Тен-Тен опустилась на пол, переводя дыхание. Во рту было сухо и горько, словно её опять отравили песчаники. Голова кружилась, и мир вокруг казался деформированным, ненастоящим. Сложив пару печатей, куноичи применила к себе лечебную технику — слабенькую, почти не помогающую.

Девушка подползла к Габриэлю и нащупала пульс. Агрест был жив. Вот же магия: обычный человек после удара Стального Ветра не то что не поднялся, но и прекратил бы дышать. А здесь ничего. Лежит, будто так и надо, и даже все зубы на месте.

Тен-Тен скрестила ноги и глубоко вдохнула сырой воздух. Бабочки, летающие вокруг, добавляли ситуации сюрреализма: только что произошёл один из самых коротких боёв за жизнь Тен-Тен, — при этом он не прошёл без последствий, — а они тут порхают, словно ничего не произошло.

Чтобы прийти в себя, ей понадобилось около десяти минут. И даже по прошествии этого времени Тен-Тен чувствовала тошноту, словно кто-то только что хорошенько приложил Такахаши по голове. Куноичи едва встала из-за этой дурноты.

Пнув бессознательного Бражника, Тен-Тен нахмурилась. И почему она не спросила, какой у Нурру Талисман? Сейчас бы отобрать эту побрякушку, и всё.

Хотя если есть тот таинственный парадокс, то неизвестно, к чему приведёт это решение. Так что Тен-Тен даже не стала обыскивать Габриэля. Она точно нашла бы Камень Чудес рано или поздно, — тот явно был в районе горла, — но вот сталкиваться со взбешённой магией ей совершенно не хотелось.

Тен-Тен едва дошла до двери, за которой было тело Эмили. Тяжело привалившись к железу, Такахаши прижала руку к животу и поморщилась: под диафрагмой болело. Как и под челюстью. Те удары, что получил Габриэль, отразились и на ней самой. Лечебная техника совсем не помогла.

Коротко ругнувшись, Тен-Тен ударила по двери. Этого хватило, чтобы створки слегка приоткрылись, осыпаясь грязью и ошмётками резиноподобной склейки. Удивительно: оказалось достаточно разрезать этот сургуч, чтобы непреодолимая преграда исчезла.

За дверью действительно лежало тело. Эмили Агрест. В белом платье, словно женщина гуляла по летнему саду и вдруг решила уснуть. Выражение её лица было безмятежно-расслабленным. Удивительно, что светлая ткань не испачкалась в грязи: упала Эмили на единственный более или менее чистый участок пола.

Поднимая женщину на руки, Тен-Тен поняла лишь одно: Эмили Агрест была мертва. Пусть лицо её не искажала посмертная гримаса, а конечности свободно гнулись, в этом не оставалось сомнений. Тен-Тен достаточно возилась с трупами, чтобы определять, жив ли человек рядом с ней.

Она отнесла тело к саркофагу. Стеклянный купол оказался сдвинут набок — в момент припадка Габриэль не верил своим глазам и открыл крышку, чтобы убедиться в пропаже, так сказать, вручную. Тен-Тен уложила женщину в саркофаг и аккуратно расправила подол платья.

Мёртвые заслуживали уважения. Живые тоже, конечно, но…

Тен-Тен нахмурилась и слегка наклонилась. На подоле платья, — оно было лёгким, чуть ниже колена, и очень красивым, — она увидела едва различимые пятна. Коснувшись одного из них кончиками пальцев, Тен-Тен сморщилась в отвращении: сперма.

Пазл в голове сложился с тихим щелчком. Нурру просил не судить своего человека строго; дескать, это всё не он, а парадокс, который расшатывает мозги. Тен-Тен было плевать: Габриэль Агрест в её глазах не просто упал, а провалился в пропасть. Самыми отвратительными человеческими проявлениями Такахаши всегда считала мародёрство и некрофилию.

Установив крышку гроба обратно, Тен-Тен подошла к Габриэлю и ещё раз пнула мужчину под рёбра. У неё самой тотчас вспыхнул огонёк боли в том же месте, куда она нанесла удар. Вероятно, это был механизм предохранения, чтобы акума не нападала на своего создателя.

Тен-Тен плевать на это хотела.

Она села рядом с Габриэлем на корточки и задумалась. Как долго он насилует труп? Вряд ли он начал промышлять этим давно, окружающие бы заметили. Отравление трупным ядом обычно совпадало по признакам с обычным: тошнота, рвота, диарея, слабость, головокружение, обезвоживание. Потом — ухудшение иммунитета и всяческие болячки.

На сознание трупные яды, несмотря на все байки вокруг них, не влияли. В самых крайних случаях отравления могли возникать галлюцинации, но в этом случае человек уже не выживал. Это было больше похоже на горячечный бред умирающего.

Тен-Тен сама провела несколько дней наедине с трупом в очень тесном помещении, но заработала только переутомление и общее отравление. Сакура рассказывала, что в трупе всего четыре яда, название которых Тен-Тен, конечно же, не помнила. Самые опасные — в кишках, в вагине и в мозге, остальные не так влияют на живых. Поэтому, оказавшись взаперти с трупом, Тен-Тен просто к нему не приближалась. Ну, насколько это было возможно.

Труп опасен прежде всего из-за бактерий, которые развиваются у него внутри. Когда человек умирает, эти маленькие дряни празднуют в честь своего кормильца и размножаются со страшной скоростью. Не подходи, не трогай, не контактируй — и всё будет хорошо.

Сожги труп, и всё вообще будет замечательно.

Габриэль насиловал труп вместо того, чтобы его сжечь. Контакт… был максимально близким, хотя Тен-Тен заметила, что тело Эмили пытались сохранить в первозданном виде. Мужчина был отравлен и болел неизвестно чем.

А ведь он был рядом с Адрианом. Всеблагие боги, дайте Тен-Тен сил.

Прибить бы его — и дело с концом. Тен-Тен встала, отошла от Габриэля и пошла в направлении своего прошлого броска. Кунай вонзился в стену, и чтобы достать его, Такахаши пришлось перелезать через клумбу с тёмно-зелёными колючими растениями.

Она прошла к двери, ведущей к тайному ходу, и захлопнула створки. Резиновая прокладка отлично лепилась, лишь стоило её нагреть. С этим помогла зажигалка, которую Тен-Тен когда-то подарил Шикамару. Отличная штука, только Такахаши потеряла её на войне, когда поджигала фитиль в стане противника.

Повертев в руках кунай, Тен-Тен вернулась к поверженному Бражнику, но пинать его ещё раз не стала — перегорела, наверное. Нурру просил не убивать. Ну ладно, просьбой это не было, скорее панический вопль на грани разумного.

Это было проявлением привязанности к Габриэлю или же разумный приказ из-за наличия парадокса? Тен-Тен не знала, но на всякий случай убрала кунай в свиток. Зажигалку положила рядом с мужчиной — проверить, останется ли вещь после пропажи одержимости.

Затем куноичи сложила десяток ручных печатей и хлопнула ладонями по груди Габриэля. Тен-Тен вложила все остатки своей чакры в технику, которой Ино, — да и Сакура, — пользовалась по двадцать раз на дню: Техника Запечатывания Сознания.

Такахаши не была искусна в делах допросов и в разведке, но эту технику куноичи знала в совершенстве. Техника Запечатывание Сознания, несмотря на своё название, взаимодействовала с памятью, блокируя нежелательные воспоминания. Сил у Тен-Тен было немного, но она надеялась, что их хватит для перекрытия короткого боя.

А уж про обморок пусть Нурру думает. И объясняет тоже он.

С ушедшей чакрой пропали и силы. Тен-Тен закрыла глаза, мысленно прощаясь с собственным телом: она вновь вернула облик Хлои Буржуа, даже не заметив момента перехода. Что обидно, рёбра от этого болеть не перестали.

В кармане джинсов было йо-йо Ледибаг. Тен-Тен подняла зажигалку с пола, достала игрушку и пару раз швырнула её — на пробу. Йо-йо слушалось, как вторая рука. Хорошие новости.

Она зацепилась за одну из балок и дёрнула леску на себя. Йо-йо спружинило, тело Тен-Тен легко поднялось чуть выше нужной высоты, игнорируя законы физики. Как раз, чтобы было удобно забираться на выбранную балку.

— Спасибо, — сказала куноичи, поцеловав игрушку.

Поскольку чёрный выход был запечатан, а лифтом Тен-Тен пользоваться не собиралась, оставался лишь один способ выйти из убежища Бражника — через витражи. Бить их Такахаши не собиралась, да и незачем: прямо по центру отсутствовал кусок стекла. Достаточно большой, чтобы пролезть сквозь него.