К о с т я. Чем можно заменить метрику?

Ж е н щ и н а. К сожалению — только метрикой. Очевидно, придется ее восстановить. Это пустяки. У нас тоже встречаются рассеянные люди, которые что-нибудь теряют. Где их нет, не так ли? Надо только обратиться в ту организацию, которая зарегистрировала акт рождения госпожи Глушковой, и вам, без сомнения, пришлют дубликат метрики взамен утраченной. Даже по почте.

К о с т я. Она советует вам получить дубликат метрики с места рождения и не сомневается, что это можно сделать даже по почте.

С т а р у ш к а. Правильно. Она только забыла, что я родилась семьсот лет назад. И уже давно умер тот человек, который меня записал, и то место немцы сровняли с землей, и вообще это чудо, что я сама еще живу на свете. Переведите ей все это, мой добрый Костя! А еще лучше — ничего не переводите. Потому что — как ей не стыдно, молодой женщине, говорить все это мне, старухе. Но зато переведите ей, что она может не улыбаться. Если все упирается в метрику, то я уверена, что она у меня будет.

К о с т я. Госпожа Глушкова благодарит вас за совет и выражает уверенность, что наши люди дадут ей метрику.

Ж е н щ и н а (улыбаясь). Это превосходно. Тогда не будет никаких препятствий.

С т а р у ш к а. Если это все, так идемте, Костя. Я уже хочу на свежий воздух.

Ж е н щ и н а. У госпожи Глушковой есть какие-то вопросы?

К о с т я. Нет. Это немного о том, о чем мы начали сегодня разговор. О погоде.

Ж е н щ и н а. Да, климат своеобразный. Прошу передать госпоже Глушковой пожелания успехов.

К о с т я. Желает вам успехов.

С т а р у ш к а. Ну-ну.

Ж е н щ и н а. Что говорит госпожа Глушкова?

К о с т я. Благодарит за пожелания.

Обмен поклонами. Женщина уходит. Костя и старушка выходят на авансцену.

С т а р у ш к а. Новое дело. Теперь как быть с метрикой?

К о с т я. Метрику мы восстановим. Вы действуйте сами и дайте мне копии ваших бумаг. А я подтолкну по своим каналам. Для ускорения дела.

С т а р у ш к а. Спасибо, Костенька. Хотя, как говорится, лучше маленький подарок, чем большое спасибо.

Большой стол с телефонами разных цветов. За столом  н а ч а л ь н и к — мужчина средних лет в штатском. Он пьет чай и просматривает бумаги.

Входит  с т а р у ш к а  с бумагами в руках.

С т а р у ш к а. Дорогой товарищ начальник! Ваша секретарша ни в чем не виновата. Она меня действительно не пускала. Это все я. Спросила, кто тут у вас самый главный, и нахально вошла. Вы меня извините, я знаю, что вы человек очень занятой. Но когда вам будет, дай вам бог здоровья, тоже восемьдесят, вы поймете, что у меня также не ахти как много времени.

Н а ч а л ь н и к (улыбнувшись). Хотя мне и меньше восьмидесяти, но кое-что соображаю. Садитесь и рассказывайте.

С т а р у ш к а (отдавая ему бумаги). А тут все есть. (Пока начальник просматривает бумаги, тихо говорит.) Все… И про сына… И когда он уехал… Про приглашение… Про метрику… Про все мои мучения… В общем, все…

Н а ч а л ь н и к (отложив бумаги). Значит, вы все взвесили и твердо решили — ехать. Так?

С т а р у ш к а. А если бы у вас был сын почти шестидесяти лет, а вам было бы восемьдесят и вы были бы мамой, вы не хотели бы повидать сына? И внуков? И правнуков?

Н а ч а л ь н и к. Даже если бы папой, и то хотел бы. А возвращаться вы хотите?

С т а р у ш к а. Здравствуйте. Вопросик называется. А вы бы не хотели вернуться, даже если бы вы были прадедушкой? Посмотрю на всех и — гуд бай! (С улыбкой.) Я уже выучилась.

Н а ч а л ь н и к. Понятно. Одно неясно. Все-таки, скажем прямо, возраст ваш (смотрит на бумаги), хоть и не полагается даме говорить об ее возрасте…

С т а р у ш к а. Перестаньте. Какая я дама?

Н а ч а л ь н и к. Нет, почему же… Вам никак больше семидесяти пяти не дашь.

С т а р у ш к а. Фу! Перестаньте меня сбивать с толку. Все восемьдесят — это уже по паспорту. А на самом деле… Вы же знаете, что такое женский паспорт? Короче, еще небольшой гак у меня имеется. Но это между нами. Этого никто не должен знать.

Н а ч а л ь н и к. Все. Мне повторять дважды не надо. Итак, возраст ваш как ни кидай, но вполне почтенный. Поездка туда, поездка обратно — все это, даже для молодого человека, нагрузка существенная. То, что вы решаетесь на нее, делает честь вашему материнскому чувству. А вот как же ваш сын? Неужели он не боится вас перегрузить? Слетал бы сам?

С т а р у ш к а. А внуки, правнуки? Захватить с собой всю эту ораву? И потом, он хочет, чтобы я пожила у них. И еще у них, как он пишет, бизнес. А бизнес — это такое дело, которое нельзя выпускать из рук ни на секунду.

Н а ч а л ь н и к. Понимаем. Ну что же, добре. Желание ваше законное. И мы вам пойдем навстречу. Тем более, вы человек одинокий, и родственников у вас тут нету. Конечно, каждому охота своих внучат понянчить.

С т а р у ш к а. Почему одинокий? У меня тут есть люди. Как родные. Но, как говорится, кровь не вода.

Н а ч а л ь н и к. Правильно. Кровь не вода. Это точно. Значит, будем налаживать вам заново метрику. Это в наших силах. (Доверительно нагнувшись.) Ну, и какой год проставим, между нами, девушками, говоря?

С т а р у ш к а (засмеявшись, хлопает его по руке). Слушайте, вы мне положительно нравитесь. Вашей жене с вами, наверное, хлопот хватает… Что значит — какой год? Как в паспорте, разумеется.

Н а ч а л ь н и к. Значит, гак — долой?

С т а р у ш к а. Мне не жалко, а вам жалко?

Н а ч а л ь н и к. Нет, пожалуйста. Может, еще годик скинем? Все-таки семьдесят девять — это как-то звучит.

С т а р у ш к а. Нет. Вот уже что нет, то нет. Надо знать меру. Иначе это уже будет просто нахальство с моей стороны. Хватит и того, что я к вам ворвалась.

Н а ч а л ь н и к. Добре. (Делая на ее бумагах пометку.) Заметано. На сколько времени думаете ехать? Как приглашает сын?

С т а р у ш к а. Сын приглашает насовсем. Но я думаю — на месяц, на два.

Н а ч а л ь н и к. Зачем же ехать за семь верст киселя хлебать? Мы вам поставим полгода, а если захотите, то в консульстве продлите. Ну, вам это там все скажут. Значит, никаких претензий к вам, кроме метрики, американцы не имеют?

С т а р у ш к а. Так она говорит. Эта женщина. Но если бы вы посмотрели на выражение ее лица… Вы просто сходите и посмотрите.

Н а ч а л ь н и к. Вот уж этого я вам не обещаю. (Встает.) Счастливого пути. Посмотрите, чем она, Америка, дышит. А вернетесь, заходите, расскажете. Я дам команду: если что по ходу оформления будет нужно, обращайтесь ко мне.

С т а р у ш к а. Спасибо. Простите, что отняла столько времени. Но это же не часто у вас встречаются такие посетительницы, как я, не правда ли?

Н а ч а л ь н и к. Не часто.

С т а р у ш к а  сидит в кресле. Р а я  неподалеку на стуле. В а л я  на тахте. Перед ними фрукты.

С т а р у ш к а. Вот такой у нас произошел разговор.

Р а я. Поздравляю. (Целует старушку.)

В а л я. Чего поздравляю? Интеллигенция! Это дело надо обмыть. Ну, Зин Григорьна, ставь пол-литра!

Р а я. Глупости.

С т а р у ш к а. Почему глупости? Это минимум. Но как раз сегодня, как нарочно, у меня ничего нет.

В а л я. А то — было?

С т а р у ш к а. Представь себе — да. Но пришлось отдать электрику. Иначе мой рефлектор можно было бы выбросить на помойку. Перегорела спираль. А где возьмешь новую?

Р а я. А где он ее взял?

В а л я. Своровал — где?

Р а я. Перестань.

В а л я. Видала? Девочку из себя строит. Ладно. Вы мне тут зубы не заговаривайте. Сейчас девишник устроим. Ну, Райка, признавайся, зажала пол-литра? Хоть какое-нибудь вино найдется?