Кулак воина чуть отбросило назад столкновением дар-буганов, Хасим рухнул, а сам воин взвыл от боли – левая его рука, примерно от половины предплечья, оказалась отсеченной. Благодаря дар-камилану кровь почти сразу свернулась, сосуды закупорились, но от ужасной боли это его спасти не могло.

– А-а-а-а-а! – заорал Аржан, отбрасывая в сторону свой коготь.

Переборов за несколько секунд первую боль, воин подобрал отсеченную часть руки, уселся на траву и, положив культю на одно колено, постарался как можно точнее соединить ее с обрубком.

Подростки видели, как жмурился и ревел он от боли, как всеми силами старался не закричать и не сбить более-менее удачного соединения. Талик также мог лицезреть, как огромный рой розовых лепестков сорвался к месту соединения с вихрей-змеек воина, оставив их почти серыми.

Еще через десять минут, в течение которых розовые ворсинки еще продолжали течь к ране, но уже в кратно меньшем количестве, воин встал. Правая его рука крепко поддерживала немного укороченную левую в месте «сварки».

– Ты говоришь, глупец?! – презрительно бросил он лежащему у его ног мертвецу. – Оно быть может… Твой быстрый серп и правда был могуч. Но ты побит, и потому сгниешь как падаль… Дар-маджулс.

Используя остатки своих розовых лепестков, он приподнял мертвое тело над землей и, аккуратно подпихивая его ногой, дотолкал труп до оврага.

– Прощай, тупица, – напоследок плюнул он в мертвеца и, временами постанывая, поплел в сторону деревни.

Подростки, все это время наблюдавшие с верхотуры, засуетились, как только его фигура скрылась в пролеске.

– Талик, удачно как! – сверкали глаза девушки. – Их надо брать скорее!

– Конечно! Поторопимся, Шенне, – позабыл печали и юноша.

Быстро они спустились по склону оврага, нашли окровавленное тело и, используя призыв подъема и силу мышц, перетащили труп на поляну.

– Шенне, давай до леса, здесь небезопасно.

– С чего бы вдруг?

– Аржан вернуться может. Иль Чогьял.

– Согласна, подожди, я быстро!

Девушка еще раз сбегала к оврагу, вернувшись с полными влажной глины ладошками. Подойдя к раненому стволу, она бережно замазала образовавшуюся щель.

– Ты думаешь, ему это поможет?

– Талик, не знаю, но мне жаль его…

Позже, скрывшись за густой листвой западной окраины, Талик с Шенне заняли свои места у головы и ног мертвеца. Дальнейший процесс теперь не представлялся юноше проблемным, тревогу вызывала лишь неспособность забрать «листики души» быстро и без потерь. Они по-прежнему не представляли, как долго отлетают эти листики и насколько равномерно во времени это происходит.

– Как эти листики? Строптивы тоже? – поинтересовалась девушка, припоминая утомительную работу Талика с «душой» летуна.

– Ага, противятся.

– Мы им не нравимся, Талик. Лишь дед хотел быть с нами, – романтично представила она проблему совместимости.

– Как будто так…

Они замолчали. Монотонное запихивание серых листиков в поток себе подобных уже было во многом рутиной и не могло отвлечь Талика от неприятных мыслей. Однако вести при этом с Шенне вдумчивый разговор он также еще не мог. В итоге приходилось говорить о несущественном.

Через два-три часа, точно так, как и случилось с летуном Вархагом, овальные, похожие на листья акации листочки Хасима стали проходить через кольцо Лаллака.

– Шенне, скорее пригибайся! – обрадовался юноша, ведь это сильно ускоряло процесс.

За сбором серой листвы они просидели до самого вечернего колокола. Когда же, решив прерваться на ужин, они встали и взялись за руки, их ждало еще одно открытие.

– Шенне, теперь у нас два слоя вихрей! – взволнованно сообщил юноша.

– Как?

– Тот прежний не расширился, как раньше, – первый слой их объединенных вихрей так и остался на расстоянии чуть больше полутора метров, – зато за ним теперь еще один возник! В паре шагов примерно. Что хорошо, разреженный совсем…

Вместо пары десятков змеек второй слой пока содержал в себе только три витка. По всему выходило, что новые лепестки уже не могут отодвигать их вихри-змейки, увеличивая их длину, а вынуждены теперь создать новый круг вихрей.

– А по отдельности?

– Нет, так пока нормально…

Когда змейки разделились, радиус вихрей вокруг каждого из них сократился примерно до метра – как у обычного взрослого человека, – а второй круг и вовсе пропал.

– Продолжим после ужина? – засомневалась Шенне, понимая, что это добавит еще несколько витков ко второму слою вихрей.

– Я думаю, что да, его дары нужны нам… – понимал это и Талик, однако ценность фиолетовых серпов представлялась ему куда более значимой, чем некоторое ухудшение обзора.

Затем последовал ужасный совместный ужин, во время которого им даже не хотелось поворачиваться в сторону провинившихся в их глазах родителей. Альма с Таймуром старались вести себя как обычно, и лишь они – двое случайных свидетелей их близости – могли заметить, что взглядов друг друга те избегают.

Процесс поглощения серых листков возобновился вечером. За счет наличия в потоке «частичек души» Хасима, он ускорился и упростился, но все еще был слишком медленным. Часть листочков все еще крепко держалась за тело чужака.

– А если тело мы испепелим, за что тогда держаться будет листьям? – предположил Талик. – Я думаю, они должны опасть. Как видишь ты?

– Никак, я ж их не вижу, – хихикнула девушка. – Но проверить можно. Вот! Дар-сомран, – Шенне призвала темно-синий коготь. – Скажи, когда в кольцо войдут его листочки.

– Давай! – примерно через минуту отозвался Талик.

Шенне осторожно провела клинком по лодыжке чужеземца Хасима, аннигилируя с нее несколько сантиметров плоти.

– Ого, скорей лови их! – округлились глаза Талика, увидевшие сквозь надоедливые вихри, как горстка серой листвы одновременно оторвалась от тела и медленно поплыла к небу. – Привстань! Еще, еще!

С этим открытием дело пошло быстрее, и они управились задолго до полуночи – времени, когда Шенне уже будут ругать за позднее возвращение и не выполненную по дому работу, но еще не пустятся на ее поиски.

***

История отношений Альмы и Яра Мугана закончилась неожиданно. Наведавшись на ферму еще дважды, старейшина на том и остановился. Сам он говорил, что завершился ремонт его крыши, а потому тратить свое драгоценное время на ежедневную поддержку одинокой матери он уже не мог. Иногда он подходил к Альме за ужином, сухо справлялся о здоровье и ее текущих нуждах и на том успокаивался.

Тем не менее приближенные к Совету лица небезосновательно полагали, что это было лишь частью наказания, наложенного на Яра самим Советом, который не мог позволить ставить под сомнение свой авторитет и благочестие.

В любом случае это позволило Корлику в установленный день благополучно вернуться с рудников и воссоединиться с семьей.

Минул еще год с небольшим. Для Шенне и Талика приближалась пора их Праздника молодых, не за горами было и совершеннолетие. Праздник был важной вехой в жизни каждого калахасца, а потому они уже не раз обсуждали тактику своего поведения на нем.

Накануне события они еще раз решили все повторить. Местом обсуждения стала все та же поляна, то же подножие толстого ясеня, успешно пережившего ранение небесным клинком. Поляну уже захватили поросли мака вперемешку с более низкой ромашкой, заполнив ее красным цветом и сладким ароматом.

Шенне наконец-то выдали новое платье, которое от прошлого отличалось лишь размером. Сама она за это время немного вытянулась, чуть округлились ее бедра и грудь, тогда как черты лица, наоборот, совсем утеряли детскую припухлость. Талик подрос сильнее и заметно возмужал в лице, а ранее пшеничные его волосы уже стали почти ржаными.

– Ну, как наш младший братик?! – весело спросила девушка, усаживаясь между корней дерева.

Голос ее за прошедший год чуть погрубел, понизился, превратившись из звонкого в умеренно-бархатистый.