Пантера дёрнулась ещё пару раз, прежде чем её лапы безвольно повисли. Тен-Тен продолжала держать столб, пока с одержимого сходила шерсть и отваливались куски плоти, обнажая под собой вполне человеческое тело. Внешне мужчина, пронзённый знаком, оказался ужасно похож на Алью.

Отец или дядя, значит. Точно член семьи.

— Что ты наделала?!

Тен-Тен отпустила знак, едва чувствуя свои руки. От перенапряжения дрожали не только пальцы, но и спина, и грудь. К тому же прекрасное светлое пальто от Габриэля оказалось вымазано в крови.

Стало ясно, почему Маринетт не могла нормально сражаться с мужчиной. Ведь Дюпэн-Чэн и Сезер были подружками на века и наверняка не раз оставались друг у друга дома. Алья тоже вряд ли смогла бы нормально сражаться против родителей нынешней Ледибаг.

Героиня подбежала к мёртвому мужчине и упала рядом с ним на колени. Проверила пульс. И подняла на Тен-Тен полный слёз и страха взгляд.

— Ты убила его!

Если бы Тен-Тен могла, она бы закурила. Но у неё, во-первых, совсем не было сигарет. А во-вторых, у неё слишком сильно дрожали руки.

— Убила!

Нет, ну для сигарет у неё руки болели, но вот вмазать впадающему в истерику человеку по лицу — это всегда пожалуйста.

От силы пощёчины Ледибаг завалилась набок и теперь почти лежала на мертвеце. Заметив, что её перчатки вымазались в крови, Маринетт взвизгнула и вскочила на ноги.

Тен-Тен схватила Маринетт за плечо и ещё раз дала той пощёчину. Вторая вышла сильнее: голова Дюпэн-Чэн запрокинулась, губа лопнула. Было бы у Ледибаг йо-йо, она бы обязательно попыталась связать Такахаши леской, однако игрушка потерялась во время короткого сражения с пантерой.

— Ч-что ты…

В красивейших голубых глазах Ледибаг стояли слёзы. Ресницы, слипшиеся в острые колышки, выглядели просто очаровательно. Перед Тен-Тен был перепуганный, шокированный ребёнок, и только это спасло Маринетт от третьей пощёчины.

— Пришла в себя? — сухо поинтересовалась Такахаши.

Ледибаг кивнула.

— Тогда используй своё Исцеление и вычисти мне пальто от крови.

Зрачки Маринетт сузились до двух булавочных уколов.

— Тебя что, волнует только пальто? Ты убила человека! Ты убийца! Надела его на балку, словно корн-дог!

— А то, что этот человек убил моего лучшего друга, тебя не волнует?! — заорала в ответ Тен-Тен.

Она вцепилась в плечи Ледибаг и встряхнула девчонку. Внутри у Такахаши разливалось спокойствие, совсем не проявляемое снаружи.

— Верни мне Адриана, идиотка! Верни мне моего чёртового Агреста, иначе я убью тебя так же, как убила этого урода!

Как Тен-Тен и думала, на упоминании имени Адриана Маринетт замерла, позволяя делать с собой всё, что вздумается. Такахаши, ещё пару раз встряхнув девчонку за плечи, оттолкнула ту от себя.

Ноги Ледибаг её не удержали.

— У-у меня н-нет йо-йо, — пролепетала она.

Тен-Тен на это криво улыбнулась.

— А без своей игрушки ты, значит, уже ни на что не способна, да?

***

Маринетт сидела у себя в комнате, пристально разглядывая собственные ладони. Она была одна, хотя Алья, видя состояние подруги, предложила остаться у неё на ночь.

Маринетт отказалась.

Она никогда не думала, что сможет провести Чудесное Исцеление без йо-йо или призванного Талисмана Удачи. Однако Хлоя почему-то даже не сомневалась, что у неё это выйдет. Стоит только захотеть.

И ведь Буржуа оказалась права. Ощущения от Чудесного Исцеления без йо-йо нельзя было назвать комфортными: мириады жучков вылетали прямо из ладоней Ледибаг. Но это вполне можно было перетерпеть.

Последствия такого исцеления были такими же, как от обычного: восстановленный город и уничтоженная тёмная бабочка. Её божьи коровки самостоятельно достали из заражённой вещи, сломав ту крошечными жвалами. Бабочка в этот раз была не очищена, а довольно жестоко сожрана роем красно-чёрных насекомых.

Хлоя дождалась, пока к ним прыгнет Кот Нуар, держащийся за живот, и молча ушла. Ледибаг кинулась обнимать напарника: она ни за что не смогла бы простить себе, если бы с ним что-то случилось. А ведь случилось. Он умер, — или почти умер, — а она даже не смогла провести нормальное Исцеление из-за того, что потеряла йо-йо.

— Тикки, я плохая Ледибаг?

Квами ела печенье на столике для шитья и совершенно не выглядела недовольной. Она вообще никак не комментировала произошедшее, словно ей было нечего сказать на крупнейший в жизни Маринетт провал.

Сколько бы людей погибло, если бы она сняла трансформацию, так и не догадавшись попробовать провести Исцеление без йо-йо?

— Ты молодая, — дипломатично ответила Тикки. — А молодости свойственна наивность и поспешность. С возрастом это проходит.

— Может, я просто не подхожу для того, чтобы быть Ледибаг?

— А кто тогда подходит?

Ответ вертелся на языке, но протолкнуть его сквозь зубы было выше всех сил для Маринетт.

Хлоя. Хлоя Буржуа подходила для того, чтобы быть Ледибаг, спасать город, сталкиваться с отравленными бабочками Бражника, драться и даже убивать. Но сказать это вслух? Слишком сложно.

У неё даже не было Талисмана, только собственная голова на плечах и смелость, которая Маринетт и не снилась. Дюпэн-Чэн признавала свою ошибку: не стоило думать, что у Хлои есть Талисман. Но Маринетт просто не хотела верить в то, что давний враг оказался лучше, чем она сама.

Но Буржуа была лучше. Правда, была! Ведь в этот раз именно Хлоя победила акуму. И со Злолюстратором она тоже очень помогла: если бы не она, — что бы Хлоя с ним ни делала, — то акуманизированный Натаниэль не был бы таким заторможенным. Словно его по голове стукнули.

Тем не менее, Хлоя не могла быть хранительнецей серёжек. Её же акуманизировали. Один раз, да, но… но…

— Ты ведь говорила, что Ледибаг не имеет права дать себя акуманизировать. Верно?

Тикки некоторое время молчала, грызя своё лакомство. Затем она посмотрела на Маринетт — с любовью и большой заботой, как обычно смотрела на неё мама.

— Ситуации разные бывают, Маринетт. Кто-то акуманизируется по своему желанию, другие сами снимают с себя это влияние… по-всякому происходит.

Намёк был более чем ясен. Маринетт ведь тогда не справилась с Хлоей; они с Котом её даже не нашли, если уж говорить совсем откровенно. Продежурили всю ночь у особняка Агрестов, без толку. А на следующий день Хлоя совершенно спокойно пришла на церемонию открытия статуи Чудесным, про которую Маринетт совершенно забыла.

Ну, её тогда не только статуя волновала. Больше Дюпэн-Чэн всё-таки думала про нечаянно оставленное Адриану голосовое сообщение. И про то, что сегодня это уже не имело бы никакого смысла. Ведь Адриан мог не воскреснуть, если бы…

— Это всё не игры, да?

Тикки продолжала жевать печенье.

— Это никогда не было игрой, Маринетт. На тебе много ответственности, как и на других Ледибаг.

Девушка почти с отчаянием посмотрела на квами. Обычно Тикки старалась её поддерживать, но сегодня малышка не сказала ничего. Да лучше бы она отругала Маринетт за глупое поведение, нервный срыв и неумение сражаться! Молчание было худшим из наказаний!

— Я не хочу как-то тебя наказывать, — сказала Тикки, словно прочитав мысли подопечной. — Но я не могу также сказать, что ты хорошо поступила сегодня.

— Я больше не потеряю йо-йо! Честное слово!

Квами покачала большой головой.

— Потеряешь, и не один раз. Я говорю про твоё общение с Хлоей, а не о бое, Маринетт.

Дюпэн-Чэн прикоснулась к губам. Чудесное Исцеление вернуло всё, воскресило всех, но вот маленькая ранка на губе у Маринетт осталась. Словно напоминание. Может, она и была напоминанием.

— Мне надо извиниться, да?

— Было бы неплохо.

Трансформация далась легко, как и всегда. Посмотрев в зеркало, Маринетт улыбнулась своему отражению: ранки на губе как не бывало.

Ледибаг выбралась на балкон и с него перепрыгнула на соседнюю крышу. Оглянулась по сторонам, — нет ли где Кота? — она направилась в сторону Гранд-Отеля, придумывая, что она могла бы сказать.