© Перископ-Волга, 2022

«Немного зомби в продуктовой тележке» ВАСИЛЬ ЛИСК, Челябинск

НАУЧНАЯ/КОСМИЧЕСКАЯ ФАНТАСТИКА

1. «История о лучшем супе в Галактике» Анастасия Военная, Москва

2. «Новый световой год» Екатерина Белозерова, Нижний Новгород

3. «Скрип поломанных часов» Максим Лыков, Москва

1. «Часовой» Ксения Котова, Санкт-Петербург

2. «Фирма гарантирует» Константин Волков, Саранск

3. «Три белых коня» Маргарита Юлина, Петрозаводск

1. «Билась красная птица…» Наит Мерилион, Балашиха

2. «Спецэффект, или Парная терапия» Шура Хозей, Омск

3. «Анюта» Ольга Лисенкова, Нижний Новгород

1. «Вечно ускользающий сентябрь» Анна Круглова, Краснодон

2. «Он поест и уйдет» Татьяна Леванова, Калининград

3. «Заплатка на судьбе» Лариса Галушина, Северодвинск

МОЛОДЁЖНАЯ категория (для авторов, родившихся не ранее 01.01.2001 г.)

«Доктор Ф.» Этьен Пуар, Смоленск

Василь Лиск

Наит Мерилион

Ксения Котова

Шура Хозей

Анастасия Военная

Ольга Лисенкова

Константин Волков

Мария Еремина (Рязань)

Елена Радковская (Екатеринбург)

Екатерина Белозерова

Максим Лыков

Анна Круглова

Татьяна Леванова

Елена Маючая (Щёлково)

Маргарита Юлина

Лариса Галушина

Катерина Гашева (Пермь)

Ника Виноградова (Забайкальский край)

Алена Коновалова (Ангарск)

Анна Бурденко (Дзержинский)

Кроме того, на Синем сайте было организовано читательское голосование, авторы получили обратную связь от тех, кому адресованы их произведения.

1. «Анюта» Ольга Лисенкова

2. «Немного зомби в продуктовой тележке» Василь Лиск

3. «Часовой» Ксения Котова

Вы только не подумайте, что я любитель зомби, ну, навроде больных на всю голову активистов из организации «Другие мы» или «Темная сторона». Не-а, ни разу. Вот только обижать маленьких – нехорошо. Отвратительно, по правде говоря. Просто внутри все переворачивается, когда вижу, как мучают щенка или котенка или как дразнят сопливого малыша, за которого некому заступиться. Короче, башку у меня при этом сносит конкретно, и что бы не говорил школьный психолог (бла-бла-бла, надо учиться контролировать гнев и держать себя в руках), не получается это, хоть тресни.

Эй, не такая уж я и хорошая. Если по-честному, сразу я его защищать не бросилась – это ж не собака и не ребенок, а так… нежить. Мертвяк, если по-простому. Но потом я подумала: какая разница – щенок, котенок, зомби – если четверо на одного. Никакой, как по мне. Им лет тринадцать или четырнадцать. Ему… да кто их, зомби, разберет. Маленький, щуплый, едва на ногах держится, прижался к стене и молчит. Он же не может за себя постоять, верно? А люди идут мимо, будто ничего не происходит, и глаза отводят. Черт, черт, черт. Ну, и…

– Отвалите от него, – сказала я, расталкивая мальчишек, окруживших жалкую несуразную фигурку. – Отвалите! Нехорошо обижать убогоньких.

– А-а-а, вот и мамочка пришла, – осклабился один из них – длинный, нескладный и белобрысый, застегивая штаны. – Разве мы обижали? Он в дерьме перемазался, а я смыть пытался. Без толку. Моча против говна бессильна.

Остальные заржали. А потом посмотрели на меня и перестали. Ну, кроме этого, который еще со штанами возился. Говорят, если я хочу кого-то ударить, лицо у меня прям бешеное становится. Ненормальное. Страшное. Я не видела, не знаю. Обычно в такие моменты зеркала под рукой нет, так что все с чужих слов, но, наверное, правда, потому как пацаны начали потихоньку пятиться.

Трое. До четвертого все не доходило. А может, он считал себя бессмертным.

– Долго ждала, пока папка твоего ублюдка остынет? День? Два? Или залезла на еще тепленького?

– Апперкот? – спросила я, подходя поближе. – Знаешь, что такое апперкот?

– Чего-о-о… – протянул белобрысый.

– Не знаешь? Сейчас объясню. Ты в шаге от истины.

Апперкот – это просто. Я ударила его правой рукой по корпусу – снизу вверх – коротко от ребер, без замаха. Правое плечо вперед, левое назад, и, главное, не забывать про ноги – подсесть, толчок правой и перенос центра тяжести на левую. Оп!

Я била вполсилы, так, только проучить. Бокс, он для умных. Надо только держать удар, чтобы мозги не отбили.

Белобрысый согнулся пополам, осел на землю, и его вырвало.

– Видишь, сколько дерьма из тебя вышло, – я дружески похлопала его по плечу, и он ткнулся вперед, перепачкавшись в собственной блевотине, – постарайся заполнить себя чем-то хорошим. Ладно?

Он мне ничего не ответил, но и не возражал, видимо, был согласен.

Я обошла белобрысого и взяла зомбеныша за руку.

– Пойдем, малыш, – сказала я, не обращая внимания на мальчишек, – теперь тебя никто не обидит. Ты со мной.

Зомби кивнул, отлип от стенки и вложил свою маленькую ладошку в мою.

– Ты кто? Друг? Мой друг? – спросил он, заглядывая мне в лицо.

– Ага, – ответила я, – друг.

А что я еще могла сказать? Только это.

Вы слышали про цикад? Раз в семнадцать лет они выбираются из-под земли и устраивают маленький Армагеддон. Тысячи тысяч цикад, представляете? Месяц они властвуют практически безраздельно – спариваются, трещат, откладывают яйца, пугают садоводов и фермеров, проникают в двигатели самолетов, заставляя авиакомпании откладывать рейсы – и в конце концов дохнут, чтобы через семнадцать лет их потомство повторило тот же цикл, что и они. И хрен найдешь этому объяснение. С зомби вышла почти та же история.

Первый урожай зомби поспел лет восемь назад. Тогда они лезли активно – и свежие, и лежалые. Ничего плохого не делали: бродили по улицам, пялились на звезды или сидели у реки. В основном вечером. Жутенькое зрелище, доложу я вам, – шатающиеся по улицам мертвецы. Их отстреливали, складывали в закрытые грузовики и увозили за город, в шахту… ну вы понимаете.

Дальше все закрутилось по накатанной: кто-то разнес голову любимой бабушке какой-то шишки из Парламента. Поднялся жуткий вой. Выделили гранты на исследование феномена «живых мертвецов», появилась партия «Другие мы», активизировались некрофилы и политики, что в принципе одно и то же. А зомби? Что зомби. К ним постепенно привыкли.

Лезут они, как и раньше, только гораздо меньше. Бродят по улицам, никого не трогают. Не пристают и почти не разговаривают. Смотрители кладбища выпускают за ворота только тех, на кого можно смотреть, не сблевав, а остальных держат в загоне. Зомби, они ведь послушные – топчутся на огороженном клочке земли да пялятся в небо, пока могут. Как руки и ноги у них отсыхают, так и беспокойства от них никакого. Без рук и ног из могилы не выбраться, и их закапывают обратно туда, откуда они вылезли. Это называется «повторное упокоение», а зомбяки – «повторно упокоенными». Звучит неплохо вроде, но я как представлю, как они ворочаются в гробу, мне худо становится. Каково это лежать в темноте целую вечность? Бр-р-р. Даже думать не хочу.

– Как тебя зовут?

Мы с малышом шли по улице. Он благоухал дерьмом и свежей мочой, и я представила, как же глупо смотрюсь рядом с ним. Ха! Растрепанная девица и малыш зомби. Я даже взяла его за руку, чтоб все видели, что он не сам по себе, бездомный и беззащитный, а со мной. Мой личный зомби, ха-ха-ха.