— Ты?! Ты… Да как ты посмел?! Как… — она с трудом подбирала слова, чтобы передать глубину своего потрясения.

— Клянусь, что верну долг жизни. Чего бы мне это не стоило, — не выходя из образа, вкрадчиво произнес Джерард, снова наклоняясь к ее губам.

Необходимости в этом не было. Свой резерв он полностью восстановил. И Елена, если немедленно нацепит свою побрякушку, еще долго не будет страдать от переизбытка силы. Но целоваться с этой маленькой ведьмой, столь беспардонно распускающей руки, оказалось невероятно приятно. А обмен магической энергией в такой форме по ощущениям поразительно напоминал другой не менее увлекательный процесс. Поэтому хотелось еще хоть на несколько мгновений растянуть удовольствие, тем более, что неминуемая гибель ему уже точно не грозила. Даже если история с противоядием окажется ложью, до волков Джерард вполне дотянет.

Но долго наслаждаться не получилось. Елена с силой ударила Джерарда кулаком в грудь. Он резко отпрянул, взвыв от боли. А едва Джерард поднял голову, чтобы попытаться объясниться, сразу получил пощечину по лицу.

— Мерзавец, — Елена судорожно вытирала губы рукавом, словно пыталась стереть неприятное прикосновение. — Как ты посмел?! Ты… ты сдохнешь!

— Ты сама хотела магическую клятву, — Джерард скривился, держась за ребра; он поднял с земли ожерелье и протянул девушке. — Вот, надень, пока магия не начала возвращаться.

— Что? — Елена забрала украшение и удивленно уставилась на него.

— Такие клятвы обычно приносят на крови, но вряд ли ты бы захотела обмениваться кровью с человеком, покусанным беспокойниками, — усмехнулся Джерард, на ходу сочиняя оправдание. — Вот, пришлось обменяться, э-м-м… другой жидкостью. Ну и магию я использовал твою. Ничего не чувствуешь?

Елена поджала губы. Перемены действительно произошли. Ей стало легче дышать, пропало гнетущее чувство безысходности, паника и страх. А самое главное — ужасные картинки будущего, мучившие ее на протяжении последних месяцев, исчезли без следа. Может, некромант и не врал.

— Или… — улыбка мага стала шире. — Я украл ваш первый поцелуй, леди Елена? В таком случае, я польщен. Такая честь...

— Замолчи! — Елена ощерилась. — Советую немедленно забыть все, что тут произошло, иначе я могу и передумать относительно спасения твоей никчемной жизни.

Вообще Джерард не любил вздорных баб, но злость Елены его неимоверно забавляла. Пожалуй, ему приятно будет вспоминать это небольшое приключение. Да и, как ни крути, девчонка уже спасла его от верной смерти. Хотя обмен и был взаимовыгодным.

— Не можешь. Нас теперь магия связывает, — нагло соврал он. — Так что к делу.

— Раскрой медальон, — тихо ответила Елена, отворачиваясь. — Внутри снадобье, его надо нанести на рану.

Джерард быстро закатал рукав и присвистнул. Рука вздулась и начала чернеть, как у мертвеца. Того гляди отвалится. Из царапин сочился гной и пахло гнилью — явный признак, что обладателя этой живописной конечности заждались на погосте.

— Мне кажется, что мазью тут не обойтись, — не сумев сдержать любопытства, Елена заглянула ему через плечо.

— Дай, пожалуйста, кинжал, — напряженно попросил Джерард, предвкушая неприятную процедуру.

Елена пожала плечами, но не отказала. Получив оружие, Джерард доковылял до костра и, склонившись, принялся прогревать лезвие.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Елена, присев рядом.

— Рану надо сначала очистить от гноя, — пояснил Джерард. — А огонь — чтобы обеззаразить.

— Мне кажется, что с рукой тебе все же придется распрощаться, — скептически заметила девушка, вспомнив, что именно этой поцарапанной рукой в видении Джерард остановил летящий кинжал.

— Нет… это не простое заражение. Это — проклятье. Если ваше средство подействует, то все закончится хорошо.

Елена замолчала, украдкой наблюдая, как Джерард, стиснув зубы, раскаленным лезвием кинжала расширяет царапины и очищает рану.

— Помоги, — он протянул медальон. — Я не смогу открыть…

Вздохнув, Елена разъединила половинки и отдала назад. Содержимое представляло собой вязкое неоднородное месиво коричневого цвета, которое пахло едва ли не противнее, чем гнойная рана. Джерард зачерпнул немного кончиком пальца и нанес на руку, морщась и бормоча проклятья. Мазь быстро впитывалась, вызывая болезненное жжение. Как если бы это был крепкий алкоголь. Да, похоже, лихорадка теперь обеспечена.

— Теперь грудь, — с трудом выговорил он. Эйфория после обряда прошла, и постепенно возвращалось болезненное сонное состояние, отягощенное дикой болью. — Я лягу на землю, а ты почисти и обработай рану.

— Я что, похожа на сестру милосердия? — с негодованием воскликнула Елена.

Предположив, что она способна добить этого наглеца, Елена явно себя переоценила. Страдания при обработке раны, которые Джерард пытался неумело скрыть, не доставили ей ни капли удовольствия. А мысль, что все это теперь придется повторить самой, вызывала лишь приступ тошноты.

— Попробуй ее в себе открыть, — спокойно сказал Джерард, укладываясь на землю. — Других вариантов у нас все равно нет.

— Напомни мне, пожалуйста, почему мы не остались внутри дома? Джед ведь сказал, что место защищенное.

Амелина плотно прижималась лопатками к спине Натаниэля, пытаясь сосчитать примерное число нападавших. Она и днем видела не слишком хорошо, а в сумерках остроту ее зрения можно было сравнить со зрением крота, случайно вылезшего из своей норы в полдень.

— А еще Джед сказал, что с ним все в порядке, — скептически хмыкнул Натаниэль. — Не то чтобы я ему совсем не доверял, но запирать себя в замкнутом пространстве, окруженном беспокойниками — тактическая ошибка. Неясно, как именно действует защита, и где ходят творцы мертвяков. Если они неподалеку, то могут и на помощь прийти своим созданиям.

Вздохнув, Амелина достала кулон и, сбиваясь, принялась за молитву. Это требовало много времени и сосредоточенности, а как тут сосредоточится, если понимаешь, что силы неравны и выстоять все равно не получится? Только со своей стороны Амелина насчитала порядка семи мертвяков. Пока она расправится с одним, остальные разорвут их на куски. Мысли о возможной кончине не вызывали никакого страха, она лишь злилась на себя, что доброго слова на прощание Заку не сказала. Это тоже безумно отвлекало.

— Лина, ты как? — настолько буднично спросил Натаниэль, что Амелина даже растерялась. — Сможешь уложить хотя бы парочку?

— Наверное… Думаешь у нас есть шанс? — очень хотелось верить, что вынужденный напарник не сошел с ума. Амелина прекрасно помнила, что было в Фельдорфе, и как они едва отбились от втрое меньшего числа нападавших.

— А почему нет? — Натаниэль обернулся и улыбнулся так непринужденно, словно они все еще танцевали на Весенних балах и вели светскую беседу. Даже жаром обдало, как тогда. — Ни ты, ни я беспокойниками обернуться не можем. Нам не надо заботиться о разного рода царапинах. Ну и потом, не так их и много. Если бы это были вооруженные рыцари, я бы и то справился. А тут — сбежавшие из Фельдорфа купцы. Вряд ли они являются достойными соперниками. Да, недалеко бедолаги убежали… И вообще, Лина, чувствуешь, какое непаханое поле работы в нашем Королевстве? Люди настолько перестали верить во Всемилостивого и проводить обряды, что в беспокойника обращается каждый первый. Вот станешь принцессой, обязательно займись просвещением населения…

— Непременно, — заверила девушка, в очередной раз поражаясь умению Натаниэля держать себя. — И начну с одного бестолкового некроманта.

— Вот и договорились! — Натаниэль крепко сжал ее свободную ладонь. — Все будет отлично, я знаю!

Ох, ни черта-то он не знал! Но искренне надеялся, что смог своей наиглупейшей бравадой хоть немного подбодрить Амелину. Не терять головы — вот залог не то чтобы победы, но выживания в самых, казалось бы, неравных сражениях. Да, после благословения меча сражаться с беспокойниками стало заметно проще. Достаточно было нанести смертельную для обычного человека рану, и мертвяк больше не встанет.