М е д с е с т р а. Ничего. У меня сейчас как раз перерыв.
Г о н ч а р о в (кивает на книгу). Трудно?
М е д с е с т р а. Очень.
Г о н ч а р о в. Молодец. Днем — в институте, ночью — тут. И сил хватает?
М е д с е с т р а. Приходится. Я уже на четвертом курсе.
Г о н ч а р о в. Здорово. Скоро врач.
Из палаты 42 выходит П р о з о р о в. Слегка согнувшись и придерживая правую сторону живота, он, не говоря ни слова, садится в коляску и уезжает.
(Еле сдерживая смех.) Царь.
М е д с е с т р а (так же). Сегодня ему швы сняли, завтра выписывается, а он все на коляске разъезжает.
Г о н ч а р о в. Привык к автомобилю.
М е д с е с т р а. А чего он на вас кидается?
Г о н ч а р о в. Это я на него кидаюсь. Если бы не Владимир Степанович, я бы его… На одну левую…
М е д с е с т р а. Завтра у него операция. Как он там?
Г о н ч а р о в. Спит.
П р о з о р о в возвращается в коляске. Не глядя, демонстративно отвернувшись, идет в палату.
М е д с е с т р а (Прозорову). Не спится? Дать снотворного?
П р о з о р о в. Зачем снотворное? Зачем вводить лишний яд в организм? Нужна тишина. (Уходит.)
М е д с е с т р а (тихо). Он прав. Идите.
Г о н ч а р о в. Чуть погодя. А то подумает — послушался его.
М е д с е с т р а (после паузы). А это верно, что у того больного, которому блокаду делают, жена… Ну, в общем…
Г о н ч а р о в. А тут все известно. Ну и ну.
М е д с е с т р а. Такого симпатичного человека и обманула… Я ее не видела, но уверена — наверное, нехорошая женщина. А он ее любит?
Г о н ч а р о в. В том-то и беда.
М е д с е с т р а. Вот почему-то так чаще всего и бывает. Плохих очень любят.
Г о н ч а р о в. А как же я? Значит, я плохой?
М е д с е с т р а. А что вы думаете?
Оба тихо смеются.
Ну, идите, а то этот дядечка с аппендицитом завтра старшей сестре пожалуется.
Г о н ч а р о в. Все равно пожалуется. (Кивнув медсестре, уходит.)
Медсестра погружается в чтение. Свет настольной лампы уменьшается, и мы видим лишь силуэт сестры. Зато стена становится прозрачной, и видно, как Гончаров ложится на свою кровать. Все погружается во мрак, пока луч света не освещает лицо Н о в и к о в а. Его глаза открыты. Он думает. И далее, когда он начинает говорить, то должно быть ясно, что его никто не слышит.
Н о в и к о в. Ночь… Неужели последняя?.. А вот Вася молодец, выжил. И учитель еще потопает на своих ножках… А этот? Ну и черт с ним! Не хочу сейчас о плохом думать. Только о хорошем. О прекрасном… О прекрасном… Небо… Море… Ксения… Как поглядел в ее глазища — бултых! — и пропал писатель… Книги… Но главную свою книгу я так и не дописал. Ну, остальное — пусть, но эту… Ох, дурак, дурак, сколько потерянного времени. Если бы с самого начала так понимать время, как сейчас… Если бы все время… Как песок… Обидно… А может быть, выживу? И будет завтра… И послезавтра… И Мишка… И Ксения… И дел по горло.
Свет гаснет.
КАРТИНА ШЕСТАЯ. — НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ. ОПЕРАЦИЯ
Сцена разделена на две части: уже известная нам палата и прилегающий к ней коридор. Перед началом картины звучат голоса.
В р а ч - н а р к о т и з а т о р. Спать хочется?
Н о в и к о в. Нет.
В р а ч - н а р к о т и з а т о р. Считайте.
Н о в и к о в. Раз, два, три, четыре, пять… шесть… семь… три… четыре… два…
В р а ч - н а р к о т и з а т о р. Больной спит.
П р о ф е с с о р. Доктор, расскажите студентам историю болезни.
О р д и н а т о р. Больной Владимир Степанович Новиков будет оперирован по поводу аневризмы сердца. Сейчас под общим обезболиванием предполагается произвести… (Голос затихает.)
П р о ф е с с о р. Можно начинать?
В р а ч - н а р к о т и з а т о р. Да.
Палата
Т е р е х и н лежит. Г о н ч а р о в стоит у окна. П р о з о р о в, сидя, возится в своей тумбочке. Укладывает вещи.
Г о н ч а р о в. Интересно, уже начали операцию?
Т е р е х и н (взглянув на часы). Думаю, да. Как раз десять часов.
Г о н ч а р о в. И сколько продлится?
Т е р е х и н. Говорят, часа полтора. Если все будет удачно.
Г о н ч а р о в. Раз сам профессор — должно быть удачно.
П р о з о р о в. Вот уж никак не думал, что это тот самый Новиков… Такая распространенная фамилия. Я думал, просто Новиков, а он… фигура… Не дай бог что…
Заглядывает м е д с е с т р а.
М е д с е с т р а (Терехину). К вам посетительница. Она… Можно пустить?
Т е р е х и н (просительно взглядывает на Гончарова). Если бы…
Г о н ч а р о в. Я выйду…
Т е р е х и н. Спасибо. (Прозорову.) Могу я вас попросить тоже?..
П р о з о р о в. Да-да, разумеется. Только учтите, что я должен укладываться. Времени в обрез.
Т е р е х и н (медсестре). Пусть войдет.
Медсестра, Гончаров и Прозоров выходят.
Пауза. Входит Т а м а р а.
Т а м а р а (садится, волнуется). Коля… Меня прошлый раз не пустили к тебе. Почему?
Т е р е х и н. А по-моему, ты понимаешь.
Т а м а р а. Тогда… почему пустили сегодня?
Т е р е х и н. Надо все-таки поговорить.
Т а м а р а. Коленька, милый, клянусь тебе…
Т е р е х и н. Только знаешь что — не надо этого. Клятвы, ложь… Иначе разговора не получится. Бессмысленно иначе… Ты постарайся по-человечески…
Т а м а р а (плачет, сквозь слезы). Когда меня к тебе не пустили, я шла домой, а ноги подкашивались. И все эти дни я думала: боже мой, что я натворила. Ведь я тебя люблю. Ты поверь…
Т е р е х и н. Я бы и рад поверить, но… Вот я лежал тут и думал. Разговаривал с тобой… И даже мирился. Но все это уже ни к чему… Ведь ты подумай. Это уже не ошибка… Это вероломство… Предательство… И когда я тут, в больнице… Понимаешь?.. Я в больнице, а ты… Нам надо разойтись.
Т а м а р а. Ты должен меня понять. Ты думаешь, это просто, когда только и слышишь кругом: красивая, красивая… А ведь годы идут… Когда все подруги только и твердят: «Ты с твоей красотой можешь выйти за кого угодно. Твой учитель тебя не ценит, да и не в силах оценить». Когда за тобой все ухаживают… Идти по льду и не поскользнуться…
Т е р е х и н. Вот я тебя и отпускаю, чтобы ты своей красотой распорядилась повыгодней.
Т а м а р а. Ах, не то, не то ты говоришь… Я не могу без тебя.
Т е р е х и н. Нам надо разойтись.
Т а м а р а. И ты не пожалеешь? Сможешь без меня обойтись? Коля… Я виновата перед тобой. Но есть и твоя вина. Разве ты не догадывался? Не понимал?.. Ты не хотел знать, закрывал глаза. А может быть, я ждала, что ты скажешь… Накричишь на меня… Даже ударишь… Может, тогда ничего бы и не было… А ты… Пусть это будет нам обоим уроком. Надо забыть все это, Коля, чтобы жить вместе.
Т е р е х и н. Нам надо разойтись.
Т а м а р а. Ну зачем ты все время это повторяешь? Ты сам не понимаешь, что говоришь. Ведь прожито столько лет… Целая жизнь… Семья… Мальчик… Ну, бывает у людей… Но из-за этого не расходятся.
Т е р е х и н. Только так.
Т а м а р а. Не могу поверить, что ты говоришь со мной таким тоном… Всегда такой мягкий, нежный.
Т е р е х и н. А это уже не я. Вернее, не тот.
Т а м а р а. Нет, ты тот, тот!.. (Осыпает его поцелуями.)
Т е р е х и н (не шевелясь). Пусти.
