С другой стороны, ни к чему быть грубым. Он сказал:

– Было приятно с тобой познакомиться, Нэн. Сомневаюсь, что наши пути еще пересекутся, но я желаю тебе всего доброго.

– Пути еще пересекутся, – рассеянно повторила девушка, затем расправила плечи. Она твердо посмотрела ему в глаза, будто давая клятву. – Ты спас меня от похитителей. Это значит, что благодаря тебе я смогу вернуться к своим. Для меня это не пустяк.

– Любой джедай поступил бы точно так же.

– Это сделал не «любой джедай». Это сделал ты, и я так им и скажу. – Долгое время Нэн очень серьезно смотрела ему в глаза… а потом улыбнулась, вновь обретя свою обычную веселость. – Спасибо, что рассказал мне столько о Республике и джедаях. Галактика меняется, и ты помог мне понять эти перемены.

Риту и самому было приятно, но не меньше его радовало то, что вскоре он сможет сообщить об этом мастеру Джоре. Тогда она поймет, что он не чурается жителей фронтира как таковых, а значит, в своем желании вернуться на Корусант он совершенно беспристрастен.

– Рад был помочь.

Наконец они расстались. Потом юноша еще оглянулся, чтобы посмотреть ей вслед – как раз в тот момент, когда она оглянулась посмотреть на него. Их глаза встретились, и Нэн подняла руку, прощаясь.

«Я еще увижу ее», – подумал Рит. Он знал это совершенно точно. Так повелела Сила.

– Гипертрасса, может, и открыта, но легкой прогулки не будет. – Лиокс покачал головой, вчитываясь в навигационные координаты. – Жеод, ты не мог бы провести триангуляцию завихрений… впрочем, гляди-ка, это уже сделано. Следовало догадаться, что ты на шаг впереди.

Воспитанный Жеод не стал смеяться, за что Лиокс был искренне благодарен. В последнее время он был на взводе, а ведь при его темпераменте такое вообще случалось нечасто. Он не был адептом Силы, но не сомневался, что во Вселенной имеются духовные измерения и на этой станции с этими измерениями творилось что-то неладное. Как бы это ни называлось – темная сторона или еще как, – Лиокс был рад убраться подальше.

Правда, они увозили с собой идолов, занявших буквально все пространство в трюме «Посудины», которое удалось освободить, не открывая отсеков, о которых гостям из Республики знать не полагалось. Джедаи заявляли, что все под контролем.

Не сказать, что Лиокс так уж во всем верил джедаям на слово. Но Сила… это была их епархия. К тому же духовные измерения Галактики не предостерегали его насчет трюма. Они предостерегали насчет станции. Тем больше причин мотать отсюда.

– Скоро ли отправляемся? – спросил из дверей кабины Комак Вайтес.

– Ждем только нашего второго пилота, – ответил Лиокс.

В этот момент Аффи протиснулась мимо Комака и влетела на мостик. Джедай приподнял бровь. Во взгляде, который он устремил на Лиокса, читалось что-то вроде: «Подростки… что тут поделаешь?»

На самом деле проблемы Аффи были куда сложнее. И куда как весомее. Но Комака все это не касалось.

Лиокс просто ответил:

– Скажите всем, чтобы пристегнулись. Через пять минут улетаем.

Когда джедай ушел, Лиокс вернулся на свое место. Аффи неотрывно смотрела на свою панель управления, будто не замечая товарищей. Жеод не решался начать с ней разговор, и Лиокс не мог его винить. Он тоже не имел такого намерения.

Не потому, что боялся взрывного темперамента Аффи – хотя на то были все основания, – а потому, что разговор неминуемо вернется в ту же точку: она станет задавать не те вопросы, а он – уклоняться от ответов, которые она пока не готова услышать.

Координаты были введены.

– Расстыковка через пять секунд, – объявил Лиокс.

Аффи кивнула:

– Пять, четыре, три…

Когда отсчет дошел до нуля, она повернула рычаг, отпуская захваты; корпус «Посудины» отозвался тяжелым металлическим гулом – звуком свободы. Включились двигатели, и Лиокс развернул корабль, так что впереди, как они и привыкли, оказались звезды. Снова увидеть просторы космоса – это было облегчение. Лиоксу было не по себе на тесных планетах и станциях, он чувствовал себя дома лишь на корабле, которым командовал сам.

Аффи частенько дразнила его: «Мы наконец улетаем, можешь выдохнуть!» – но сегодня она ограничилась простым: «Приготовиться к гиперпространственному прыжку».

– Воды все-таки неспокойные, – пробормотал Лиокс. – Жеод соединил маршруты так ровно, насколько возможно, но это не то же самое, что нормальный ровный путь. Ты готова?

Ее единственным ответом было:

– Прыжок через пять секунд.

Лиокс ухватился за рычаг, сделал глубокий вдох и отправил корабль в прыжок. Космос растянулся в бесконечность, на мгновение каждая звезда превратилась в комету. Затем их окружило гиперпространство, снова ставшее синим (но только темно-синим, с фиолетовыми тонами, что было не совсем нормальным) и мерцающим, почти что живым.

И рассерженным.

О водах Лиокс говорил метафорически, но когда начался первый из запрограммированных Жеодом прыжков, рябь была вполне явственной. «Посудина» брыкалась как недовольный блуррг, и Лиоксу приходилось вцепляться в подлокотники, чтобы не вывалиться из кресла.

– Ого! – Аффи настолько удивилась, что заговорила по-нормальному: – Что ж там случилось?

– Что-то еще более скверное, чем мы думали, – отвечал Лиокс. – Скоро узнаем.

Орла считала себя хорошей путешественницей – неприхотливой, изобретательной, умеющей приспосабливаться – и расценивала это как одну из причин, почему из нее получится хороший искатель пути. Не то чтобы подобные рассуждения играли действительно важную роль в разрезе того, как лучше следовать велениям Силы, но нужно было учесть все факторы, прежде чем принимать столь судьбоносное решение.

Поэтому она была обескуражена, осознав, что качка все еще действует на нее.

– Мы словно летим через астероидное поле, – сказала она Комаку. Оба стояли в трюме рядом с идолами, следя за тем, чтобы те оставались крепко зафиксированными.

– Но ведь это не так?

– Нет, мы в гиперпространстве. Но само гиперпространство сейчас немного ухабистое. – Орла помедлила. – Как такое вообще возможно?

– Не скажу точно, – ответил Комак. – Насколько я понимаю, еще остается немало межзвездных обломков «Наследного пути», которые нужно учитывать. Зонды, высланные с Корусанта, дали экипажу – конкретно Жеоду, наверное, – достаточно информации, чтобы сшить для нас импровизированную трассу, которая состоит из нескольких кусков, соединенных навикомпьютером. Обычно полет обходится без промежуточных прыжков, отсюда и ощущение ухабистой дороги.

Орла вздохнула:

– Иными словами, безопасно, но не комфортно.

– Именно, – сказал Комак. – Даже немного жалею, что не был более внимательным на уроках сверхсветовой топографии.

– Разве архивариусам не положено интересоваться всем подряд?

– Теоретически. – В очень-очень редкие моменты, такие как сейчас, на лице Комака Вайтеса появлялась озорная улыбка.

Рит проводил перелет в своей каюте: Орла посоветовала ему начать составлять отчет для мастера Джоры Малли. Во время экспедиции они многое взвалили на плечи падавана; он заслужил немного отдыха и уединения. Орла знала, что его опечалила смерть Деза, тем более что у парней был общий учитель. Джедаю не подобало оплакивать чью-либо смерть, но печаль следовало переживать, а не прогонять. Особенно сложно это могло быть для падавана, впервые познавшего настоящее горе.

«Пусть лучше горюет, – сказала себе Орла, – чем злится». Она искоса поглядела на Комака. Ее старый друг снова выглядел достаточно спокойным и сосредоточенным. И все же та буря, что подпитывала его гнев, – она все еще бушевала под спудом. Орла это знала. Но она уже достаточно расковыряла рану. Дальше пускай сам.

Палуба дрогнула под ногами; идолы покачнулись.

– Если один из них упадет и сломается, – сказала Орла, – как думаешь, какова вероятность, что это неведомое нечто вырвется на волю?

Комак медленно покачал головой: