– А-а-а-а, – не поверила бабка. – Самолёт, значится. А я думала, высматриваешь чего, где груши поспели, а где домишко обнести.

– Типун вам на язык, бабуль, – глубоко оскорбился я. – Скажу Степановне, что вы обо мне такое говорите, её кондратий хватит.

И, оставив бдительную старушку соображать, о какой Степановне речь, я поспешил дальше по улице.

Позже ещё спросил у встречных пацанят с удочками, не падало ли что-то интересное с неба, снова имея в виду некий супернавороченный квадрокоптер, но те лишь мотали выгоревшими вихрами и провожали взглядом городского «лоха», то бишь меня.

Затея была довольно пустой, однако, когда внезапно смолк хор кузнечиков, я заметил в рощице у пруда тонкое радужно-голубое сияние и понял, мне повезло. Стоило услышать знакомые голоса, ещё не успев изумиться, я пригнулся к горько пахнущей траве и двинулся на звук.

– Саш, ты, главное, не расстраивайся, ладно? – журчал Маринкин голос. – Ты же можешь попробовать ещё раз. У меня вот тоже ноут иногда как глюкнет, так приходится всё перезапускать, и ничего, видишь, и курсовые пишу, и вообще…

Я выглянул из-за серебристого ясеневого ствола и увидел их.

Оказывается, Маринка тоже не стала дожидаться оговоренного времени. Она вернулась. Эта парочка решила, что обойдётся без меня. Так-так.

Моя будущая девушка держала мосластого и ушастого Саньку под ручку. Словно ухажёра на променаде. Я скрипнул зубами.

Парочка торчала возле обломанного елового пня, и Санька набирал какие-то значки на панели, выступающей из-под коры. Его гнутые браслеты мигали жёлтыми огнями.

Я видел худую треугольную спину, потерявшие мягкость пятнистые плечи, торчащие из рукавов человеческой футболки, подрагивающие уши и не понимал, как Маринка могла пойти без меня. Ведь я чётко дал понять, что буду защищать её… Невинную, доверчивую девчонку.

– Попробую аварийное перемещение, – просипел псевдо-Санька.

В этот момент транслятор выбросил из себя жидкую кляксу радужно-голубого огня. Она развернулась невиданной актинией и втянулась в коробочку устройства, оставив мазки лазурного сияния на близлежащих кустах, стволах и двоих приключенцах.

– Идиоты! – я как ошпаренный вылетел из засады. – Ты что творишь, гад?! – лупоглазому недо-Саньке.

Маринка обняла это чучело и закричала:

– Не трогай его! Уймись!

– Ты хоть понимаешь, что он тебя только что убил? – простонал я. – Понимаешь? Это же гоблины, они убирают свидетелей!

– Что ты несёшь? – металлически-жёлтые глаза зыркнули свирепо. – Её от тебя самого спасать надо. А у меня… транслятор вот не работает… Домой не вернуться теперь… – в его голосе звучала обида, казалось, что ещё чуть – и польются слёзы.

– Домой он не вернётся, надо же… – саркастически сказал я. – Маринка же человек. Ты сейчас своей хренью устроил выплеск жёсткого гутуатрийного излучения – такой, знаешь, особой радиации, – пояснил уже для Маринки, чтобы она поняла глубину гоблинского коварства. – У нас законы миров разные, идиот. Ты убил её, Маринку. Она теперь не сможет тут жить.

Он изумился. Ну, то есть его лицо стало перепуганным, а челюсть задрожала.

– Я не знал, – промямлил он. – И что… Что теперь делать?

– У тебя времени только до одиннадцатого ноября, – я перевёл взгляд на Маринку. – Так устроено сопряжение миров. Два с половиной месяца на то, чтобы придумать, как попасть на другую Землю. Здесь тебе кранты.

Если межмировую вспышку не засекли другие существа – не Санькины спасатели, а совсем даже наоборот. Тогда кранты придут ещё раньше.

– Я всё равно решила отправиться с ним, – девушка побледнела, сжала губы, в её «ромашковых» глазах читалась суровость, словно я её враг и это я подстроил скорую смерть. – И когда Саньку найдут, спасут, я…

– Так вы вместе? – не поверил я, внутри заворочалось что-то яростное. – И давно?

– Месяца два, – она вспыхнула и опустила глаза. Затем зыркнула из-под блестящей чёлки: – А ты-то, Родик, откуда всё это знаешь? И про устройство это, про радиацию, а?

– А он тоже «нелюдь», – зубы Саньки были мелкими и частыми. – Лунатик он.

Брови Маринки страдальчески изогнулись.

– У нас законы миров разные, – продолжал гоблин. – У вас Луна мёртвая, а на нашей живут диннэ, такие, как он, колдуны-лунатики. Девушек, например чаруют. Да, Родька, или как там тебя?

Он знал, я не назову врагу своего истинного имени, так же, как и он не назовёт своего мне.

Маринка задышала часто, отпустила руку ухмыляющегося Саньки и отступила.

– Так ты тоже мне врал?.. – спросила она тоненько у меня.

– Нет, – ответил Санёк. – Эти никогда не врут. Эти могут просто чего-то не сказать.

– Это же бред, – прошептала девушка. – Сначала твой парень оказывается… пришельцем, ну вроде как. Потом друг – как ты говоришь – колдуном из другого мира, а завтра окажется, что Тамара Львовна, физичка, по ночам превращается в дракона и летает над домами двоечников.

– Нет, Тамара Львовна точно не дракон, – вздохнул я. – Она хуже. Она варит цветы из мыла. Но ты права, это бред. Подружиться с местным, чтобы обнаружить, что он – мерзость, гоблин.

– Никакая он не мерзость! – вспыхнула Маринка и снова схватила псевдо-Саньку за руку. – И нас обязательно спасут! Родь, раз ты колдун, то можешь нас отправить на ту сторону? Пожалуйста.

– Нет, – сказал я.

В грудной клетке вздымалось и опадало пламя. Мои глаза менялись. Я прикрыл их, концентрируясь. Так легко очароваться кем-то, похожим на тебя, решить, что можешь его понять, а он – ответить взаимностью. Я укротил пламя. Не стоит.

– Теперь ты и меня ненавидишь? – спросила в спину Маринка.

– Не в том дело, – поморщился я. – И даже не в том, что твой дружок хочет украсть секреты творчества. Умение слагать настоящие стихи или рисовать картины гоблинам нужно для того, чтобы освоить высокую магию и навредить диннэ, моему народу. Мы же враги. Но я просто не могу.

– Проклят, что ли? – понял недо-Санька. – Не можешь создать врата?

– А может, я не хочу давать тебе гейс. Он будет страшным. – Равновесие важно, компенсация за спасение врага и разрешение взять с собой смертную не будет простой.

– Я на всё готов! – выпятил грудь Санька. – Я согласен на любой проклятый гейс, чтобы вернуться домой и спасти Марину.

Я пожал плечами и пошёл прочь.

Надоели.

Тёплый вечерний ветер гладил лицо, пробирался под футболку. Колыхалась трава по обеим сторонам петляющей по лугу тропинки. Низко над горизонтом выплывало из дымки печальное лицо неживой луны. Я слышал, как сзади семенят эти два олуха и старался не обращать на них внимание.

– Эй, дяденька! – наперерез через луг бежала ватага мальчишек, впереди тот самый, вихрастый: – Мы нашли квадрокоптер, это же ваш?

В загорелых до бронзовости тонких руках вождь ватаги тащил искорёженный каркас и гирлянду лопастей. И где нашли?..

– Ой! – босые пятки ударили в пыль, и малец хлопнулся на зад прямо перед Санькой, на котором не было ни грамма маскировки.

Остальные ребята тоже затормозили. Кто-то рванул обратно к домам.

– Быстро валите! – сказал я, обращаясь сразу и к Саньке с Маринкой, и к ребятне. Пока ещё не случилось катастрофы, пока ещё никто не поверит очередному детскому мифу про бабайку или кого там сегодня боятся человеческие дети.

Сладкая парочка, теперь уже не стесняясь, схватилась за руки и побежала к кромке рощи.

Я шёл быстрым шагом и оглядывался на спешащих сюда мужичков с каким-то дрекольем. Можно попробовать обмануть их.

– Нет! – завидев приближающихся ко мне взрослых, Маринка закричала и помчалась обратно.

Я свирепо замахал на неё руками:

– Уходи!

Вот же идиоты. Мне вреда не будет, а вот их по лесу с прожекторами искать станут.

– Марина! – крикнул недо-Санька, колеблясь между желанием скрыться и стремлением спасти девушку. Он что-то пробормотал себе под нос и тоже побежал к нам.