– Талик! – в ужасе вскрикнула девочка, и от этого еще часть чешуек покинула тело, разлагая на своем пути одежду. – Я… голая почти! Ты не смотри! – в стеснении она прикрыла руками пах, хотя на самом деле передняя часть шорт, что носились под платьем, осталась почти невредимой, лишь с редкими просветами.

– Там ничего не видно, – постарался успокоить ее Талик, – и чешуйки закрывают.

– Не важно, все равно стесняюсь. Вот стану девушкой, тогда скрывать не буду! Как я домой вернусь?! – Шенне готова была заплакать.

– Я дам тебе свою, когда призыв иссякнет, – мальчик решил, что отдаст ей свою тунику, а сам доберется до дома в одних шортах.

– Спасибо! – не думая, она отодвинула ладонью несколько чешуек, зависших у нее прямо перед глазами. – Вот же тварь! – взбесилась она, а с ее бешенством отринулась еще часть чешуи. – Призыв дурацкий!

Теперь она начинала понимать истинную причину, по которой дедушка никогда не показывал ей свой второй небесный дар.

– Посмотри, Шенне.

Талик поднял половинку разрезанного ранее булыжника и медленно поднес ее к бирюзовой чешуйке около ее плеча. Стоило им вступить в контакт, как чешуйка «сожрала» часть камня, осыпав несколько небесных пылинок вниз.

– Действуют, как коготь, – заключил мальчик, – сжигают все, но дружелюбны к нам.

– Попробуй бросить!

– Да, сейчас.

Талик отошел подальше, подобрал вторую половинку от булыжника и бросил ее в «кокон» из наполовину серых вихрей вокруг фигуры Шенне.

– Иди сюда, смотри! – пораженная результатом, забыла о своих бедах и стеснениях она.

В месте, где камень был превращен в небесный пепел, ближайшие сине-зеленые чешуйки стянулись в комок, готовясь противостоять угрозе. Когда же та миновала, они начали проворно растекаться по сторонам.

Талик с Шенне рассудили, что действие чешуи было во многом подобно дар-бугану, который, концентрируясь, атаковал все быстро вторгающиеся в область его действия тела – будь то камни, палки, кулаки или небесные клинки. Но были и отличия: чешуя атаковала не только быстрые, но и медленные цели, а сама она, вероятно, имела куда более сильную защиту.

Примерно через тридцать минут вся сине-зеленая чешуя, висящая вокруг Шенне и еще остававшаяся на ее коже, исчезла. Истощение чешуек произошло неожиданно – вдруг они начали тускнеть и уменьшаться в размерах и примерно в течение минуты исчезли вовсе.

– Дурацкий дар! – заключила Шенне, стряхивая оставшиеся от платья лохмотья. – Я думаю, он потому и вымер! Кому захочется такое применять?

Закончив с опытами, которые для первого раза можно было считать весьма успешными, дети снова уселись около могучего узловатого ствола.

– Так что, Талик, нужны еще листки нам? – поправляла на себе непривычную тунику девочка. – Давай решим.

– Давай. Ты как считаешь?

– Мне кажется, нужны, – Шенне перебирала его пальцы, один за другим ощупывая их фаланги, подушечки, ногти; все они были ей уже хорошо знакомы, как будто свои. – Пусть для обычных дел нам хватит, но в случае поездок дальних…

– Ты права. Но, может, брать лишь те, что могут дать нам нужные дары?

– А почему не всех? – задала резонный вопрос девочка. – Разве нам хуже?

– Уверенности нет, как много можно взять. Как глиняный горшок – песком заполнив, уже не влезут ягоды в него.

– Хм… да, возможно. Тогда какие нам нужны дары?

Талик задумался. Когда он задумывался, то первым делом обращался к своду правил, что уходя поведал ему дядя. В этот раз он поступил так же.

– Давай сначала обозначим наши цели. Чего хотим мы в наши триста лун?

Девочка улыбнулась. Как и всем детям, ей нравилось мечтать.

– Нам надо пожениться.

– Да. И получить свой дом.

– Детей, наверно, двух.

– Работать вместе.

– Кем?

– Не знаю. Лучше б без других.

– И почему же?

– Их вихри-змейки сильно мельтешат.

Шенне улыбнулась.

– Еще стать сильными, – добавила она, – чтоб защититься.

– Шенне, тогда скажи, что для женитьбы нужно?

– Добро Совета, сто и девяносто лун, – девочка уже осторожно пытала маму по этому вопросу.

– Добро Совета?! – искренне удивился Талик. – И этим старикам решать за нас?!

– Так было испокон веков… Хотя это нечестно.

Тот факт, что Совет старейшин может не одобрить их брак и, чего хуже, решить, что Шенне должна стать женой другого, не на шутку взволновал Талика.

– Ты знаешь, от чего зависит их решенье?

– Не знаю.

– Надо б срочно разузнать. Ты спросишь или я?

– Попробуй ты, а если уж не выйдет…

– Ладно…

Перебирая оставшиеся цели, они сошлись на том, что от характера небесных даров зависят совместная работа, ее уединенность и сила. Причем совместного решения для всех трех целей не просматривалось: сила требовала боевых даров, уединенность – скорее земельных, а для совместной работы требовалась высокая потребность в ремесле (как на тот момент в защитниках) и подходящая технология ремесла. Те же воины-защитники в мирное время действовали в основном поодиночке – совершали обходы, охраняли склады с общинным имуществом, вели обучение, следили за порядком на улицах.

Осознав, что идеального решения нет, они загрустили. Все говорило о том, что от чего-то из их мечтаний придется отказаться. Талик готов был пожертвовать уединенностью ремесла, положив, что рано или поздно адаптируется к мельтешению вихрей, но все остальное им очень хотелось сохранить.

– Я думаю, – после долгого молчания твердо произнес Талик, – пока в приоритете сила.

– Чтоб защититься?

– Тут и да и нет. Послушай, и решим, насколько прав я.

– Давай!

– Если Совет решит, что мы не будем вместе.

– Но…

– Мы ж не станем подчиняться, верно?

Неподчинение Совету старейшин считалось в калахасской общине самым тяжким преступлением. Любые проступки, связанные с нарушением устава, будь то даже воровство или убийство, могли быть прощены через сопоставимое вине наказание, однако открытое неподчинение Совету каралось исключительно казнью.

– Да, верно, – девочке заранее стало страшно.

– Тогда они потребуют казнить нас…

– И только сила, – девочка начала понимать, к чему он клонит, – позволит избежать нам казни.

– Так и есть, Шенне. Сейчас им остро не хватает силы. Раз так, Совет, быть может, согласится… на все наши условия взамен. А если нет…

– То мы уйдем отсюда, – поддержала она.

– Да будет так.

– Да будет так.

Хотя Шенне с Таликом и решили, что им более всего нужны небесные дары боевого типа, получить их было, наверное, сложнее всех прочих.

В Калахаси, как и говорил Яр Минжур, оставалось лишь три полноценных воина-защитника, причем двое из них имели в качестве дара синий коготь, проку от которого им было мало – рассчитывать при поглощении таких листиков можно было лишь на увеличение числа призывов. Третий же – Гахтаг, первый воин-защитник Калахаси, – имел дары синего меча и щита, но был совсем не стар (ему было около сорока пяти). Рассчитывать на его естественную кончину было сложно, а при гибели в бою вряд ли бы у детей был шанс добраться до листков его «души».

В шутку Шенне иногда предлагала самим убить Гахтага, уж сильно он ей не нравился, – требовал от Совета титула яра (хотя и не достиг еще минимальных для того шестисот месяцев), вел себя очень высокомерно, порой даже надменно-презрительно. Совет, однако, им дорожил, ведь дары щита и меча стабильно передавались в их семье по мужской линии. Получил наследные дары и старший сын Гахтага, но, к несчастью, он умер от неизвестной хвори. Еще двое его сыновей подрастали, и община очень наделялась, что те станут отцу достойной сменой, и дары их не угаснут.

На последнем Празднике молодых старейшины нашли еще одного будущего воина – Фарине, юную девушку с наследным даром синего когтя, опять же, им не нужного.

Пока же среди калахасцев Талик и Шенне больше надеялись на дар полета, который применялся в некоторых ремеслах и, как им казалась, мог бы им пригодиться – для сражений, возможного бегства и, в конце концов, просто для развлечения – полетать друг за дружкой вокруг их ясеня представлялось им довольно забавным.