Все рухнуло одним не слишком прекрасным днем, когда из отдаленной деревни к Людвигу прискакал гонец с дурными вестями. В окрестностях странным образом начали пропадать люди. Сначала едва заметно: где девка с подружками по грибы пойдет да и не воротится, где мужичок подвыпивший из кабака под утро не явится. На такое никто бы и внимания не обратил — дело житейское. Леса вокруг глухие, волки опять же. Однако постепенно пропавших становилось все больше. Уже и недели не проходило, чтобы деревня не досчиталась одного из своих жителей. Пропадали и стар и млад. А на днях охотники обнаружили в лесу сбежавшую намедни от родителей влюбленную парочку. Тела были нетронуты лесным зверьем, но имели на шеях и запястьях характерные ранки. А над девкой перед смертью, судя по разорванному платью, еще и поглумились хорошенько. Сразу стало ясно, кто истинный виновник. Селяне просто умоляли господина вмешаться и защитить их от распоясавшихся кровопийц.

В тот момент Людвига охватил праведный гнев. К вампирам он всегда относился с брезгливостью и отвращением. По его мнению, хоть эти существа и сохраняли остатки прижизненного разума, на деле они мало чем отличались от глупых беспокойников. Игрушки в руках нечистоплотных некромантов. Мерзкие проклятые отродья, выбравшие себе вместо достойной смерти путь вечного паразита. И хотя некромантией Людвиг не владел — его стихией являлся Огонь — ему ничего не стоило снарядить отряд и устроить в своих владениях настоящую охоту.

Будучи магом, Людвиг прекрасно понимал, что охота на вампира — не самая простая задача. Поэтому предварительно он связался с одним из школьных приятелей, практикующим некромантом, и получил в высшей степени полезные указания относительно оружия, приманки и мер предосторожности. Отряд состоял исключительно из адептов «Истинной веры», все обладали высоким порогом внушения и отменно владели стрелковым оружием. Сам Людвиг получил от приятеля уникальный амулет, надежно защищающий от вампирских чар. В общем, охота обещала быть успешной.

Через пару дней им действительно удалось поймать кровопийцу. Ей оказалась миниатюрная девчонка, обращенная совсем юной. На вид вампирше было не более шестнадцати человеческих лет, да и пользоваться своими чарами она еще толком не умела. Девчонка что есть мочи отбивалась и грозила, что если с ее головы хоть волосок упадет, жизнь Людвига превратится в ад. Ни опасной, ни величественной противницей она не казалась. Но ее слова и количество жертв наталкивали на мысли о том, что орудовала кровопийца не одна.

Вампиршу допрашивали. Долго и мучительно. Наверное, относись Людвиг к этим существам иначе, чем к бездушным вещам, он проявил бы больше сострадания. Все же, хоть вампиры и переносили боль легче, чем обычные люди, бесчувственными назвать их нельзя. Под конец допроса вампирша и двух слов связать не могла. Жалкая, она скулила и металась по клетке, подобно дикому зверю, в то время как палачи с разных сторон тыкали в нее раскаленными щипцами. Поняв, что ничего путного от нее не добиться, Людвиг принял решение о казни. Девчонке отрубили голову, а после сожгли на костре, чтобы исключить любую возможность возрождения.

После казни пропажи людей прекратились. Решив, что все закончилось, Людвиг с чистым сердцем вернулся в поместье. Но это было лишь началом конца. Его конца. Убийства, жестокие и беспощадные, начали происходить в стенах его собственного замка: горничная, младший садовник, конюх, экономка — их кровь оставалась нетронутой, но каждое новое тело украшала черная роза и записка с одним коротким словом: «Месть». Людвиг вновь собрал солдат, раз за разом прочесывал окрестности, но никаких следов мстителей найти так и не смог.

Это случилось в начале осени, на какое-то время убийства прекратились, и обитатели замка Сильберштайн вздохнули с облегчением, наслаждаясь последними теплыми деньками. В тот день все было иначе. Дождь шел с раннего утра, а к ночи и вовсе превратился в ливень с раскатами грома и молниями, такими яркими, что в их свете внутренний двор можно было рассмотреть до мельчайших деталей.

Людвиг проснулся около двух часов от необъяснимого чувства паники. Он несколько раз дергал колокольчик, призывая камердинера, чтобы попросить стакан воды, но его просьбы остались безответными. Наскоро одевшись, он сам спустился вниз. Ровно в тот момент, когда Людвиг шел по длинной лестнице, ведущей в гостиную, откуда быстрее всего попасть на кухню, входная дверь с грохотом распахнулась.

В свете молний он увидел группу высоких мужчин. Их было четверо или пятеро, но внимание привлекал тот, что стоял впереди. Крепкий, широкоплечий, с растрепанными темными волосами, тронутыми сединой, и цепким ястребиным взглядом. В тусклом сиянии световых шаров глаза незнакомца казались практически черными, а оскал не оставлял сомнений в том, кем является непрошеный гость.

— Ну здравствуй, Людвиг, — хмыкнул вампир, делая шаг вперед. — Слышал, ты искал нас. Ну так мы сами решили заглянуть на огонек.

Самое ужасное заключалось в том, что Людвиг знал, кому принадлежит этот голос. Когда-то, еще во времена его студенчества, Карл Глют, будучи уже двести лет как вампиром, явился в столичную Академию магии в качестве претендента на пост декана кафедры некромантии. Поговаривали, что он действительно был сильнейшим специалистом, только, помимо прочего, обладал таким бешеным нравом, что в его обещание соблюдать законы Королевства никто не поверил. Убить не убили, но вышвырнули из столицы с большим скандалом. После этого Карла больше никто не видел, но по всему Вансланду то и дело вспыхивали и затухали «Кровавые мессы» — так менестрели окрестили массовые убийства, приписываемые ему и его приспешникам.

— Ты забрал то, что принадлежало мне. Нехорошо, Людвиг, очень нехорошо. Я решил восстановить справедливость, — с этими словами он бросил к своим ногам какой-то объемный мешок, все это время лежащий на его плечах.

Присмотревшись, Людвиг медленно осел на пол: на ковре лежала окровавленная Евангелина. Белая, практически мраморная кожа и неестественно вывернутая вбок шея вкупе с застывшим взглядом говорили о том, что девушка мертва.

— Лина! — прошептал Людвиг, протянув к девушке одну руку, а второй схватившись за перила.

— Я бы рад успокоить тебя, что она перед смертью не мучилась, да не могу. Уж извини. Хотя мои ребята умелые, любую девку удовлетворят, так что, может, под конец ей даже понравилось. Она так протяжно стонала, — усмехнулся Карл. — Милая нетронутая девица, в один миг познавшая страсть сразу нескольких мужчин. Ну да ты ведь мою девочку тоже не пожалел? Каленым железом… Такую маленькую и беззащитную. Она совсем ребенком была…

— Она была убийцей, как и ты! — выкрикнул Людвиг; его никогда нельзя было обвинить в трусости. — Мерзкой убийцей!

— Какие громкие слова, — Карл слегка пнул лежащее перед ним тело девушки так, что оно перевернулось на спину, раскинув ладони. — А разве ты не стал мерзким убийцей?

— Вы и так давно мертвы! — возразил Людвиг, мотая головой.

— Понятно… Что ж, переубеждать не буду. Мы квиты. Вообще, я думал сделать твою подружку вампиром. Это было бы забавно. Да не получилось. Обряд на ней защитный. Поэтому под конец мы ее просто выпили. Спасибо за угощение, Людвиг, будь здоров.

Смеясь и перешептываясь, вампиры удалились, оставляя Людвига один на один с его потерей. Уже утром выяснилось, что в замке не осталось ни одной живой души: все обитатели были обескровлены в собственных постелях.

Сейчас, оглядываясь назад, Людвиг думал, что умер он именно той ночью, а не спустя несколько месяцев, подставляя свое горло старому упырю, пообещавшему не только бессмертие, но и помощь в уничтожении всех соучастников убийства Евангелины. Решение стать вампиром пришло неожиданно. Людвиг понимал: ему не хватит человеческой жизни и знаний потягаться с древним существом, поэтому решил выиграть время. Хотя сейчас он больше склонялся к мысли, что просто спятил от обрушившегося на него горя. Нескольких участников расправы над Евангелиной ему действительно удалось разыскать и умертвить окончательно. Останавливаться на этом Людвиг не собирался, планируя рано или поздно добраться и до Карла.