– Янзул права, – продолжил Яр Сахир, – но если б не скрывал он дар сей… и смерти б этой не произошло. Его вина лишь в этом!

– Но таковы уж мы, что неспособны предсказать последствий столь неявных действий, – высказался следующий старейшина. – Тем более он юн.

– То умолчанье обернулось смертью, – нехотя приняла свою очередь Яра Нордан, возрастом и авторитетом лишь немного уступавшая Минжуру. – Однако сам устав молчать не запрещает. Карать за то нельзя. Зато в нем сказано: до праздника не сметь пытаться… дары большие как-то получить. За то обоих этих деток нам надо очень строго наказать. Чтоб прочим неповадно было!

Следующим было слово Яра Минжура, но тот все медлил. Мялся с ноги на ногу, то было открывал рот, но, видимо, сомневаясь в верности совета, замолкал.

– Тут как ни посмотри, старейшины, – таки раздался его болезненный голос, – убийства средь общины – вещь дурная. И тут не важно, с умыслом иль без. Гахтаг был близок многим, и для них… считать Талика братом будет трудно, – Яр нашел глазами смиренно плачущую на «трибунах» жену первого защитника. – Как мы его ни накажи. Да и за смерть сию не более повинен он… чем сам Гахтаг. Казнить его нельзя тем паче. Он сын общины. У него чудесный дар. Убить его – лишь умножать потери…

Видимо, потеряв нить рассуждения, Минжур замолчал, снова стал чесать седую бороду и поглаживать морщинистые ладони.

– Какое предложенье, Яр Минжур? – торопил его Багур.

– Нам стоит временно его сослать, – вздохнув, объявил тот.

Альма с Шенне одновременно ахнули. Девушка начала готовить себя к экстремальному сценарию – драке.

– Нет, не изгнать, – ответил на их вздохи Минжур, – подальше лишь отправить нужно. Пройдет лун тридцать, и обиды схлынут…

Пришла очередь тяжело вздохнуть Яру Багуру. Казалось, это было для него одним из самых сложных судебных дел.

– Старейшины, давайте по порядку, – Яр Багур вышел в центр, сложил замком руки на поясе. – Есть очевидное – устав нарушен. И за поспешность в выявлении даров должно быть соразмерно наказанье. Второе – временно сослать… – старейшина вздохнул. – Как всем известно, ссылать мы можем только в рудники. Там труд тяжел, а жизнь полна лишений. И для проступка с выявлением даров все это чрезмерно строго. Посмотрим далее, у нас беда с защитой… Теперь уже – огромная беда. Один лишь зрелый воин, и при этом… с довольно скромным опытом боев. И потому мне кажется разумным сослать Талика… к мастеру боев. На обученье. Так наши предки как-то поступали, лун восемьсот иль тысячу назад. Тогда мы защитим общину от разлада и воина при этом обретем… что мастерам чужим и не уступит…

– Согласен, Яр Багур, – одобрительно махнул слабой рукой Минжур.

– Согласна, – не возражала и старейшина Нордан.

– Я все ж за казнь, – не позволил себя убедить Яр Муган.

– Я тоже…

…

– Решено!

По итогу семью голосами против двух Совет принял решение отправить Талика на обучение воинскому искусству сроком на тридцать лун, что одновременно будет зачтено ему в качестве наказания.

Альма успокоилась, руки ее вмиг обмякли. Шенне же, наоборот, вся превратилась в нервы – сердце ее готово было пробить грудную клетку, в глазах потемнело, к горлу подкатила тошнота. Что есть сил она всматривалась в лицо Талика, ожидая от того сигнала к действию. Она была готова к любому его решению – бежать, призвать коготь, перебить старейшин – все что угодно, только не оставаться одной. В этом ошеломлении Шенне даже забыла, что разлучение их означало бы для обоих неминуемую смерть.

Должно быть, видя, как девушка остервенело сжимает свои ноги, Альма попыталась ее успокоить, но та не расслышала ни единого ее слова.

Наконец Талик встал, вышел в окруженное Советом пространство, поднял правую руку. В традиции Калахаси не входило давать осужденным последнее слово, все принятые Советом решения обжалованию не подлежали. Тем не менее слово могло быть дано любому члену общины, даже подсудимому.

– Говори, – кивнул ему Яр Минжур.

– Старейшины, – своим мягким глубоким голосом начал юноша, со стороны даже могло показаться, что он совсем не волнуется, – хотя ваш приговор суров, он мудр и верен для общины. Но если все ж вы не хотите… его удаче подвергать, прошу обдумать небольшое дополненье.

– Каков наглец! – возмутился было Муган.

– Нет, продолжай, Талик, – повелел скрипучий старческий голос.

– Прошу вас поженить меня с Шенне и вместе с ней отправить в обученье!

– А?!

– Поженить?!

– У вас нет полных лун!

– С чего нам отпускать ее?!

– Такую чешую и коготь!

– Да это наглость!

– Чушь!

Альма не смогла сдержать широкую улыбку. Слезы ее, так просившиеся наружу, таки вырвались, но уже, надо думать, от радости и гордости за своего ребенка.

Шенне же все еще трепетала от страха неизвестности, ведь сказанное Таликом еще совсем не было решением, это была лишь дерзкая заявка, вызов.

– Да тише, тише, – устало поднял ладонь старейшина Минжур. – Ты поясни, Талик, зачем так поступать нам?

Юноша собрал свои аргументы за весьма короткий срок и не слишком был уверен в их полноте и убедительности. Ему сильно не хватало времени и Шенне, чтобы разобрать все спокойно и критически. Но что было, то было. Оставалось лишь надеяться, что залог общинного блага сыграет решающую роль.

– На то есть три причины, – Талик повернулся строго к Яру Минжуру. – И первая – ее талант не меньше моего, как воин она будет даже лучше. Вторая, – он на секунду перевел взгляд на почти полностью скрытую за тремя слоями вихрей Шенне, дабы та не восприняла последующие слова всерьез, – за те луны на чужбине… меня чужачка может охмурить… и заманить к себе, в свою общину. С женой родной такое не случится… И третья, мы с Шенне друг друга любим. Уже давно. И потому, если кому идти со мной, то ей и только.

– Забавно, – процедил скрипучий голос. – А она согласна?

– Конечно! – чуть не подпрыгнула девушка.

– Но у вас нет полнолунья! – вновь цеплялась за устав Яра Нордан.

– Немного не хватает им, пускай, – отмахнулась Аржана.

– Да все бы ничего, но обученье ж недешево очень. А если двое… – засомневался уже Яр Багур.

– У нас склады полны, лишь меньше так сгниет, – не согласилась Яра Янзул.

– А может, девочку, напротив, мы оставим? – как гром среди ясного неба прозвучал Яр Муган, довольно поглаживающий свою лысину. – Чтоб он вернулся? А?

– Я – за! – вновь поддержал того Намхай.

– А в этом смысл есть!

Пальцы Шенне, было уже успокоившиеся, вновь сжались, на этот раз в кулаки. В тот миг она искренне сожалела, что они тогда не завершили спланированное убийство.

– Ну, Яр Муган! Намхай, и ты, Сахир! – полным укоризны голосом перебила их Яра Аржана. – Вы что, себя не помните в их луны? То страсти возраст, вовсе не любви! Одну отнимешь, за другой увьется. Нельзя нам рассуждать тут по себе!

– Права Аржана, – вынес вердикт Минжур, – и Талик по делу молвил. Отправить вместе.

– Ну так давайте женим на другой и с ней отправим? – никак не унимался Муган. – А ту оставим здесь ради защиты.

– Старейшина Муган, – не смог скрыть раздражения Яр Багур, – когда заходит речь об их семействе, ты словно сам не свой! Твой ум, смекалка, прозорливость… будто засыпают! Хотите юношу в любви насильно поженить с другой? Затем сослать подальше и считать, что будет он общине должен? А оплатить ученье той, что без таланта? К чему, Муган?!

Яр Муган надул свои щеки, натужно вздохнул, а затем хлопнул обеими ладонями по своему бревну.

– А ведь ты прав, Багур! Я предлагаю впредь вопросы, что задевают Альму, Корлика, ее детей и внуков, решать и обсуждать без гласа моего!

То оказалось неожиданным даже для видавшего виды Яра Багура.

– Муган, я удивлен услышать!

– Тут стоит удивляться лишь тому, что раньше я того не предпринял, – отмахнулся от его похвалы лысеющий Яр. – Мы люди все, Багур, все со страстями. И платим все за потаканье им… Как человек готов так жить и я, но как старейшина… на то я просто не имею права.