадцать часов, но за это время по местному радио, словно для меня, дважды прокрутили песню «Привет» бит-квартета «Секрет».

После работы в битком набитом электропоезде метрополитена я доехал до станции «Кунцево». Заехал домой за деньгами, снял с себя шарф и кепку. Добрался до «Новороссийска» там ничего не нашёл и выпив в ближайшем магазине, на Садовом кольце, стакан томатного сока, позвонил из автомата Женьке.

Если бы Женьку дома не застал, то наверное, поехал бы в театр Ленинского комсомола, проситься на «Юнону и Авось», она сегодня заявлена в афише. Но Женька оказался дома. Встретившись, отправились в «Звёздный» на фильм «Акция».

Из кинозала вышли ровно в девять часов вечера. Светло, тепло, мы пошли гулять. Ходили на Красную площадь, на улицу Горького, на Арбат. Домой я ехал в первом часу ночи, уставший от ходьбы и свалившегося на Москву тепла. В автобусе встретил одноклассницу Медведеву, она возвращалась домой из гостей. Я неизвестно зачем стал приглашать её к себе в гости. Совсем забыл, что на дворе темень и время не гостевать, а спать. Она благоразумно отказалась от моего предложения.

Завтра к восьми утра на «Кировскую», на Первомайскую демонстрацию.

1 мая 1987 года, пятница (Красный день календаря)

День солидарности трудящихся. Невыносимо жаркий, прямо-таки летний день. Ранним утром, не выспавшись, я поехал на демонстрацию трудящихся. Но до Красной площади был свой праздник — встреча с Таней. Она была с мужем, которого я видеть не хотел. Свидание при свидетелях. Как Таня на меня смотрела! Демонстрация на меня впечатления не произвела. По телевизору лучше смотреть, чем самому в ней участвовать. Горбачёва все боготворят. Останавливаются напротив мавзолея Ленина, на трибуне которого он стоит вместе с другими членами Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза. Ответственные за прохождение колонн поторапливают. После прохода по Красной площади, я приехал домой, свалился на диван и заснул. Проспал два часа. Подъехал Женька, и мы с ним отправились во Дворец «Крылья советов» на выступление рок-групп. Выступали: «Лотос», «Рондо», «Браво», «Мастер». «Лотос» встречали хуже всего. А все остальные группы рёвом и овациями.