Выводит настолько, что я и забыл, когда в последний раз в этой квартире не прикладывался к бутылке. С такой женщиной, как Аля, красивой и смелой, вредной и недоступной, невозможно не свихнуться. И кажется, я понемногу начинаю сдавать.

— Матери звонил? — интересуюсь, переступив порог гостиной и окидывая комнату на предмет изменений.

Походу, нет.

Немудрено, своим скандалом мы знатно потрепали сыну нервы. А если учесть, что у парня в самом расцвете стадия переходного возраста, то каяться перед Алей придется все же мне.

— Нет и не собираюсь.

Что и требовалось доказать.

Все внимание сына занимается тупая комедия про студентов, желающих только развлекаться.

— Позвони, — настаиваю, протягивая телефон.

— Нет, — машет головой сын. — Не видишь, я телик смотрю.

Кидаю недовольный взгляд на плазму и еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать. Конечно, полуголые девицы куда важнее родной матери.

— Антон, — как бы я ни старался, но из меня вырывается такой рык, что плечи сына вздрагивают. Но, черт возьми, он слишком быстро берет себя в руки и дальше включает игнор.

Знаю, я далеко не идеальный отец и вряд ли в ближайшее время таковым стану, мне еще многому придется научиться, но черт бы меня побрал, даже сейчас я понимаю, что для нас всех будет лучше, если именно он позвонит Але. Именно его голос она мечтает услышать.

Не мой.

— Сам позвони.

Сжимаю кулак и втягиваю в себя губы, полезная привычка таким способом затыкать себе рот, чтобы не наговорить лишнего. С каждым словом сына мне все труднее удается сдерживать в себе накопившуюся за столь короткое время злость. Обессилено кидаю взгляд на экран смартфона и на долю секунды теряюсь. «Вот баран упертый, и как мне теперь быть?» — запоздало мелькает в голове мысль.

— Антон! — неожиданно для себя повышаю голос, потому что это ну ни в какие ворота не лезет. — Немедленно позвони маме!

— Что Антон? — подскочив на диване, впивается в меня недовольным презрительным взглядом сын. Глаза у него мои, пасмурно-серые, когда в теле полыхает злость — как сказала Аля. — Давай еще и ты на меня наори, я же ребенок, который ничего не понимает в этой жизни, — кричит, едва не всхлипывая.

М-да, кажется, в воспитании я полный профан.

— Прости, просто эмоции зашкаливают, — падаю в рядом стоящее кресло и кладу руки на колени, обессилено опускаю голову вниз. — Я устал, — выдыхаю, сжимая и разжимая пальцы на правой руке. После удара о стену остались ссадины и легкое недомогание. — Антон, за этот небольшой промежуток времени я очень сильно устал. И не столько физически, сколько морально. Аля, она сейчас другая, и мне сложно до нее достучаться, понимаешь? Она так же не слышит меня, как и тебя. Нам нужно просто это принять и подождать еще немного. Совсем чуть-чуть.

— Не защищай ее! Все она слышит, просто не хочет, чтобы у меня был папа.

— Она хочет, — с грустью усмехаюсь, вспоминая вкус ее губ и слова, случайно брошенные много дней назад на кухне: «Антону нужен такой отец, как ты». — Поверь мне.

— Нет! — разозлившись, Антон добавляет громкости на телевизоре и отворачивается.

— Антон, разве она запрещает нам с тобой общаться? — повышаю голос, чтобы перекричать гамон тупых звуков и привлечь внимание сына к себе. У меня это получается. Удивленный взгляд пасмурно-серых глаз впивается в меня так, что мне становится неловко, и, чтобы скрыть эту самую неловкость, что свалилась на меня так неожиданно — я просто усмехаюсь. В этот раз добродушно. — Вот видишь. Она не против нашего общения, а это уже показатель ее понимания ситуации в целом. Она против моего общения с ней, потому что ей до сих пор тяжело поверить, что я есть. Разницу понимаешь? — разжевываю истинную причину конфликта.

Образовавшаяся тишина тяжелым грузом давит на плечи, заставляя меня встать с места и размяться. Сцепляю пальцы в замок и вскидываю руки вверх, и все это под недоумевающим взглядом сына. Свою часть я выполнил — объяснил причину конфликта между мной и его мамой, как мог, теперь дело за ним. Осознать и принять. На первый взгляд кажется, что сделать это несложно, но возраст… в его годы я чудил вещи похлеще побега из дома.

— Вы помиритесь? — спустя минуту звучит с надеждой детский голос.

— Да. Я сделаю для этого все.

Не вру. Потому что действительно готов из кожи вылезти, зубами вырывать золотой билет в счастливую жизнь.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Удивительный, загадочный вид радуги впечатляет. Никогда раньше не задумывался о том, что многоцветный мост способен зачаровать настолько сильно. Я уже битых полчаса не могу отвести взгляда. Перед носом то и дело маячит Лулу, что-то говорит, но я не слышу. Все мое внимание — ей. Радуге. Впервые мне кажется, что этот мост фантастический, нереальный. Как бы странно это ни звучало, но он заставляет верить в сказку. В ту, в которой все мечты сбываются, даже самые нелепые.

— Эй, сказочник, хорош мечтать, — вырывает из сладких мечт Лулу.

Усмехаюсь и нехотя перевожу на нее взгляд. Она красивая. Всегда была красивой, еще в садике мне удалось это заметить. Маленькая, невысокого роста и с огромными зелеными глазами. Дюймовочка.

— Хватит прыгать, сядь уже, — машу в сторону свободных качелей, приглашая присоединиться ко мне.

Час назад мы нагло оккупировали детскую площадку. Особенно свои любимые качели. Если бы не Лулу, меня бы здесь точно не было, даже несмотря на то, что я и сам не против покачаться немного.

Но я же парень. Да и возраст несолидный уже на качелях качаться.

— У тебя есть план? — вырастает передо мной зеленоглазое творение, заставляя резко затормозить, чтобы не сшибить ее ненароком и не полететь вместе с ней на мокрую после дождя землю.

— С ума сошла?

Торможу носками новых «Джордан» и вытягиваюсь по струнке. Седло от качелей бьет в копчик, но глаза цвета летней зеленой листвы гипнотизируют так сильно, что я не смею даже сморщиться от боли. Замираю напротив девушки, руками цепляюсь в старые, местами ржавые цепи. Нос улавливает сладкий цветочный аромат духов, трясу головой и отступаю в сторону. Закрываю рукой нос и выставляю перед ее лицом раскрытую ладонь.

Знает, что я терпеть не могу такую сладость, и все равно с ног до головы ею обливается.

— На тебя скоро все пчелы с округи слетятся, — намекаю, что она сказочно переборщила с духами. — И вообще, это ты у нас генератор идей, так что вперед.

Прикусив щеку, Лулу отворачивается. Я успеваю заметить, как покрылись румянцем ее щеки. Снова смущается. Ну девочка девочкой, честное слово.

Несмотря на то, что в нашей пацанской компании Лулу единственная девчонка, которую мы всегда берем с собой с малых лет, она все равно не может привыкнуть к нашим выходкам. Вместе мы и яблоки воровали, и по крышам лазили, и на речку убегали. А она все смущается.

Хорошо, что хоть истерики, как я, не закатывает.

— Может, устроим им свидание, — садится на качели, с которых минутой ранее я спрыгнул, чтобы не повалить ее на сырую после дождя землю.

— Нет, — машу головой. — Они не придут не него. Знаешь, — кидаю задумчивый взгляд на Лулу и усмехаюсь, ловя ее интерес, — иногда мне кажется, что они ненавидят друг друга.

— С чего ты взял такой бред? Они твои родители.

— И что? — вскидываю бровь, ожидая ответа. Лулу молчит. Опустив голову, стыдливо отводит в сторону взгляд. Я не хотел ее цеплять, просто к слову пришлось. У нее в семьи давно родители ругаются, но разбегаться почему-то не спешат. — Прости.

— Все нормально, — откинув назад голову, раскачивается.

Легкий ветер подхватывает светлые пряди волосы, заводит с ними безумный танец. Лулу расплывается в улыбке, раскачивается все сильнее и сильнее. В какую-то минуту мне кажется, что она улетит туда, где всегда хорошо.

Есть в нашей детской фантазии планета под названием «Счастье». Именно туда, впечатлившись детскими мечтами, стремится Лулу.