— Здесь? — глупый вопрос вылетел из меня слишком резко.

— Конечно, здесь. Сама подумай, что может быть лучше, чем свадьба в Вегасе в кругу самых близких?

Тогда он оказался прав. Тот день был самый лучший.

В комнате под кроватью находится коробка, а в ней мое прошлое, среди которого можно отыскать свидетельство о заключении брака в Вегасе. Сомневаюсь, что в нашей стране оно действительно. Мы не успели его подтвердить и вряд ли уже подтвердим.

— Алевтина, я просто боюсь, что ты вернёшься к нему. Сама же говорила, что не можешь забыть его.

Говорила, но два года назад. Меня тогда накрыла очередная истерика, я не смогла сдержать эмоции. А все из-за Павла, что полез целоваться в годовщину аварии. Я не выдержала и все ему рассказала. Он не подходил ко мне месяц, а потом сдался и пригласил на свидание. Так и начался наш роман.

— Ты излечил меня.

Очень хочется в это верить, но сердце активно сопротивляется такому глупому заявлению. Оно стучит, бабахает так, что закладывает уши, когда рядом находится Антон, а не Павел. Неужели я навсегда останусь его маленькая девочкой?

— Да, конечно. Как насчёт встретиться сегодня?

— Я не уверена, что это отличная идея.

— Он у тебя, — Павел не спрашивает, скорее утверждает.

— Он с сыном.

Закатываю глаза, когда слышу недовольное сопение в трубке. Такое чувство, что во всем виновата я. Как бы не так. Надо отдать должное — это сын его нашел и притащил домой.

— Понятно.

— Послушай, как насчет провести вместе время завтра? Возможно, я даже останусь у тебя до утра.

Как бы хорош ни был Антон, как бы ни билось мое сердце рядом с ним, я не готова рушить отношения, которые выстраивала на протяжении двух лет. Я не уверена, что между мной и бывшим парнем что-то получится. Прошло пятнадцать лет, мы изменились, стали взрослыми и… другими.

Я не уверена, что люблю его как раньше. Отпустить — не отпустила. А что касается любви? Что это такое? Раньше я знала и жила ею, а сейчас запуталась. Антон далеко не тот парень, которого я любила всем сердцем.

— Хорошо.

Неделя, наполнения поистине яркими событиями, такими, от которых кружится голова и мысли превращаются в сладкий кисель, пролетает незаметно. Возможно, мои мысли звучат по девичьи, но так оно и есть. Аля всегда говорила, что рядом со мной ее мысли превращаются в кисель. Только сейчас я начал понимать, что она тогда имела в виду.

Восемь дней пролетели как один. Большую часть времени я проводил с сыном, пытался наверстать упущенные годы. Что касается Али, то она возвела вокруг себя стену такой толщины, что и танком не пробить. Каждый день я делаю маленький шаг в ее сторону, каждый день преподношу сюрпризы в виде любимых цветов или конфет, как-то раз притащился с ее любимым мороженым, которое несколько лет назад сняли с производства. Ну, теперь, походу, вернули. Только даже мороженое не произвело на нее ожидаемого эффекта. В глазах промелькнуло удивление, и уголки губ едва заметно приподнялись, демонстрируя недовольство. На этом все. Баста! Она сказала скупое «спасибо», затолкала его в морозилку и свалила на свидание со своим чмырем-боссом.

Лютовал я тогда жутко, даже напросился остаться с ночевкой. Благо сын оказался не против и выделил мне диван в гостиной, объяснив тем, что мама очень сильно разозлиться, если я решусь переночевать в ее комнате. Я ждал, что она вернется домой. Сочинил целую речь о том, как должна себя вести мать парня-подростка, и уснул, так и не дождавшись. А когда проснулся, пришлось собираться на работу. Как назло, тот день я не мог пропустить.

Все последующие дни я видел Алю, забирая сына или находясь у них, но ни разу не решился завести разговор. Я чувствовал, что недостаточно остыл, что ревность, словно гейзер Ваймангу, по-прежнему бурлит во мне и не желает тормозить. Попытка дернуть стоп-кран провалилась с треском, когда я, ведомый внутренним чутьем собственника, схватил ее телефон и увидел непрочитанное сообщение от НЕГО. Он предлагал ей встретиться. В тот вечер я уехал к Матвею, умолял его приютить меня, алкаша несчастного, на ночь. К слову, примчался я к нему будучи в драбадан.

Что касается сына, отношения у нас с ним замечательные. Мы много времени проводим вместе, я бы сказал, что слишком много. За неделю я привязался к нему настолько сильно, что хрен отлепишь. Мне нравится проводить с ним время, нравится слушать бесконечные истории из его детства и сетования на попытки собрать и скрепить группу. Я, словно губка, впитываю каждое его словно, запоминаю каждое желание, чтобы в ближайшем будущем исполнить.

— Пап, я все хотел спросить, а где ты живешь? — интересуется Антон, когда я как раз сворачиваю к дому. — Ты не подумай, я не напрашиваюсь к тебе в гости. Мне просто интересно.

Антон в свои четырнадцать совмещает в себе качества, которые заставляют удивлять. У него математический склад ума, в кого — хрен знает. Аля и я творческие личности, от нас он унаследовал только любовь к музыке и текстам, которые, признаться честно, выходят у него довольно красивые. Общительность и любознательность, которые так и хлещут из него, как из переполненной бочки, никак не вяжутся с тем, что сейчас он стесняется.

Кидаю быстрый взгляд в его сторону, чтобы лишний раз убедиться в своих догадках. Тут ничего не скажешь, я тоже виноват. Мог раньше пригласить его к себе домой и рассказать о себе как можно больше, но не сделал этого. Потому что не хотел. Мне до сих тяжело говорить о своем прошлом, вспоминать весь тот ужас, который по сей день пытаюсь забыть. А Антон бы спросил…

— Сейчас увидишь. — Паркуюсь около многоэтажки и, кивнув головой в сторону подъезда, покидаю машину. — Пошли.

Внешне многоэтажка напоминает сталинские высотки, но это далеко не так. Дешевая пародия, которую я смог позволить себе тогда. До встречи с Алей я жил с отцом, иногда тусовался у матери, иногда у себя на съемной квартире. Я не любил одиночество, поэтому оставался там только тогда, когда был уверен, что мне не придется ночевать одному. И только после, когда понял, что без нее уже не смогу, решился на приобретение собственного жилья. Я знал, что, если попрошу, отец купит для меня квартиру в престижном районе, поэтому с просьбой решил обратиться к матери. Она ненавидит отца, ей за радость ему досадить. А мне хотелось самому сделать хоть что-то, чтобы Аля мною гордилась.

Мама быстро нашла квартиру, скинула мне фотографии, которые, если честно, на минуточку заставили меня сомневаться. Но потом я еще раз их просмотрел и решил, что ремонт — это начало крепких отношений. Если мы переживем ремонт, значит, все не зря.

В первый же день, когда группа вернулась из гастролей, я помчался заниматься покупкой квартиры. А когда оформил все документы, побежал к нотариусу, где быстро накатал на Алю дарственную. Я боялся, что, если со мной что-то случится, она останется на улице. У меня не было доверия к ее семье, я ненавидел ее родственников похлеще, чем мать моего отца.

— Вау, — произносит Антон, проходя в квартиру и восторженным взглядом скользя по углам и выступам.

Облокачиваюсь на открытую дверь, ведущую в гостиную, и ловлю себя на том, что пятнадцать с половиной лет назад так же стоял, но тогда я наблюдал за Алей. Сначала она остановилась посреди комнаты, затем широко улыбнулась и завизжала. Так громко, что я аж вздрогнул.

— Нравится?

— Ага. Отсюда шикарный вид на парк! — весело восклицает сын, подбегая к окну с низким подоконником, на котором из одеяла и подушек сооружен диван.

— Аля любила этот парк. Как-то раз, когда мы гуляли, она показала на этот дом пальцем и в шутку сказала, что хотела бы здесь когда-нибудь жить. Наверное, поэтому я и купил эту квартиру.

Да, точно. Именно поэтому. Вот только почему я раньше об этом не вспомнил?

— Ты серьезно? — обернувшись, удивленно смотрит на меня сын.

— Да, — кивнув, присаживаюсь на диван.