Лимп оказался нормальным парнем, несмотря на свой омерзительный внешний вид. В самом начале даже старался со мной не пересекаться в общем зале, чему я оказался несказанно рад. Возможно, я для него выглядел также отвратительно. А может, нас сдерживал запрет обеих сторон на близкий контакт, пока не прибудет специальная комиссия. Но время шло, и мы постепенно начали разговаривать, причем на русском языке. Когда я позже спросил Ипса, почему он стал изучать именно русский, а не галактион, он ответил, что мой язык вызывает у него «соленую щекотку» и ему очень приятно. Переспрашивать, что это значит, я тогда постеснялся, а потом и забыл.

Ипс-Нумл – весьма любознательный лимп. Не знаю точно, это вся раса у них такая, или просто мне попался неуемный экземпляр, но он меня ужасно выматывал своими вопросами. Как ребенок! Сначала это раздражало, потом все еще сдерживал фактор приказа. Но комиссия-то там, а я тут! Позже я сдался. Просто пришлось, он не оставил мне выбора. В жизни своей столько не говорил, у меня поначалу даже язык и челюсть к вечеру ужасно уставали. Скажу честно, в ответ я получал тоже очень много интересных сведений, но большую часть времени мы проводили за всякими настольными играми. Если начистоту, то фиговые из нас получились пограничники, зато приятели вышли отличные! Кто бы мог подумать?

– Мадим, – окликнул меня как-то Ипс во время игры в шахматы. Он сидел на узкой круглой табуретке, обхватив ее всеми четырьмя нижними конечностями. Его гибкая четырехпалая кисть совершала круговые движения над фигурой слона, как будто он размышлял, сходить ли им или выбрать другую фигуру. Жест был такой человеческий, что я невольно ухмыльнулся. А лимп тем временем продолжал:

– Я тут посмотмрел мидео о машей планете Мемля. Там было пмро людей и пмро их способ мраммножения…

Я опешил:

– Что? Что ты смотрел? Где ты взял это видео?

Кровь на мгновение прилила к лицу. Капитан Руди говорил, как это важно – оставить благоприятное впечатление у инопланетян. Что мы не вправе брать на себя ответственность за официальную позицию Земли или Лимпа. Что узкие специалисты по иным цивилизациям и политическим переговорам уже в пути и будут через пару месяцев, а до этого – свести общение к минимуму (хотя у меня не получалось, и в этом нет моей вины). Не хватало, чтобы эти новоиспеченные шахтеры таскали лимпам порнуху!

– Это Герват тебе принес? Я же говорил, чтобы ты не брал ничего у этого озабоченного придурка!

– Нет-нет! – Ипс замахал на меня своими конечностями. Его ротовые щупальца взволнованно трепыхались. – Это мидео пмро сомдание семьи. Там дма челомека собимрались мместе и сомдамали еще челомека. Ели еду, размешивали по жилищу мсякие странные мещи. Приносили м дом мрастение большое из примроды.

– А-а-а, ты про это, – я расслабился. Стандартные фильмы об укладе человеческой жизни были на борту каждого нашего корабля на случай контакта. Наверное, у своих где-то достал.

– Да, это называется семья. А у вас не так?

– У нас есть семья, но по-дмругому сомсем.

Он поскреб четырехпалой рукой между щупалец. Раньше эти его жесты вызывали у меня порывы скорчить брезгливую гримасу. Но, наверное, правду говорят, что человек ко всему привыкает. Когда лимп пытается использовать речь, то его тентакли разного размера и толщины трутся друг о друга, сворачиваются и разворачиваются, поэтому многие звуки ему доступны, но некоторые он так и не научился произносить. Физиология.

– Мродителей нам намначают лимпы… мрачи. Намерное, так. Которые мылупляют нас из яиц. Никто не мнает, чье яйцо. Дают тому, кому надо. И много можно.

Ипс жестом изобразил насколько много. Его позабавила человеческая привычка жестикулировать во время беседы, и он теперь размахивал конечностями к месту и не к месту.

– А у людей много можно маленьких себе наделать? – не унимался лимп.

– Вообще сколько хочешь, но в основном в семье один или два ребенка, – ответил я.

Настроение играть у меня пропало. Ну зачем он завел эту тему про семью? Как будто все про меня знал. Накатили воспоминания, но я решительно отодвинул их на край сознания, как часто делал раньше. О, в этом я мастер – бегать от проблем! Я встал со стула, намереваясь уйти к себе в комнату.

– Мадим, ты куда? Надо играть, не макончили же!

Маленькие глазки Ипса выглядели расстроенными. Хотя что я понимаю в мимике и выражении глаз чуждого нам существа?

– Прости, приятель, сегодня что-то нет настроения играть, давай в другой раз.

Я зашел в свою комнату и лег на кровать, засунул обе руки за голову и уставился в потолок. Это был обычный белый пластик, но мне виделись там проекции воспоминаний, которые, как назло, хлынули потоком, несмотря на выстроенный мной барьер.

Мой так называемый отец бросил нас с мамой и маленькой сестрой в канун Нового года. Я был слишком юн, чтобы понять причину, и как любой ребенок думал, что это моя вина. Любимый папа повернулся ко мне спиной и ушел в снегопад, пока я кулаками размазывал слезы по щекам. Позже мама пыталась объяснить, что ни я, ни сестренка не виноваты, что так вышло, но боль и горечь уже было не вытравить из моей души. А позже и она оставила нас. Ее забрала болезнь, которая сожгла веселую и красивую женщину буквально за пару недель. Нас с сестрой отправили в детский дом. Новый год я перестал праздновать с тех самых пор, как за отцом закрылась дверь. Этот день навсегда оставил во мне чувство вины: за уход отца, за смерть матери, за то, что сам позволил какой-то паре удочерить сестру и оставить меня в детском доме совсем одного. Конечно же, голос мелкого пацана тогда ничего не решал, но мне хотелось думать, что я смог бы отстоять сестру… А сейчас не знаю, где она и что с ней.

Дни сменяли друг друга не слишком быстро. В сутках на КуЭр-384 пятьдесят три земных часа, поэтому поначалу мне было тяжело приспособиться. А вот Ипс, как мне кажется, вообще мог не спать круглыми КуЭрскими сутками. Он пришел на порог моей комнаты спустя несколько часов, когда я только-только уснул.

– Мадим! – пробулькал он. На моем единственном окне было довольно плотное затемнение, чтобы имитировать наступление ночи, но я все равно засыпал очень тяжело. Ипс переминался с ноги на ногу у входа, не решаясь войти. Его силуэт на фоне дверного проема напомнил мне один фильм, который мы смотрели в детстве.

– Хочешь забрать мое сердце, Дэйви Джонс? – не удержался я.

– Кто? Мое имя – Ипс-Нумл. Это я, Мадим! – заволновался лимп.

– Не бери в голову, – постарался сказать это максимально непринужденно, хотя самому почему-то было очень смешно. Понял, что больше не посплю, так что сел на кровати и включил полоску прикроватного света.

– Что случилось, Ипс? – спросил я и потер лицо рукой. Сон слетел с меня окончательно.

– Дамай делать Номый год! – выпалил он.

Нет! Только не этот чертов праздник, забирающий семьи у детей… Хотел бы сказать я, но не стал. Незачем показывать чуждому созданию, что в нашем мире существует такая боль и несправедливость. Вместо этого пожал плечами и произнес:

– Не очень хорошая идея. Сейчас же не зима… А кстати, тут вообще бывает зима?

– Зима? Это холодные осадки? – спросил лимп, пытаясь залезть на неудобный человеческий стул. Спинка мешала ему обхватить сидение, и он постоянно соскальзывал.

– Ты снова посмотрел видео? – я укоризненно взглянул на своего инопланетного приятеля.

– Да, Мадим, там кмрасимо было. Такая большая вещь мелёная, а на ней такие вещи блестящие, и месело, и пмрамдник.

Лимп не удержался и все-таки плюхнулся на пол. Звук был такой, как будто упал резиновый мячик, наполненный водой. Я встал с кровати и помог подняться лимпу.

– Пойдем в холл, там тебе будет безопаснее, – сдерживая смешок, сказал ему.

В общем зале лимп тут же вскарабкался на свой уютный узкий и высокий табурет. Но, как я ни надеялся, идею свою он не оставил:

– Как делать Номый год, Мадим?