Паркую автомобиль около офиса, беру в руки телефон, чтобы предупредить Павла об опоздании. Я редко позволяю себе такую наглость, но и заявиться в офис в разорванных колготках тоже не могу. Быстро строчу сообщение, что опоздаю на десять минут, и покидаю машину. Магазин с женским бельем находится в соседнем здании, я добегаю до него за считанные минуты. По пути забегаю в кофейню, покупаю бутылку воды и снова запихиваю в себя обезболивающие. Голова до сих пор разрывается на части, а воспоминание о сыне, который вчера устроил истерику, только ухудшает мое состояние. Я никак не ожидала от него такой взрывной реакции, видимо переходный возраст все-таки дает о себе знать. Всегда тихий и спокойный, рассудительный и скромный, он закатил истерику.

Как только Антон уехал, сын устроил допрос с пристрастием. Что бы я ни говорила, все воспринималось в штыки. Он смотрел на меня с таким презрением, с таким недоверием, что я решила побыть одной. Смысл объяснять ему то, что он не понимает, я не вижу. Возможно, от того, что и сама ничего не понимаю.

Покупаю две пары колготок и спешу в офис, рабочий день еще никто не отменял. Приемная генерального директора встречает тишиной. Улыбнувшись, подхожу к шкафу, беру плечики и вешаю пиджак. Окинув приемную беглым взглядом, подхожу к окну, чтобы впустить в душное помещение немного свежего воздуха.

— Ты опоздала, — раздается над ухом голос Павла.

Широкие ладони ложатся на плечи, сжимают. Прикрываю веки в надежде почувствовать хоть что-то, отдаленно напоминающее чувства.

Увы, внутри меня штиль.

— Я предупредила, — догадываюсь, что он не заглядывал в телефон. — Написала.

Через месяц будет ровно два года, как мы строим отношения, но кирпичик за кирпичиком рушится каждый раз, когда дело касается личного. Пусть это было всего два раза, но мне хватило, чтобы я потеряла веру. Первый раз случился, когда у нас все только начиналось, второй — недавно. Он не любит лезть в душу, не страдает дурацкой привычкой, но если такое случается, то пытает до последнего.

Разворачиваюсь лицом к мужчине, закидываю руки на шею и сцепляю пальцы в замок. По довольной улыбке вижу, что ему это нравится. Приятные, согревающие душу эмоции передаются мне. Я встаю на носочки, едва заметно улыбаюсь и тянусь к мужским губам. Властным, холодным. Странно, раньше я не ощущала их холода.

Едва наши губы соприкасаются, как меня бьет током и словно отбрасывает назад. Быстро отстраняюсь, кидаю недоуменный взгляд на губы мужчины и замираю в немом недоумении.

Поцелуй невкусный. Словно ем недозрелый персик. Вроде есть можно, но вкус не вызывает желаемого.

Мысли бегут со скоростью «Сапсана», заглядывают в самые потаенные углы памяти и достают наружу то, что я так хочу забыть. Мой первый поход в ночной клуб, первый поцелуй. Такой желанный и долгожданный. Он был дерзкий, с нотками сумасшествия.

Подобное я испытывала только с Антоном.

— Как смотришь на то, чтобы сегодня вместе поужинать? — смысл сказанного доходит не сразу. Задумавшись на секунду, прищуриваю глаза. — Только не говори, что у тебя на сегодня уже есть планы и я в них не вписываюсь?

— Нет, что ты, — наигранно смеюсь и трясу головой, чтобы он не заметил мою неловкость, которая так некстати дала о себе знать. Мои планы — мои мысли, только вот вслух я не могу об этом сказать. — Нет у меня планов. Я полностью свободна и согласна с тобой поужинать. Но очень тебя прошу, пусть это будет итальянская кухня. Ужасно сильно хочу равиоли с рикоттой.

— Как скажешь, дорогая, — легкий поцелуй в щеку и загадочную улыбку воспринимаю как согласие на итальянскую кухню. — Кстати, офис сегодня на тебе, я в дочернюю компанию на весь день. У них там аврал, нужно срочно во всем разобраться, пока они там делов не натворили. Вечером заберу.

— Конечно.

Оставшийся день проходит словно на пороховой бочке. Бесконечные звонки и документы едва могут отвлечь меня от мыслей, что тревожат на протяжении вчерашнего вечера и сегодняшнего дня. Антон напрочь отказывается вылезать из моей головы. Засел там настолько глубоко, что я психую и едва не порчу важный документ. Глубоко вдохнув и обложив его с ног до головы нелестными словами, я беру в руки лист формата А4 и делю его на два столбика. Идея расписать положительные и отрицательные качества мужчины пришла в голову внезапно.

Беспринципная наглость, бесстрашие и маниакальная одержимость мной пугают. Именно последняя не дает мне прохода, не позволяет свернуть на правильный путь. Где-то в глубине души я до сих пор сомневаюсь, что могу быть счастлива с ним. Его вспыльчивость, что, несомненно, тоже является огромным минусом, доводит меня до ручки. Я теряюсь и не знаю, чего от него ожидать.

Чего ожидать от его матери.

За такой короткий период времени я слишком сильно запуталась.

В себе. В нас.

Запуталась настолько сильно, что с дури беру второй лист и повторяю то же самое — делю на две части. Павел в отношениях слишком ровный. Прохладный на эмоции и полностью равнодушен к чужим детям. Он добрый, рассудительный, но до чертиков скучный и предсказуемый.

Убив два часа, опустошив две чашки кофе, я прихожу к выводу, о котором решаю сообщить за ужином.

Оказавшись в машине Павла и уловив его загадочную улыбку, я начинаю догадываться, что все идет не по моему плану.

Ой, как не по моему.

Взяв за руку, он целенаправленно идет к центральному столику, прекрасно зная, что я предпочитаю более уединенные места. Не помню, чтобы мне было комфортно находиться в обществе, где несколько десятков глаз оценивают тебя с ног до головы. Он это прекрасно знает, но почему-то именно сегодня решил сделать по-своему. Я не спешу отказаться, еще успею взять слово и поставить точку в наших отношениях.

Мы садимся за столик, официант в белоснежной рубашке и бордовой жилетке с гербом ресторана принимает заказ и тихо удаляется, оставляя нас одних. Передергиваю плечами, когда случайно ловлю на себе сальный взгляд мужчины за пятьдесят. Ловлю себя на мысли, что Павел специально выбрал именно этот ресторан. В нем часто можно встретить его друзей и деловых партнеров. И специально выбрал столик по центру, чтобы всем все было видно.

— Ты выйдешь за меня замуж? — огорошивает Павел, стоя на одном колене полчаса спустя.

Хлопаю ресницами и не представляю, что ему ответить. Открываю рот, чтобы громко прокричать «нет», только вот горло стягивает болезненными спазмами и по телу прокатывается волна страха от тяжелого, давящего взгляда мужчины, что продолжает стоять на одном колене и держать в руках открытую коробочку с кольцом.

Оглядываюсь по сторонам с глупой надеждой окунуться в синий омут любимых глаз и прийти в себя. Антона здесь нет, я совершенно одна и на меня смотрят десятки любопытных глаз, среди которых друзья и компаньоны Павла. Смирившись с неизбежным, втягиваю в себя воздух и обреченно выдаю тихое «да».

И только когда холодный ободок касается пальца, приходит понимание неизбежного.

— Нет, Аль, не так, — стукая себя ладошкой по лбу, сокрушается надо мной Антон.

Ему смешно, а мне вот не очень. Седьмой раз и снова провал. Как только я ни пыталась убить дракона, у меня не выходит. Он то огнем дыхнет, превратив меня в пепел, то лапой прихлопнет.

— Я не понимаю, как можно пройти это чудище, — смеясь, передаю джойстик сыну и с ногами забираюсь на диван.

Мужская рука ложится на оголенное колено, пуская импульсы тока по телу. Вскидываю бровь, приподнимаю уголок губ в подобии улыбки и смотрю на Антона. Во мне клубится ожидание, что он начнет уговаривать меня поиграть еще немножко.

— Мам, это легко, — смеется сын.

— Сын прав, — кивает в сторону сына Антон и, схватив за лодыжку, стаскивает обратно на пол.

Сажусь справа от него, принимаю джойстик и устремляю взгляд в телевизор. Красивая, яркая картинка привлекает внимание, время от времени я вздыхаю, мечтая оказаться в сказке. Бросаю взгляд на Антон, он полностью увлечен игрой. Сейчас мы играем вдвоем, сын за наблюдателя. Я знаю, что Антон поддается, потому что понимает, что мне важна победа. Я не из тех, кто бросает дела на полдороге. Единственное, что я могу себе позволить, так это дать время, чтобы подумать и выбрать самый безболезненный путь. Что, в принципе, я и собиралась сделать, но мне помешали.