Наконец, цвет змеек-вихрей не зависел от освещенности – он всегда был одним и тем же, а сами вихри совсем не отбрасывали теней.

Получив на раздаче свою краюшку хлеба и фрукты, предназначавшиеся для завтрака, он, сильно за день уставши, едва добрел до дома, где его еще ждала отложенная с обеда работа в саду.

На следующий день Талик встал позже обыкновенного. Отец уже ушел на стройку, а мама, стараясь вести себя тише, занималась шитьем.

– Тебе привет, мам, – устало пробормотал мальчик и только тогда заметил, что мамины змейки сильно за прошедшую ночь порозовели.

– Привет, Талик! Как голова твоя – болит? – перед сном он жаловался ей на усталость. – И ты чего так смотришь на меня?

– Да ничего, мам. Голова нормально.

– Тогда за завтрак и бегом к Яру Багуру!

– Да, хорошо…

Мальчик перевел взгляд на собственное тело и обнаружил своих «змеек» тоже розовыми. За время сна его серые листики тоже густо поросли новыми розовыми лепестками. Оставалось лишь разобраться с тем, как и куда будут пропадать эти лепестки до вечера.

До полудня Талик разнес десяток предписаний старейшины, все больше и больше привыкая к вихревым змейкам вокруг других людей. Конечно, видел через них он много хуже, зато уже не шарахался от чужих коконов в сторону, смело цепляя туловищем их бока. По розовым лепесткам у него уже тоже была догадка, подтвердить которую он собирался на уроке у Кальина.

Подходя к хижине наставника, Талик присмотрелся к медленным листочкам, поток которых соединял их с Шенне, и по его направлению определил, что она, скорее всего, уже там. Желая увидеться с подругой еще до начала занятий, он ускорил шаг.

Шенне пришла на задний двор старика Кальина примерно за десять минут до его появления. Талика не было, остальные дети почти все были в сборе, тогда как наставник еще задерживался.

Ночь у нее выдалась неспокойной – снился бородатый чужак, умирающий Талик, их взаимное признание, первый поцелуй. К полудню девочка уже чувствовала вялость, несмотря на которую собиралась твердо придерживаться вчерашнего уговора.

«Ну что, придумал?» – хотелось сказать ей, проходя мимо смотрящего на нее исподлобья Хагала.

Сдержалась. Оседлала свой камень, бесстрашно развернулась к остальным.

– Скучаешь без любимого? А, Шенка? – снова напрашивался на неприятности сын кузнеца.

– Немного, – как можно спокойней ответила она, хотя сердце ее вмиг взволновалось, – Хагалек.

От последнего она себя удержать не смогла, ведь тот назвал ее не как человека, а как собаку, которых часто нарекали пренебрежительными человеческими именами.

– Так что? – специально повысил голос мальчик. – И правда его любишь?

– Да, правда, – уже тверже ответила Шенне, хотя пальцы ее рук покрылись мелкой дрожью. – Почему так любопытно?

– Э… – мальчик обомлел в глупой улыбке. – Э… – начал он оглядываться по сторонам, будто ища какой-нибудь подсказки.

– Чего?! – вконец осмелела она. – Если тебе я нравлюсь, то забудь! Ты ж видишь – мое сердце занято!

– Ну… ну… – растерянно посмеивался Хагал.

Несколько ребятишек стали посмеиваться вместе с ним, настолько потешно он выглядел в своей растерянности.

– Ну, – решил достать проверенные козыри мальчик, – и того уже? – как и днем ранее, он заговорщицки похлопал друг о дружку ладошками.

– Хагал, да мы же еще дети! – с интонацией поучающего родителя ответила девочка. – Вот женимся, тогда конечно. Чем мы прочих хуже?

– Да ничем, – вероятно, привычная для него роль старшего вынудила мальчика ответить на пикантную тему «по-взрослому». – Ну как-то рано вы, ребята… как-то рано!

– Так сердцу приказать нельзя, – также по-взрослому изрекла Шенне.

– Хм, ну и ну! – осуждающе покачивая головой, былой задира отвернулся.

Пара девочек с ближних камней мигом подскочили к Шенне. Первая доверительно схватила ее за руку, другая лишь навострила уши.

– Шенне, ты это все серьезно? – зашептала первая. – У вас любовь?

– Да, я ж сказала, – тихо подтвердила Шенне. – Разве это дурно?

– Нет-нет, – поспешила оправдаться та, – пожалуй, только смело. А поцелуи… были?

– Был однажды, – румянец окрасил девичьи щеки.

– Ух! Вот же ты даешь!

Когда Талик вошел во двор, девочки все еще щебетали вокруг Шенне. Не слишком понимая, в чем тут дело, он тихо прошел к своему камню, покоящемуся справа от нее.

– Гм-гм, – громко прокашлялась с дальних рядов Сана.

Девочки затихли, обернулись к ней, проследили за ее ехидным взглядом и, завидев Талика, шарахнулись в сторону, оставив Шенне наедине со своим румянцем.

– Привет тебе, Шенне!

– Как и тебе, Талик!

Их розовые вихри-змейки кружили вокруг своих хозяев, однако расстояние между партами не позволяло им слиться в единый поток.

– Все, детки! – захрипел голос наставника. – По местам!

Старик поднял с полу стопку деревянных блюдец и сам начал разносить их по рядам, на каждом камне оставляя по одной посудине.

– Задача ваша такова, – мерно начал бубнить Кальин, – поднять не ниже шеи и не выше головы, а там затормозить Затраком, чтоб она зависла. Всего в призыва два. Все поняли?

Раздалось дружное «угу».

По сути, это был тот же трюк, что Талик провернул на ужине с миской, но теперь силу опускающего дара Затрака необходимо было подобрать с первого раза.

Старик бросил оставшуюся в его руках деревяшку себе под ноги.

– Дар-маджулс, – спокойно скомандовал наставник, и тарелка неспешно поползла вверх, пока через пять-шесть секунд не достигла его подбородка. – Дар-затрак! – снаряд как вкопанный остановился всего парой сантиметров выше.

Талик силился сквозь две стены разделяющих их с наставником вихрей разглядеть розовые лепестки Кальина новым взглядом, но не преуспел в этом. Слишком было далеко и слишком плохо с его места видно.

Тогда он попробовал сам. Сосредоточил взгляд на блюдце, выставил три пальца, произнес призыв. Несколько розовых лепестков оторвались от кружащего вихря, сформировали у каменной поверхности три розовые точки и медленно устремились вверх. Тем не менее, тарелка осталась недвижима.

Секундой позже неудачу потерпела и Шенне. Они в недоумении переглянулись.

Пока строгий наставник не обнаружил их замешательства, Талик поспешил обратить свой взгляд на соседа справа. За вездесущими вихрями он разглядел поднимающуюся тарелку, а когда та взмыла над головой мальчишки (тот припоздал со вторым призывом), увидел и три розовые точки на ее обратной стороне.

– Куда ж торопишься? – заметил оплошность наставник.

Мальчик вскочил с места и попытался ухватить улетающую посудинку руками, но не успел, лишь зачерпнув ладонями воздух.

– Уж поздно, улетела! – махнул рукой наставник. – А вы что?! – рявкнул он на Шенне и Талика.

– Мы сейчас, – заверил его мальчик, сползая со своего камня и садясь рядом с Шенне на корточки. – Давай, – шепнул он ей, – сейчас получится.

Ища поддержки, девочка инстинктивно положила свою руку на его плечо.

– Дар-маджулс, – неуверенно молвила она, и тарелка, чуть накренившись, потихоньку поплыла вверх. – Дар-затрак, – снаряд чуть дернулся и остановился на уровне ее глаз, совсем слегка дрейфуя вниз.

С полной благодарности улыбкой девочка обернулась к Талику. Ей очень хотелось обнять своего любимого за оказанную помощь, а заодно и узнать, что же она делала не так в предыдущий раз.

– Что ж, будто так, – покачал головой наставник. – А ты?!

– Сейчас, наставник! – Талик пересел на свой камень, сдвинулся почти вплотную к деревянному снаряду, сконцентрировал взгляд, произнес призыв.

Тарелка дернулась вверх, но только с одного края, и, чуть поднявшись, соскользнула на каменную поверхность, а потом и наземь.

– М-м-м, – задумчиво замычал старик. – Торопишься. Чуть успокойся и продолжи!

– Хорошо, наставник.

Эта попытка совсем никуда не годилась и очень напомнила Талику самые первые его уроки. Он вроде бы все делал правильно, все как обычно, но призыв работал совсем не так, как прежде. Он словно разучился есть давно освоенной ложкой.