Т е р е х и н. Говорю — денег нет при себе. Документы потребовал.
Г о н ч а р о в. Давайте, гражданин, предъявите.
Т е р е х и н. Обошлось. (Новикову.) А когда вы лежите, сердце тоже болит?
Н о в и к о в. Иногда.
Т е р е х и н. И что вы тогда делаете?
Н о в и к о в. Встаю.
Т е р е х и н. Тогда перестает?
Н о в и к о в (улыбнувшись). Нет.
Т е р е х и н. Мда… Действительно… А что говорят терапевты?
Н о в и к о в. Посоветовали лечь сюда, в хирургическую.
Г о н ч а р о в. Хирургия — зер гут. Хирургию я уважаю. По крайней мере, коли отрезали человеку кишку (указывает на Прозорова), новая не вырастет.
П р о з о р о в. А вот это уже не так остроумно. И вообще, юноша, все надо делать в меру. А то глядишь, и уже становится тошно слушать.
Г о н ч а р о в. Это после операции бывает. Если со смертельным исходом. Или плотно поели. За бабушкино здоровье, за дедушкино…
Появляется м е д с е с т р а.
М е д с е с т р а. Все на месте? (Бегло оглядывает койки.) Коечки заправьте.
Г о н ч а р о в. Уже.
Медсестра уходит.
Т е р е х и н. Идут. (Прислушивается.) К нам идут.
Входит о р д и н а т о р, молодой врач, ведущий эту палату, в халате, на голове белая шапочка. За ним — м е д с е с т р а. Через руку у нее переброшено полотенце с влажным концом, которым врач будет вытирать руки, после того как потрогает больного. Кроме того, медсестра держит тетрадь для назначений и авторучку.
О р д и н а т о р. Доброе утро.
Вместе.
П р о з о р о в. Здравствуйте, доктор.
Г о н ч а р о в. Олегу Петровичу привет.
Т е р е х и н. Здравствуйте.
Н о в и к о в. Доброе утро.
Ординатор садится на стул около кровати Прозорова. Медсестра стоит около.
О р д и н а т о р. Как спали?
П р о з о р о в. Увы, плоховато.
О р д и н а т о р (медсестре). Температура?
М е д с е с т р а. Нормальная.
О р д и н а т о р. На что жалуетесь?
П р о з о р о в. Да всюду, понимаете ли, побаливает. Дает себя знать.
О р д и н а т о р (пересаживается к нему на кровать). Посмотрим. (Отодвигает одеяло, щупает, трогает живот больного.) Ну, тут… все в порядке. Завтракали?
П р о з о р о в. Признаться, почти не заметил.
О р д и н а т о р. Прекрасно. Значит, есть аппетит. И давайте-ка вместе с вами сейчас походим по палате.
П р о з о р о в. На второй день после операции?
О р д и н а т о р. Вот именно.
П р о з о р о в. Но ведь после операции как будто полагается полный покой в течение…
О р д и н а т о р (доброжелательно, но твердо). Это уже вы позвольте нам знать, что полагается.
П р о з о р о в. Молчу, молчу… Я просто к тому, что прежде…
О р д и н а т о р. А сейчас установлено: чем раньше вы встанете, тем скорее пойдет процесс заживления. Итак… (Помогает больному подняться, потом хочет помочь сесть.)
П р о з о р о в (со стоном валится обратно). Нет. Не могу. Как говорится, и рад бы в рай… Я уж, разрешите, по старинке. Семь дней покоя.
О р д и н а т о р. Для вас же хуже. (Отходит, вытерев руки, к Гончарову.)
П р о з о р о в. Простите, доктор, еще вопросик. А когда меня покажут профессору?
О р д и н а т о р. Вы в осмотре профессора не нуждаетесь.
П р о з о р о в. Ради бога, только не подумайте, что я вам не доверяю. Совсем наоборот. И вообще — как все, так и я. Никаких исключений. Но поскольку наш профессор — это все-таки такой авторитет, что, знаете ли… то прошу вас, уж вы меня, грешного, перед его, так сказать, пресветлые очи…
О р д и н а т о р. Хорошо. Я доложу на обходе.
П р о з о р о в. Вот и спасибо.
О р д и н а т о р (Гончарову). С вами так — скорее всего придется оперировать.
Г о н ч а р о в (вздохнув). Что ж поделаешь.
О р д и н а т о р. Вот именно. Но покажем профессору. Может быть, он что-нибудь придумает другое.
Г о н ч а р о в. Хорошо бы.
О р д и н а т о р (подходит к Терехину). Значит, у нас с вами эндартериит. И, прямо скажем, не свежий. На войне были?
Т е р е х и н. Да, вот как раз после нее…
О р д и н а т о р. Наверное, в окопах пришлось порядком посидеть?
Т е р е х и н. Года два.
О р д и н а т о р. Когда-то эту болезнь так и называли — окопная. Папиросы есть?
Т е р е х и н. Есть, но не курю.
О р д и н а т о р (садится, лезет рукой в тумбочку, достает оттуда пачку папирос, передает медсестре). Возьмите на память.
Т е р е х и н (смеясь). Я не школьник. Мне же могут принести еще.
О р д и н а т о р. Со школьниками проще. (Официально.) Так вот. Будем вас лечить блокадами и кислородом. Не поможет — придется оперировать. В общем, вам станет лучше. Играть в футбол не сможете, ходить сможете. Но вы обязаны нам помочь. Курение исключено. Категорически. Будете курить — через несколько лет ампутация обеих ног. Вам все ясно?
Т е р е х и н. Да.
О р д и н а т о р. Надеюсь. (Переходит к Новикову.) Как себя чувствуете?
Н о в и к о в. Благодарю.
М е д с е с т р а. Были приступы сердцебиения и одышка.
О р д и н а т о р. Что же вы? Врачу надо говорить все.
Н о в и к о в. Так дело обычное.
О р д и н а т о р. Вам не душно здесь?
Н о в и к о в. Нет.
О р д и н а т о р. Что вы сказали профессору?
Н о в и к о в. Согласился оперироваться.
О р д и н а т о р (постоял, переминаясь с ноги на ногу, внимательно взглянул на Новикова). Ну, правильно.
Г о н ч а р о в. Олег Петрович, а у меня не рак?
О р д и н а т о р. Черт-те что. Всюду им рак мерещится. Нет, не рак.
Ординатор и медсестра уходят.
Т е р е х и н. Ох, забыл им отдать полпачки папирос… В кармане остались.
Г о н ч а р о в (после паузы). Что-то Олег Петрович относительно меня темнит.
П р о з о р о в. Мальчишка. Не знает и делает умное лицо. И мне также: сразу после операции: и — вставай! Чепуха на постном масле.
Г о н ч а р о в. Так он же объяснил… Для вашей же пользы.
П р о з о р о в. Эх, молодо-зелено. Для моей пользы. Для его пользы, милый вы юноша, чтобы скорее выписать больного. Для цифры. Для отчета. Увы… Есть еще у нас кое-где показуха! Когда цифра важнее человека.
Г о н ч а р о в. Это вы напрасно.
Т е р е х и н. Просто-напросто это новый метод лечения. Более современный. Все с течением времени совершенствуется. Вот и в моем, например, деле также. Сейчас учителя…
П р о з о р о в (перебивая, со смешком). Ох уж эти учителя… Сын приносит по математике тройку. Спрашиваю — почему? Все решил правильно. Оказывается, грязь в тетради. При чем же тут математика? Вы ведь, кажется, математик? Вот, будьте любезны, объясните.
Т е р е х и н. Так ведь нам надо воспитывать у школьников стремление не только верно решать задачи, но и чисто. Важно не только что, но и как.
П р о з о р о в. Ох, голубчик вы мой, слышали мы, слышали такие фразочки в промышленности. И слышали и, что греха таить, сами их говорили. А к концу квартала — давай план по валу. И у вас — я имею друга в министерстве просвещения — к концу учебного года — давай натягивай отметки. Тоже за цифрой гонитесь!
Т е р е х и н. Но позвольте, вы сами себе противоречите. Вы же сказали: учитель снизил отметку за грязь. Не повысил, а снизил. При чем тут цифра?
П р о з о р о в. Голубчик вы мой, при всем. И с нашим милым ординатором такая же история. Очень славный юноша, между прочим. Но раз он сам делал операцию, так что ему еще сказать? «Все в порядке». И цифра того требует. И молодой, так сказать, гонор. А я чувствую — не в порядке. Разумеется, понять его можно. Сами такими были. Что у него на уме? Узкие брюки. Буги-вуги!
