Я боюсь услышать, что он больше меня не любит.

Прикрываю веки, делаю глубокий вдох и смотрю на него. Он сидит спиной ко мне, все его внимание обращено к Грегу. Меня тянет к нему с немыслимой силой. Запускаю пальцы в длинные волосы, массирую макушку. Антон оборачивается, ловит мою смущенную улыбку, берет за свободную руку и тянется ко мне. Заглядывает в глубь глаз и тихо шепчет: «Люблю».

— Люблю, — выдыхаю, перед тем как вскрикнуть от боли в спине.

Тишина.

Она оглушает и накрывает с головой, парализует тело и сдавливает горло. Нет сил кричать и звать на помощь.

«Люблю», — проносится в голове раз за разом, пока черная мгла окончательно не затягивает в смертельные сети.

Настоящее время

Крепко сжимаю руль и ругаю себя за несдержанность. Придурок! Вот зачем я полез к ней целоваться? Сорвался, словно юнец в пубертатном периоде. Ведь видел же, что она не готова.

Не верит, что мы есть. Без шуток, без зловещих игр судьбы-злодейки мы есть.

На приборной панели вибрирует телефон, кидаю недовольный взгляд на экран и морщусь, будто засунул в рот кусок лимона. Вот с кем с кем, а с ней я точно не желаю вести задушевные беседы. Они никогда не заканчивались ничем хорошим. Да и настроение у меня сейчас совсем не то, чтобы тягаться с ней в словесной битве. А то, что так и будет, понятно. Мать без дела никогда не звонит, а дела ее за последние пятнадцать лет ни на йоту не изменились.

Первые три звонка я нагло игнорирую, после четвертого срываюсь и все же отвечаю.

— Да, — рявкаю, давая понять, что не горю желанием вести с ней светские беседы. По крайней мере, точно не сейчас, когда нахожусь в машине и трасса впереди довольно оживленная.

Сколько лет прошло, а мать так и не изменилась. Она по-прежнему ищет мне жену, себе невестку. Если раньше я списывал желание женить меня на цель самоутвердиться в мире «для избранных», то сейчас ее мания смахивает на психическое отклонение. А может, и хуже, все-таки почти двадцать лет пытается женить меня на ком-либо.

— Тебя видели с парнем. Говорят, твоя копия, — выпаливает на одном дыхании и замолкает, позволяя мне переварить услышанное.

На секунду прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. Ну вот скажите мне, кто и когда успел ей об этом доложить? И что мне ей сказать? Правда выйдет боком, окончательно снесет ее кукушку. А чтобы соврать, как минимум нужно придумать легенду. Желательно правдоподобную.

— Так и есть, — отвечаю, стараясь не вылить на нее шквал эмоций.

Включаю поворотник и сворачиваю налево. До дома решаю доехать дворами, так шанс попасть в аварию близится к нулю.

— О чем ты? — тихо, едва слышно задает вопрос мать.

Никогда не думал, что не захочу говорить матери о внуке, но рано или поздно она все рано о нем узнает. Уже знает. Так какой смысл его скрывать?

— У меня есть сын, мам, — выдаю на одном дыхании, заранее предугадывая, что она ни за что на свете не примет парня. Ну а я, в свою очередь, даже не стану знакомить их лично. Не хочу подвергать пацана опасности. С отцом — да. Я даже договорился о встрече, ну а что касается матери? Чужой она человек.

Чужой.

— Но… как же так? — на секунду она задумывается, переваривает полученную только что из первых уст информацию и закидывает вопросами, словно пулеметная очередь во время боев. — Кто его мать? Почему я ничего не знаю? Я надеюсь, девушка из нормальной семьи? О, Антон, да как ты посмел о таком умолчать? Разве так я тебя воспитывала?

Пропускаю мимо ушей ненужную информацию и кидаю взгляд на пассажирскую дверь. В дверном кармашке замечаю полупустую бутылку с водой. Улыбка сама расплывается на лице. Мысль о том, что я успел побыть с сыном наедине и Аля без колебаний доверила мне роль отца, воодушевляет.

Правда, ненадолго.

Я хочу обратно. К ним.

— Антон, ты еще здесь?

Сворачиваю в тихий проулок, решая сократить дорогу еще раз. Лучше я проеду по убитой дороге, буду лавировать между кочками, зато не стану превышать. На такой убогой дороге я просто не смогу этого сделать. Странно, что после той аварии я не боюсь садиться за руль. Меня не пугает оживленная трасса, не пугает руль и педали под ногами. А вот Матвей больше пятнадцати лет услугами водителя пользуется, все никак не может побороть страх, оставшийся после аварии.

— Его мать Алевтина.

Воцаряется недолгая тишина.

Какое-то время никто из нас не спешит ее нарушать. И только я позволяю себе мысль, что все неудобные вопросы уйдут на потом, ведь моя мать никогда не горела желанием разговаривать на тему Алевтины, потому что та слишком проста, слишком настоящая, как на меня обрушивается шквал вопросов.

— Какая еще Алевтина? Я не помню никакую Алевтину. Ты уверен, что ребенок твой? Может, дамочка решила тебя обмануть? — прикидывается дурочкой мать, этим самым окончательно выводя меня из себя.

— Девушка, с которой я встречался пятнадцать лет назад, — срываюсь и чувствую, как с плеч летит булыжник и разбивается где-то там, внизу. В кои-то веки становится легче дышать и разум словно проясняется. Спадает пелена обмана, возвращается тошнотворное чувство реальности.

— Та самая прошмандовка, что охмурила тебя, а ты и рад был ей пятки целовать?

Всегда знал, что из матери никудышная актриса. Даже сейчас она не смогла до конца добить роль дурочки. А ведь как все начиналось…

От переполняющей ненависти я стискиваю челюсти и крепче сжимаю руль. Взглядом ищу место, где могу припарковаться. И каково мое удивление, когда я осознаю, что нахожусь в соседнем дворе.

— Антон, ты слышишь меня?

Как же я ненавижу свою мать! Иногда мне кажется, что она никогда нас с отцом не любила, и все истории отца — это просто красивая сказка, чтобы я с детства не возненавидел женщину, что подарила мне жизнь.

— Я любил ее! — выдыхаю, чувствуя, как в сердце растекается давно позабытое тепло от одной только мысли о ней. То самое, которое я хотел забыть, но так и не смог. Оно срослось со мной, пустило во мне корни и с тех пор отвергает все живое, что проникает внутрь.

— А она тебя? — мать недовольно цокает языком. — В общем, мне все равно, что у вас там происходит сейчас, но тогда… — она замолкает на долю секунды и уверенно продолжает: — Она не любила тебя.

— Она тоже. Любила.

Я уверен в этом, как никогда в жизни.

За нее говорили ее глаза. Серебро, в котором я тонул из раза в раз и возвращался снова и снова, чтобы вновь утонуть. До того сильно я любил ее.

— Ну конечно. Она так сильно любила, что поверила в твою смерть.

— Стоп! — резко даю по тормозам, создавая аварийную ситуацию на дороге. — О чем ты сейчас?

Сзади сигналит мужик на черном внедорожнике, но мне плевать. Кажется, что только что я ухватился за ниточку, которая способна распутать клубок годовалой лжи. Если во всем замешана она… я не представляю, что буду делать.

Психанув, занимаю свободное место на парковке и оглядываюсь по сторонам в поиске дома. Мой дом соседний. Выхожу из машину, нажимаю на кнопку брелка и направляюсь в сторону дома. Сейчас мне точно не помешает проветрить голову.

— Я все еще жду подробностей, — напоминаю матери о себе.

— Успокойся. Ты же знаешь, что я ни при чем? Так что по поводу ужина? Ты приедешь?

Мать быстро меняет тему, пытается слиться и запудрить мне мозг очередной дешевкой вовремя не успевшей выскочить замуж, а может, и вовсе разведенкой.

— Решила свести меня с очередной дочерью своей уважаемой подружки? Не выйдет! Рассказывай давай, — рычу, поднимаясь по ступенькам на свой этаж.

Квартира встречает гробовой тишиной.

Разуваюсь, прохожу в гостиную и оглядываюсь по сторонам. С того дня, как я в нее заехал, ничего не изменилось. Я ни разу не думал сделать ремонт, просто не хотел этого. Я мечтал, что этим займется Аля. Что ее изящная рука прикоснется к интерьеру, что она станет источником тепла в этой квартире.