— Ты его совсем не нагрела, — пробормотал он, прижимаясь к Тен-Тен горячим телом.

Такахаши фыркнула, прогибаясь в пояснице.

— А ты жаркий как печка. И кто из нас хладнокровное?

— Могу передать часть жара тебе, змейка.

Тен-Тен предвкушающе закусила губу… чтобы почти сразу поморщиться от сожаления. Ей действительно нужен был отдых, да и прибытие утром Одри должно потребовать большого психического напряжения.

— Боюсь, не сегодня, — сказала она совершенно убитым голосом.

Лука на это, казалось, совершенно не расстроился. Он отодвинул ворот мягкой растянутой домашней футболки и поцеловал Тен-Тен в плечо. След от поцелуя вспыхнул в сознании Такахаши, словно её клеймили. От плеча волной разошлось тепло, вмиг согревшее её до кончиков пальцев на ногах.

— Знал, что ты так скажешь.

— Зачем тогда спрашивал, если знал?

— Ну, моё дело высказать своё намерение. Твоё — найти для его исполнения силы и время.

Тен-Тен фыркнула и повернулась к Луке лицом. Глаза у Куффена всё ещё светились — не так интенсивно и бирюзой, а не золотом. Прекрасное зрелище.

Девушка подняла руку и погладила Луку по щеке. Пальцами обвела контур его улыбки, уколола подушечку о клык. Лука был мягкий и домашний, тёплый, как огромный кот, и очень родной. Почему так? Она понятия не имела.

— Я бы провела с тобой жизнь, — сказала Тен-Тен, пытаясь выразить в словах то, что цвело внутри неё.

— Я наконец тебя нашёл, — отозвался на это Лука, поднеся её руку к губам и поцеловав костяшки. — Но завтра у тебя важный день, так что спи.

Она кивнула и прикрыла глаза. Сны в этот раз были мягкими и уютными, как его морские объятия.

Проснулась Тен-Тен в одиночестве и в холодной постели: во сколько бы Лука ни ушёл, было это не меньше часа назад. Будильник ещё не прозвенел, часы показывали половину пятого. Тен-Тен выспалась так, словно провела в постели по меньшей мере неделю: тело бурлило знакомой энергией. Жаль, не чакрой, а всего лишь её физическим воплощением.

Тен-Тен выбралась из кровати без сожаления. На пробежку девушку в этот день сопровождал не Лука, а один из прошлых охранников: огромный молчаливый мужчина в чёрной одежде. Никто не пытался завязать разговор, и утренняя пробежка прошла практически в полном молчании.

Тен-Тен чувствовала в себе силу и энергию, несвойственные для Хлои. Во время разминки и растяжки Такахаши поняла, что с её телом действительно произошли поистине волшебные изменения: суставы больше не были скованными и опухшими, вернулась часть мягкой пластичности, гибкость оказалась значительно выше. Выносливость оставалась на прежнем уровне, правда, но это было не так важно. У Тен-Тен сложилось впечатление, что после вчерашнего забега тело Хлои лишилось… яда? Того, что отравляло её организм и не давало нормально функционировать.

В отеле Тен-Тен внимательно рассмотрела своё отражение и поняла, что с выводом она не ошиблась. Кожа Хлои смягчилась, выровнялся тон, пропала нездоровая желтизна. Белки глаз посветлели, цвет радужки стал чище, хотя не добавил в насыщенности. Жаль, Тен-Тен не считала, что оттенок её новых глаз приятный. Неплохой цвет, но у того же Наруто голубая радужка напоминала о небе, тогда как у неё — замёрзшая до основания старость ледника.

Неужели ей наконец повезло?

Поначалу Тен-Тен думала, что её лечебная техника не помогла. Грешила на сбои с чакрой и собственное неумение применять слабенький Шосен(1): даже после него в убежище Бражника Тен-Тен мучилась болью под рёбрами. Оказалось же всё намного тривиальнее, техника вылечила не наносной облик Такахаши, а её нынешнее тело.

Приятные новости, хоть и не лишённые минусов. Теперь Тен-Тен придётся быть ещё аккуратнее с едой, напитками и прочим: медицинская техника вывела из тела яд, и он снова стал опасен. В долгосрочной перспективе это, естественно, было хорошо. Но вот в краткосрочной…

Нужно было решать проблему Сабрины и убирать её желание отравить одну весьма известную блондинку.

Тен-Тен съела скудный завтрак, едва обращая внимание на еду. Естественно, она проверила принесённую пищу на наличие яда, — ей в этом помог раствор из аптечки шиноби: одной капли достаточно, чтобы выявить отраву в литре супа, — но после совсем не отслеживала, как жевала и какой у неё во рту был вкус.

К концу завтрака к Такахаши присоединился Кот Нуар. Адриан не прерывал трансформации, поскольку опасался чужого внимания и случайного раскрытия, а потому отказался от еды: в волшебном костюме он не чувствовал ни жажды, ни голода. Тен-Тен кратко позавидовала этому несомненно полезному для боя умению. Ровно до тех пор, пока Адриан не сказал, что долгая синхронизация с Плаггом истощает его тело.

— Плагг предупреждал, что если я слишком много пробуду в костюме, то он меня просто поглотит. Не самая плохая смерть, кстати.

Тен-Тен осуждающе посмотрела на Нуара. Тот лежал на шкафу, как настоящий кот, и вяло болтал в воздухе свисающей ногой.

— В твоём возрасте рано думать о смерти, ты не находишь?

— В моменты депрессии ни о чём другом думать не получается.

— Тогда не входи в свою депрессию. Делов-то.

Адриан усмехнулся и закинул руки за голову. Тен-Тен сидела на диване, на столе перед ней лежала раскрытая папка с недельным расписанием: «Большое Торжество», «Великое Посещение», «Невероятное Интервью» и прочее. Отсутствие дополнительной информации нервировало. Тен-Тен чувствовала себя так, словно стоит на пороге волшебной двери: за ней мог быть рой пчёл, обрыв, гора подарков или сама Смерть. Не узнаешь, пока не повернёшь ручку.

— Вообще-то я зашёл, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь, — перевёл тему Адриан. — После вчерашнего.

— Свежа, бодра и весела, — огрызнулась Тен-Тен, закрывая папку. — Как я вообще могу себя чувствовать, по-твоему?

— Понятия не имею, я ни разу не акуманизировался. Что ты чувствовала?

Он перевернулся на живот и умостил подбородок на руках. Зелёные любопытные глаза смотрели поверх Тен-Тен, на одну из настенных картин.

Тен-Тен потёрла переносицу.

— Два из десяти, не рекомендую, — наконец сказала девушка. — Бражник в голове команды раздаёт налево и направо, ты воспринимаешь его как бога, желания странные появляются. А ещё, если пнуть Бражника, то синяки останутся на тебе.

Адриан сфокусировал взгляд на Тен-Тен. Выглядел парень удивлённым, и Такахаши подумала, что ляпнула что-то не то.

— Ты не забыла о том, что ты делала во время акуманизации?

— Нет, с чего бы.

— Все забывают. Все!

Тен-Тен поморщилась.

— Я не «все», котикинс. Считай, что я совершенно особенная.

Адриан на это ничего не ответил. Зато Тен-Тен услышала мягкое согласие из-за спины — голос, несомненно, принадлежал Луке в его змеином виде:

— Абсолютно особенная, — сказал Куффен с лёгким шипением. — Я бы даже сказал, что уникальная.

Кот спрыгнул со шкафа в мгновение ока. Тен-Тен не успела опомниться, как ушастый схватил её с дивана и оттащил в сторону, подальше от Луки.

Куффен на это не обиделся. Напротив, змей рассмеялся, — слишком много шипения было в этом звуке, — и запрыгнул на диван. Сидел змей как король, не выказывая ни капельки беспокойства.

— Ну же, Кот Нуар, — мягко произнёс Лука, наклоняясь вперёд. — Мы же уже виделись. Помнишь меня? Я вывел тебя с кузеном из зала во время Благотворительной Встречи Андрэ Буржуа.

— А потом там умер старик, — огрызнулся в ответ Адриан. — Не самая лучшая твоя характеристика, не находишь? Акума!

Тен-Тен хлопнула себя по лбу. Акума? Почему Адриан вообще решил, что Лука одержимый? Нет, Куффен, конечно, выглядел достаточно импозантно, однако он мало был похож на разодетых в клоунские костюмы акум. Тен-Тен пока не видела ни одного одержимого, не вызывавшего у неё желание посмеяться. Страшила был похож на огромный кусок мармелада, Нино — на цветной пузырь. Месье Голубь напоминал сбежавшего из заключения агрессивного гомосексуалиста в обтяжке, Роджеркоп наводил ассоциации с консервными банками. Да, силы у всех этих акум были ужасающими, но вот внешний вид…