– Еще мала, чтобы понять, Шенне.

– Да, мама, ты ведь ускользаешь от ответа! Меня ругаешь за такое, а сама! – надула щеки девочка, усаживаясь за стол.

Дафна умоляюще взглянула на мужа.

– А ну-ка прекрати, Шенне! – строго осек отец, редко игравший роль строгого родителя.

– Да, папа, вот и ты туда же! – девочка демонстративно поднялась со стола, чтобы, надув губы, направиться в свой уголок.

– Да стой же ты! – быстро сдался отец. – У них размолвки с Альмой, а Яр Муган их только подогрел. А тут еще и ваша миска! Понимаешь?

– Нет! Они могли бы обсудить свои размолвки! И все решить, – без толики сомнений заявила Шенне. – Но нет же, виноват Талик!

Не в пример соседям, семья девочки жила более дружно. У них хватало мелких проблем и разногласий (чего только стоило проживание под одной крышей с властным Яром Каиром), но, что более важно, хватало и терпения вовремя находить компромиссы. Не раз просыпаясь среди ночи Шенне слышала бурчание со стороны родительского ложа и, осторожно подслушивая, была свидетельницей их доверительных разговоров.

– Красавица моя, ну полно тебе злиться, – примирительно продолжил отец, следуя за ней к детской кровати. – Или сильнее папы любишь ты его? – закончил он необдуманной шуткой.

Девочка вспыхнула румянцем, открыла было рот, но, не найдя правильных слов, прибегла к недовольному пыхтению. Руки ее рассержено скрестились на груди в замок.

– Тогда скажи мне, папа, – накопила достаточно смелости Шенне, – вот сам кого ты больше любишь – родителей своих иль все же нашу маму?

– Шенне, ты что?! – возмутилась ее дерзости Дафна.

Посмеиваясь, отец поднял серую тунику девочки чуть выше колена, вытянул ее худые ноги и, придерживая за лодыжки, сфокусировал взгляд.

– Так значит, и в мужья его попросишь? – все еще шутливо уклонился от ответа мужчина, хотя на лице его повисло нечто вроде растерянности.

– Конечно! – тут же выпалила дочь. – Только вырасту сперва… – слегка устыдившись своей несдержанности, она стала теребить каштанового цвета косички.

– Ну вот, красавица моя, и хорошо. Сначала подрастешь, а уж потом решишь, – непонятно кого успокаивал отец.

– Да, папа, снова кости мне щекочешь?

– Поверь отцу, от этого им будет только лучше!

Таймур, младший сын Яра Каира, был первым в калахасской общине лекарем. Как он сам рассказывал дочери, в юности на него возлагали совсем другие надежды – и семья и Совет надеялись, что он унаследует небесные дары отца – лазурную чешую и синий коготь. Но, как и трое других детей Яра Каира, эти дары он в итоге не получил. Вместо них Таймур обнаружил в себе небесные дары лечения, вероятно, доставшиеся ему от бабки по материнской линии, а с ними – и способность к обычному врачеванию.

Манипуляции же отца с Шенне были призваны сделать свою дочь длинноногой, что в Калахаси уже несколько поколений кряду считалось красивым. Таймур был уверен и не раз убеждал семью в том, что регулярное применение дара заживления к ее бедренным и берцовым костям позволит добиться желаемого без каких-либо нежелательных следствий.

Вместе с тем и без его вмешательства девочка была достаточно милой. Густые ровные брови, высокая шея и озорные серо-голубые глаза уже делали ее примечательной среди своих сверстниц.

На следующий день дети встретились уже у наставника Кальина. До полудня Талик был загружен доставкой поручений Яра Багура, а потому пришел на занятие с опозданием.

– Прошу простить, наставник, – запыхавшись, извинился мальчик, – старейшина Багур велел все очень срочно разнести.

Вместо ответа старик Кальин дважды махнул своей жилистой ладонью. Все его полтора десятка учеников так или иначе были задействованы в хозяйственной жизни общины. Наказывать их за оплошности взрослых, тем паче что речь шла об одном из старейшин, Кальин не смел.

Мальчик прошел во двор и занял место на своей каменной скамье.

Обучение у наставника Кальина проходило на заднем дворе его дома. Небольшая площадка между домом и фруктовыми посадками – с каждой из ее боковых сторон лежало по восемь больших камней строгой прямоугольной формы. Сам наставник располагался в центре, чтобы каждая «парта» была ему видна, а дети усаживались на камни, как на коней, чтобы иметь перед собой поверхность для работы.

Занятия в тот день начинались с уроков грамоты, на которых разбирались несколько новых слов и повторялись изученные ранее. Эту часть Талик пропустил.

– Полешки разбирайте! – хрипло скомандовал старик. – Да тише, тише, не мешайте ж вы друг другу! Что делать, знаете – поднять до уровня груди, поймать там, а потом… тихонечко Затраком опустить.

Они повторяли это упражнение уже шесть месяцев, и к тому дню каждый сумел его так или иначе освоить. Тем не менее ворчливый старик все еще придирался:

– Талик, ровнее! – Слишком быстро! – И тут неровно! – Тут излишне долго! – Тут… – начал старик, оборачиваясь к Шенне, но не нашел, к чему зацепиться. – Давай еще раз! Умница, Шенне! Иди за камнем.

За камнем последовал лоскут холста, а за ним – деревянная тарелка с глиняным персиком. Сложность задания заключалась в том, что для каждого предмета надо было приложить силу сообразно его весу и форме, а затем точно так же подобрать контрсилу. Рано или поздно, по словам наставника, это должно было начать получаться само собой, по наитию.

– Хагал, да не кричи ты! – раздраженно прохрипел наставник. – Когда находишься с предметом рядом, призыв сработает и шепотом, учти!

– Уж знаю я! – звучно огрызнулся сын первого кузнеца и местный заводила.

– Стервец, еще раз крикнешь – и будешь дотемна траву полоть!

Мальчик послушно умолк. Бубнение то и дело повторяемых призывов заполнило весь задний двор, сливаясь в какую-то смесь урчания и шипения. Заметно веселей стало в процессе пересылки полена по кругу – упражнения, подобного тому, которым днем ранее развлекали себя Талик и Шенне.

– Пока довольно! – остановил их Кальин, видимо, сочтя, что небесные силы учеников уже достаточно потрепались. – Отдохните.

С этими словами наставник удалился, оставив дюжину с лишним детей самих себе. Девочка тут же подсела на камень к Талику.

– Давай же, расскажи, как наказали… тебя вчера? – вполголоса начала расспрашивать она. – Верно, работой новой?

Мальчик помотал головой.

– Ничуть. Сидели оба хмурые, а про меня вообще забыли.

– Хоть помирились?

– Чтобы мириться, надо ведь сначала поругаться. А что у них такое – я не знаю… – мальчик фыркнул.

– Размолвки?

– Может быть, не знаю. Зато доделал я орла! Сегод…

Талик осекся, завидев, что вокруг собирается группа ребят, что регулярно над ними и их отношениями подшучивали. Вдохновителем группы был тот самый сын кузнеца. Шенне было невдомек, почему прочие дети кучкуются вокруг него, ведь тот не был ни способным, ни умным, ни приятным собой. Он был всего лишь чуть более взрослым.

– Так что, любовнички, – развалившись на соседнем от них камне, начал Хагал, – когда жениться будем?

Шенне мигом вскипела:

– Ну, сгинь, червяк!

– Ха-ха! Ну вы хоть это, ну, того? – он несколько раз ритмично похлопал с разных углов полусогнутыми ладошками, что на негласном языке подростков означало соитие.

Несколько окружавших Хагала зрителей, среди которых были в том числе и девчонки, весело захихикали.

– Что, нет? – изобразил он изумление. – Или не вышло?

Стиснув зубы, Шенне злобно пыхтела.

– Какой же ты дурной, Хагал, – беззлобно улыбнулся обидчику Талик. – И как комар, такой же приставучий.

– Сейчас я комара прихлопну! – вскочила с места Шенне.

– Ты, что ли, дура?! – искренне удивился сын кузнеца. – Вот уж любопытно!

– Шенне! – попытался было остановить ее Талик.

– Я мигом, жди!

Схватив из кучки учебных принадлежностей камень, размером с ее кулачок, девочка приблизилась к обидчику и, размахнувшись, бросила тому прямо в лицо. Как и ожидалось, дар-буган изничтожил летящий в мальчика предмет, оставив от того лишь пепел, образующийся при взаимодействии дар-бугана или небесного клинка с материей и потому нередко называемый небесным пеплом или небесной пылью.