– Талик, я думаю, они к нам неспроста, – сделала предположение Шенне, выглядывая чужаков. – И кажется, с дурным расчетом.

– Посмотрим, – не стал спорить юноша, – если что, то когти призовем.

Все четверо тоже, как и встреченный ими ранее старик, носили широкие штаны, причем у двоих из них они были коричневые, почти как подаренные Альмой шорты. Рубахи их тоже выходили «неправильными» – короткими, лишь немногим ниже пояса.

– Здорово, детки! – подходя, крикнул им один из чужаков. – Мамка с папкой далеко ваши?

– Они зачем вам? – крикнула им в ответ Шенне.

– Так далеко?

– Уже далече…

– Вот это и хорошо! Даже очень хорошо, – второй чужак обеими руками сверху вниз прочесал свою огромную, опустившуюся почти до талии бороду. – Мы заберем лошадок тогда, ага?

– Пора, Шенне, – шепнул ей Талик.

– Вы псы тупые! – огрызнулась она, хотя поджилки ее затряслись. – Дар-сомран!

Насыщенный ультрамариновый клинок таки заставил мужчин остановиться. Все как один уставились они на боевой коготь, всего за пару секунд возникший в руке девчонки.

– А может, и не заберем… – засомневался бородач, нервно топча лаптями землю.

– Кыш! – неуверенным голосом бросила им Шенне. – Прочь пошли!

– Жаргал, ты сам смотри, – стал бормотать ему третий, – мечик путевый у девки, только она одна и сама еще соплячка. И ручонки, похоже, трясутся. Авось получится, а?

– Дар-сомран, – услышав их речи, призвал свой клинок и Талик, также с трудом преодолевающий внутреннюю дрожь. – Коль не отступите, то прямо здесь умрете, – холодно произнес он, готовясь при необходимости применить куда более грозный серп.

– Жаргал, ты сам решай, – стал отступать третий, – меня они вроде бы убедили.

– Сучата! – зло сплюнул себе под ноги чужак и, на безопасном расстоянии обогнув два сияющих на солнце клинка, потопал восвояси к дороге.

За ним, ругаясь, последовали и остальные.

– Было волнительно, – призналась Шенне, провожая незадачливых грабителей взглядом.

– И мне. У нас совсем нет опыта сражений.

– Ага, совсем.

Примерно через час вернулся их провожатый. В приподнятом настроении и весьма вдохновленный, Баклай сообщил, что таки узнал о месте расположения учильни. Всего, по его словам, в городе было три учильни, две из которых чужаков не принимали вовсе. Таким образом, оставалась лишь третья, которой, если Баклай верно понял, примерно девятьсот лун назад и заведовал наставник Тургэн – именно его имя упоминалась на древних калахасских дощечках.

– Одно, ребятки, жаль, – заканчивал он свой рассказ, – учильня та не в городе стоит, а за его стеной. В лесу, неподалеку.

– Хоть что-то будет сегодня хорошо.

– Как ты права, Шенне.

– Болваны вы! – уже не удивлялся их заскорузлости Баклай. – Ну ничего, я все равно вам город покажу! – подмигнул он. – Через него проехать все же нам придется!

Рассматривая большой город с заднего ряда повозки, они видели разнообразные лавки торговцев, высотой с новую мельницу Калахаси, а то и выше, каменные дома, мостовые из мелкого камня, вычурные одежды и очень много людей.

– Я думаю, Шенне, здесь твое платье смысла прятать нет, – заключил Талик по итогу наблюдения за одинокими прохожими, которых он мог нормально разглядеть сквозь вихри, и их нарядами. – Таким тут никого не удивишь.

Ганбатар был шумным, удивительным и богатым местом, привлекавшим множество путешественников и новых жителей. Однако Талику с Шенне он сразу пришелся не по душе. Оба они облегченно выдохнули, когда его шум и суета остались далеко позади.

Немало поплутав по северным окраинам Ганбатара, к учильне они прибыли уже поздним вечером. Баклай к тому часу совсем растерял свое воодушевление и вовсю костерил местных стариков за неумение объяснять дорогу – на тройной развилке им следовало взять вправо, тогда как они сначала направились влево, а затем по центру.

И все же помощнику калахасских старейшин удалось отыскать учильню до полуночи. Дощатый в человеческий рост забор по здоровенному ее периметру, громоздкие с треугольной крышей ворота, на обоих столбах которых вертикальным текстом было вырезано «Учильня боев Очира».

Если бы не полная луна, путешественникам, вероятно, пришлось бы ночевать в этом лесу и искать удачи уже утром.

– Вот не пойму! Зачем забор такой высокий городить? – недоумевал Баклай, настойчиво теребя подвешенную у правого столба рынду.

До этого он уже пробовал самостоятельно отворить ворота, но те оказались запертыми. Минут через пять трезвона появились хозяева.

– Иду, иду, железяку только не мучьте! – раздался из-за ворот молодой, еще юношеский голос.

Засов стукнул, петли скрипнули, одна из высоких створок приоткрылась.

– Здравствуйте! – приветствовал их молодой человек, возрастом около двадцати лет. – Чего хотели?

– Что ж, и тебе привет, – недовольно пробурчал Баклай. – Привез сюда ребят для обученья. Издалека, не местные мы здесь.

– М-м, издалека, – в нерешительности затянул парнишка. – Только свободных мест у нас нету… – смутился он, возможно, чужеземному говору. – Хотя решать все равно отцу, заезжайте во двор!

Загнали повозку внутрь, распрягли лошадей.

– Обоз с товаром тут бросайте, – распорядился на ходу парень, – можете не бояться, у нас не украдут. А лошадей на конюшню – вон туда! Идемте за мной…

– Чего так долго открывали? – все еще злился провожатый.

– Долго? Это еще посчастливилось, что я недалеко от конюшни был, – вежливо отвечал юноша, – а то бы Пеон в ночь не стал вам открывать. Сначала бы до хозяйского дома бежал, потом пока бы я добрался… так и уехать уже могли.

– Покормите с дороги? – начал уже смягчаться Баклай.

– Чего-нибудь найдем, за это не переживайте! Воду и хлеб точно вынесу!

– Ну вот и хорошо! Наставник уже спит?

– Кто же знает его? Отец может еще засветло лечь, а может и до утра вовсе не спать, зависит от настроения, – усмехнулся парень. – Отведу вас за стол, а там и проверю!

– Тебе спасибо, юноша!

Паренек в ответ лишь усмехнулся. Тем не менее, как юноша и обещал, вскоре он привел их к столовой – на широкой каменной основе высились два длинных обеденных стола, в темноте очень похожих на те, что расставляли на площади Калахаси. На лавки около них можно было бы усадить человек тридцать или сорок. По всей площади столовой на высоких столбах нависала покатая в одну сторону крыша, закрывшая от усевшихся за стол путешественников весь лунный свет.

Вскоре паренек вернулся со свечой, кувшином воды и корзиной, полной хлебов и винограда.

– Наставника проверишь? – торопил его Баклай.

– Обязательно, только вам кружки принесу и схожу. Если огонь горит, – юноша указал чуть в сторону, где в одном из глубоких окон темного каменного дома играли лучики света, – то, может, еще и не лег он почивать.

По калахасским меркам дом учителя был просто огромным – около тридцати метров длиной, в два этажа ростом. Столовая, что упиралась в правую половину хозяйского жилища, в темноте выглядела его придатком, отчего само здание воспринималось еще более громадным.

К удовольствию Баклая, учитель Очир в тот вечер почивать не спешил и скоро вышел к своим гостям. Им оказался среднего возраста и роста мужчина, в широких по местному фасону до земли штанах и легкой белоснежной рубахе. С трехдневной небритостью, беспорядочной прической и любопытной улыбкой, он уселся на противоположную от Баклая скамью, но не напротив, а заметно левее от него.

– И че, откуда? – без всякого приветствия начал разговор хозяин.

– Из Калахаси мы, – хмуря брови, отвечал помощник Совета старейшин.

– Что за дыра такая? – видимо, пытаясь припомнить название, поморщился наставник.

– Дыра?! – возмутился было калахасец.

– Или че, скажешь, не дыра? – протараторил учитель, потянулся к вынесенной им корзинке и зацепил из нее гроздочку винограда. – Домов-то сколько?