— Ага, за стариком, который все свое богатство завещал своим детям, — он смеется, а я молчу, переваривая информацию.

То есть что получается? Его мать в надежде на безбедную старость вышла замуж за старика и осталась у пустого порыта? Далее, чтобы хоть как-то обеспечить свою старость, ведь бывший муж напрочь отказывается ее спонсировать, она собирается воспользоваться родным сыном? Интересно, а как она себе это представляет? Женить Антона на богатенькой крале, а потом у нее деньжата таскать? Она что, всерьез думает, что Антон об этом не узнает и не перекроет ей кислород?

— А как вообще получилось, что она спуталась с водителем? — произношу, задумчиво рассматривая листья декоративной пальмы.

— Конкуренты. Водителя купили.

— Вот оно что.

Усмехаюсь, понимая, что женщина сама загнала себя в ловушку.

Мне жаль ее. Совершив глупую ошибку, поддавшись мимолетному соблазну, она потеряла семью, которая никогда ее не простит и не примет обратно. Она сама вырыла себе яму, а теперь барахтается в ней, ища ниточки к свободе и благополучию.

Только вот ничего у нее не выйдет.

Антон не простит.

— Она не даст нам быть вместе, — выдаю, понимая, на что способна обиженная на весь мир женщина.

— Все будет хорошо, — Антон обнимает меня, перетягивает к себе на колени и нежно целует в висок.

— Вот увидишь — не даст, — выдыхаю в губы парня и целую.

Некоторое время спустя

— Нет, не понимаю, — заливаюсь звонким смехом, попутно отбиваясь от нападок Антона.

Мы сидим в небольшой каморке, стены которой обклеены плакатами популярных групп начала 90-х и нулевых. Современных исполнителей, сколько я ни старалась, так и не нашла. Такое чувство, что эта каморка прошлого. Она давно уже пропахла тем, чего не вернуть. Вон, в углу самовар стоит, который лет двадцать сняли с производства, если не больше.

Странно, что в современном клубе есть такое помещение. Его словно оберегают, стерегут от новизны. Но еще более странно, что звезды выбирают именно ее.

— Да что не понятно-то? Ты только посмотри, он втюрился в нее по самые помидоры, — Антон самодовольно улыбается и кивает в сторону Карима. Притягивает меня к себе, стискивает в крепких объятиях, пока я пытаюсь в этом мрачном парне увидеть хоть что-то, похожее на любовь.

— Да кто тебе такое сказал? — вырываюсь из его объятий и под тихий смех Карима отползаю в противоположный угол дивана.

Последнее время Антон сам не свой. Ни на шаг от себя не отпускает, тискает при каждом удобном случае. Вот даже сейчас… ему плевать, что в каморке мы не одни.

— Я знаю его с младших классов, — хватает за щиколотку и тянет на себя. Пытаюсь извернуться, сбежать с дивана, а главное, от загребущих рук Антона, но…

Не получается.

Резко приподнявшись, Антон кладет руку мне на поясницу и роняет на себя. Опираюсь руками на сильные плечи парня, смотрю в глаза цвета океана и улетаю, когда родные губы касаются моих и дарят поцелуй, полный любви и нежности.

Сбоку раздается покашливание и легкий смешок.

— Хм, — отрываюсь от губ парня и, скосив задумчивый взгляд в сторону, смотрю на бас-гитариста, вальяжно развалившегося в кресле. — Карим?

— А? — перебирая струны и не поднимая головы, чтобы лишний раз меня не смущать, неохотно отзывается парень.

— Ты влюблен в Софию? — иду ва-банк, заставляя Карима врасплох.

Он замирает, на его губах проскальзывает едва заметная улыбка. Вижу, что он не рад вопросу и не хочет отвечать, да вот только и я не промах — не собираюсь просто так отступать от намеченной цели. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы судить об истинных чувствах этих двоих. Да от них искры летят за километр. Про то, что эти двое устроили на озере, я вообще молчу. Честно слово, была уверена, что домик спалят. Так от них искрило.

— Что? — впивается в меня шоколадными глазами и, кажется, он не верит, что я осмелилась спросить такое наяву.

Сбоку от меня раздается кашель, больше похожий на поросячий хрюк. Пихаю Антона в бок локтем и стреляю в него предупреждающим взглядом. Не стоит ему лезть, пока я пытаюсь докопаться до сути. Не знаю почему, но мне крайне важно узнать правду здесь и сейчас.

— Ты влюблен в Софию? — складываю руки на груди и мило улыбаюсь, снова повторяя вопрос. — Влюблен?

— Не выдумывай, — Карим отнекивается, откладывает в сторону гитару, встает с кресла и спешно направляется в сторону двери.

Ох, как я его понимаю. Говорить о чувствах не так уж и легко.

— Я же говорил, — самодовольно шепчет в макушку Антон.

— Почему ты не с ней? Почему оставил одну тогда? — взрываюсь и подлетаю на ноги.

За спиной слышу сдавленный вздох, но не обращаю внимания. Догадываюсь, что боднула Антона в челюсть, но он сам виноват. Нечего лезть ко мне, когда я вся на нервах.

Последние дни так особенно. За мной попятам следует страх неизбежного, и я ничего не могу с этим поделать. Как-то раз я сказала Антону, что вот уже который день у меня плохое предчувствие, а он просто обнял, поцеловал в макушку и свалил все на нервы перед началом учебного года.

— Потому что так надо было, — Карим взрывается, и я понимаю, что любит. Любит и молчит по понятным только ему причинам.

— Поделишься? — шепчу, не надеясь услышать правду.

Карим кидает недовольный взгляд на Антона и усмехается. Я не вижу, что Антон показывает ему за моей спиной, и практически не жду ответа от Карима. Знаю, что он сделает Антону замечание по поводу моей вспыльчивости и чрезмерной любопытности. А также знаю, что мне за это ничего не будет.

— Отец.

— Ясно. Табу, — вскидываю руки вверх и сдаюсь.

Обессиленно падаю на диван и кидаю в сторону Антона грустный взгляд. Он давно говорил, что у Карима с отцом напряженные отношения, но у меня и в мыслях не было, что настолько сильно. Антон разводит руки в стороны, этим самым говоря «я же тебе говорил».

Киваю, соглашаясь.

Концерт ребята отрабатывают выше всех похвал. В принципе, как всегда. Я еще ни разу не видела, чтобы кто-то вышел из зала недовольный. У ребят нет проблем с тем, чтобы завести толпу и продержать ее в таком состоянии на протяжении двух часов. Им всегда подпевают, всегда закидывают сцену подарками, порой не очень приятными. Под «неприятными» я подразумеваю бюстгальтеры. Отвратное зрелище, если честно. Чем только думают девушки, которые позволяют себе такое? Явно не мозгами.

После концерта большая часть компании с удовольствием поддерживает идею продолжить вечер в более укромном месте. Выбор останавливаем на боулинге, где можно отдельно заказать вип-зал на две дорожки. Из компании выбивается только Карим, правильный до мозга костей. Он напрочь отказывается ехать куда-либо, аргументируя тем, что завтра нас ждет тяжелая дорога и снова концерт.

В какой-то момент мне кажется, что виной его плохого настроения являюсь я, и он просто хочет на мне отыграться. Сразу прогоняю плохую мысль из головы. Я не верю, что Карим может так низко пасть.

Дело точно не во мне.

Все дело в ней. В девушке, которую навязал ему отец. Явилась как черт из табакерки и заявила, что она теперь с нами. На Карима страшно было смотреть, до того он был зол.

Не представляю, какого это, быть рядом с нелюбимым человеком. Как по мне, то это та еще мука. Никаких красок жизни, они блекнут на глазах, стирают все хорошее из памяти. Никаких звонких голосов, они тускнеют и становятся мрачными, раздражительными.

Нелюбовь убивает.

Пожалуй, это главное, что нужно знать каждому человеку на планете, где обитает жизнь. Большую часть дороги я провожу в раздумьях. Меня давно волнует тема любви и нелюбви, я не понимаю, как люди терпят друг друга, будучи абсолютно чужими. Духовно чужими. Страх, что у нас с Антоном когда-нибудь будет так же, проникает в меня, сворачивается в маленький комочек и блекнет. Становится незаметным, постепенно сливается с внутренним «я». Ждет момента, чтобы уничтожить изнутри.