Иногда мы пили кофе, иногда – вино. И она рассказывала. И про мужа, которому когда-то давно повезло отыскать на Северном материке золотоносную жилу, права на разработку которой он выгодно продал. И про то, как они с мужем жили на эти деньги. А иногда и про Артура, который рос замечательным мальчуганом, а на день рождения ему подарили настоящую лошадку, с которой он так неудачно упал. И вот… Но скоро он вернётся… Вернётся же?

Но большую часть времени госпожа Жанна проводила в инкубаторе.

– Он пошевелился, – однажды сообщила она. – Мой сын шевельнул ножкой.

Мы хорошо отметили это событие. Сказать, что в том, что сейчас растёт в матке, шевелится и даже напоминает маленького человечка, от её сына почти ничего нет и не будет, пока я не соединю тело и душу, я так и не решился.

Конечно, поползли слухи. Куда от них денешься? Если в дом одинокого мужчины наведывается красивая молодая особа, это же что-то значит? Я намекнул госпоже Жанне, что ей стоит вести себя поосторожнее, но та лишь посмеялась.

– Они считают нас любовниками? Ну и чудесно. Не придётся выдумывать дурацких объяснений для моих визитов.

И мы стали выходить из дома, посещать модные и дорогие заведения, старательно играя роль влюблённой пары. Было ли между нами хоть что-то? Думайте, что хотите.

Как-то она сказала, что мужа стали раздражать её визиты ко мне. Сказала беззаботно, будто о ничего не значащей ерундовине. Но приходить стала реже, через какое-то время – ещё реже, потом – совсем редко. Мне не в чем было её упрекнуть; означенные суммы она исправно вносила, и я, не думая о расходах, продолжал начатое дело.

Когда она просрочила очередной платёж, я не слишком обеспокоился – всякие бывают обстоятельства. А однажды ко мне наведался незнакомый господин. Нет, я сразу его узнал, я видел его на фотографии, что принесла госпожа Жанна. Он смерил меня тяжёлым взглядом, словно взвесил, измерил… Потом кивнул. Признал годным или наоборот?

– Что ж, – начал он. – Не буду от вас скрывать. Дело в том, что у меня возникли некоторые финансовые затруднения. Нет, дело не в вашем гонораре, хотя я и полагаю, что он несколько чрезмерен. Случилось ещё кое-что, но вас это не касается. Я отправляюсь на Северный материк, полагаю, что через полгода, максимум год, все проблемы будут решены. Вот вам некоторая сумма, думаю, как раз на год этого хватит.

Он попросил, чтобы я проводил его в инкубатор, а когда вернулся, сказал:

– Надеюсь, вы осознаёте, что теперь на вас лежит полная ответственность за жизнь моего сына? И ещё одно. Пока я буду отсутствовать, моя жена не сможет встречаться с вами. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Я вслух пожелал этому человеку удачи, а про себя подумал, что на севере есть много чего менее приятного и более опасного, чем золото. Второй раз этому человеку может и не повезти.

Деньги закончились. Я с чистой совестью мог прекратить всё это, забыть как дурной сон. Но… Я продолжал. Что-то было отложено на чёрный день. Хватило этого ещё на полгода.

Потом я попытался разыскать госпожу Жанну. Но оказалось не так-то просто найти человека, если не знаешь даже его настоящего имени. В её доме жили чужие люди, от них я и узнал, что прежний владелец сгинул где-то на севере, а что случилось с его женой, они не знали, да и знать не хотели.

И всё же мы встретились. То заведение, где она теперь работала, было не из дорогих и не из приличных. Даже мне эта дыра оказалась по карману.

Красота ссыпалась с неё, как дешёвая позолота, впрочем, обнажив красоту другого типа – вульгарную и похотливую.

Мы провели ночь в тесной и душной комнатке, где хватило места лишь для широкой кровати и узкого столика, на котором уместилось достаточно заказанной мной выпивки. Пили и разговаривали.

– Видишь, какую шутку сыграла со мной судьба? – пьяно хохотала госпожа Жанна. – Вернула туда, откуда когда-то волшебным образом вытащила. Поманила счастьем, любовью, богатством. А после всё забрала. Даже надежду. А на что надеяться? Тогда я была молода и красива, а сейчас… И винить некого. Если бы я не пустилась в эту авантюру, муж был бы жив, и его родственнички, жившие, между прочим, его милостями, даже глянуть на меня косо не посмели бы. Не то, что писать эти поганые доносы. И ты хорош, маг-недоучка. Пошёл на поводу у взбалмошной дуры. Повёлся… Сволочь!

– Знаешь, – сказал я, когда она немного успокоилось, – извини, но я больше не могу. У меня почти нет денег, я не могу продолжать растить твоего сына.

– А разве… – госпожа Жанна как-то резко протрезвела. – Я ведь думала… Я была уверена, что его давно нет. Ты, значит, всё это время сам, на свои деньги… Но зачем?

– Затем! – сказал я, – затем, что сам не знаю зачем.

Тогда она обняла меня.

– Знаешь, кажется, в моей жизни снова что-то поменялось. А может, и нет. Ещё не знаю. Но ты не убивай Артура, ладно? Прошу, потерпи ещё немножко. Я обязательно что-нибудь придумаю.

Под утро я сделался мертвецки пьян и позвал её к себе. Насовсем. Она тогда смеялась, обзывала меня дураком. А потом заявила, что я всё-таки совсем не плохой человек и она не хочет испортить жизнь ещё и мне.

А проспавшись, я постанывал не только от похмельной боли в голове, но и от мысли, что она могла бы и согласиться. И что бы я тогда делал?

И да, в ту ночь мы всё-таки полюбили друг друга, если любовь за десяток монет идёт в зачёт.

Она даже несколько раз навестила Артура. Больше того, приносила какие-то деньги. Но держалась так, будто в моём доме ей было неуютно, спешила уйти. У меня и вправду стало сыро и холодно, и я ничего не мог с этим поделать – счёт за отопление я не оплачивал несколько месяцев, а волшебство – ненадёжный помощник в бытовых вопросах, затрат больше, чем прибыли.

А потом госпожа Жанна сообщила, что в её жизни снова произошли перемены.

– У меня будет ребёнок, – как-то сухо, словно между прочим, сказала она.

– Что ж, поздравляю, – ответил я, а что ещё я мог ответить? Честно говоря, что-то такое я подозревал, наблюдая, как от встречи к встрече округляется её живот.

– Если родится мальчик, я дам ему твоё имя, не возражаешь?

Мне было почти всё равно.

– И ещё одно, – сказала она. – Я больше не смогу тебе платить. Муж… у меня ведь снова есть муж… знаешь, он, конечно, дурак, но только не в денежных вопросах. Так что ты потерпи. И обещай, пожалуйста, пообещай, что не убьёшь Артура.

И я пообещал. Сказал, что до означенного в договоре срока Артур будет жить. Но в первую же минуту дня следующего я закончу это затянувшееся безумие.

– Вот и чудесно, – госпожа Жанна поцеловала меня, но я не почувствовал её губ, ощутил только прикосновение её тугого живота.

– К тому времени я обязательно придумаю, как с тобой расплатиться, – сказала она, уходя.

Я поверил ей. И не поверил.

Как видите, вечером означенного дня госпожа Жанна вернулась. А я до последнего надеялся, что она не придёт. И в первую минуту дня следующего я бы завершил дело, убившее десять лет моей жизни. И совесть бы меня не мучила; уж я-то знаю, что в созревающем в матке существе человеческого не больше, чем в заводной кукле.

Потом бы я, наверное, напился то ли с радости, то ли с горя, то ли оттого, что выяснил бы окончательно и бесповоротно, что такого болвана, как я, во всём мире больше не сыщешь.

Но она пришла и принесла с собой запах дешёвого алкоголя и табачного перегара. А денег, конечно же, не принесла. Зато ей было что предложить. Она сказала, что, когда я завершу работу, они с Артуром уйдут. Совсем и навсегда. Конечно, я имею право потребовать у неё эти деньги. Тогда она тоже уйдёт. Одна. В полицию. Да, ей тоже будет плохо, но терять ей по большому счёту нечего…

Отгадаете, что я выбрал?

Я ловко подхватил вывалившееся из разверзшейся матки тело и уложил в заранее приготовленный саркофаг. Сначала я связал новорождённому руки и ноги и лишь потом перерезал пуповину. Тело издавало булькающие звуки, билось в путах и ужасно воняло.