Мужчина, очевидно, не продал ни грамма. Он сел на отдалённую лавочку, откинулся на спинку и закурил, запрокинув голову. Из-под распахнутой кожаной куртки была видна застиранная белая майка; Тен-Тен почему-то обратила внимание на пятна, которые, видимо, уже никак не выводились.

Мужчина нервно тряс ногой и делал большие затяжки. Тен-Тен надеялась, что курит он обычный табак, а не что-нибудь из продаваемого. Некоторые вещества влияли даже через дым.

Напрягал её этот кадр. Как бы чего не учудил.

— Вы пришли на интервью с Адрианом Агрестом, — сказала Шамак, привлекая внимание Тен-Тен. — Как я понимаю, вы дружите?

Оператор повернул камеру, показывая названного парня. Адриан, смутившийся в первую секунду, быстро взял себя в руки, приветливо улыбнулся и помахал рукой.

Тен-Тен чуть не сплюнула. Шамак смотрела с нескрываемым превосходством: ясно же, что специально спалила Агреста и его новый внешний вид. Чёрта с два они с Тен-Тен теперь спокойно погуляют. Да ещё и Маринетт придётся тащить с собой, потому что иначе фанаты Адриана её могут порвать на кусочки, ведь Дюпэн-Чэн тоже попала в кадр.

В общем, первое положительное впечатление от Надьи Шамак можно было смывать в унитаз. Так что Тен-Тен многообещающе ухмыльнулась и прямо посмотрела в глаза женщине. Играть хочешь, да? Ну-ну. Может, будь Тен-Тен лет на сорок поменьше, она бы подхватила это настроение, но сейчас это казалось швырянием песка на детской площадке.

Тупо и неконструктивно.

— Мы с Адрикинсом как брат с сестрой. Всё детство провели вместе. Естественно мы гуляем, что за тупой вопрос?

— Но раньше вас не замечали вместе?

Естественно, потому что Хлоя и Адриан долгое время нормально не общались. Но объяснять это? Увольте.

— Плохо старались, — фыркнула Тен-Тен, поправляя волосы. — И за что вам только деньги платят?

Поднимался ветер, так что волосы Хлои пушились, выбиваясь из тугого пучка. Глаз камеры снова уставился на Тен-Тен, и странный допрос продолжился.

Какие планы на отель? Будет ли Хлоя его наследовать, или же этот бизнес-проект отойдёт другому ребёнку её матери — кто это, кстати, девочка или мальчик? Тен-Тен улыбалась и говорила, что, естественно, отель будет её и только её. И что единственный ребёнок, которому он отойдёт — её ребёнок с Адрикинсом.

— Хотя если мы как брат с сестрой, то это будет почти инцест… Адрикинс, нам не быть вместе! Я тебя бросаю!

Адриан закашлялся. Маринетт, стоящая рядом, сочувственно похлопала его по спине.

Мужик на скамейке курил одну за другой, раскачивался из стороны в сторону и дёргался, словно его иногда били током. Подростки, гулявшие рядом, смотрели на него с интересом и страхом; кто-то умный предложил сваливать от психа нахрен, и остальные, к счастью, послушались.

Тен-Тен хмурилась, наблюдая за мужчиной. Её мрачность заметила Маринетт: девушка тоже посмотрела на «психа» и поджала губы. Затем она достала телефон и набрала короткий номер — полиция или скорая помощь, видимо. Дюпэн-Чэн всегда была гиперответственной, даже когда этого не требовалось.

— Кстати, как вы относитесь к последнему указу вашего отца? — сладко улыбнулась Шамак.

— К какому именно? Он много чего указывает: не разбрасывай вещи, Хлоя, будь милой, Хлоя, учись хорошо, Хлоя, не делай…

— К установке статуи героям, — прервала список Шамак. — Мы стоим как раз на том месте, где она будет располагаться. Церемония открытия уже завтра, между прочим!

— А. Статуя.

Тен-Тен покачала головой, словно услышала что-то очень глупое. В принципе, так и было: она не считала идею установки статуи хорошей.

— Мне это всё не нравится.

— Что? Но почему? Разве вы не согласны с тем, что Чудесные герои так много сделали для нашего города? Насколько я помню, вы часто были жертвой нападения акумы — так кто же спасал вас столько раз?

Такахаши кисло посмотрела на разглагольствующую женщину. Вот уж кто был настоящим фанатом. В принципе, не удивительно: Шамак, если можно так сказать, специализировалась на супергероях, став чуть ли не их личным репортёром.

Адриан сравнивал эту женщину с Эйприл О’Нил. Тен-Тен понятия не имела, кто это, так что не спорила — Агресту наверняка лучше знать. Как Кот Нуар и супермодель, он частенько сталкивался с Надьей в обоих своих обличиях.

— Слишком много внимания героям, — сказала Тен-Тен, когда красноречие Шамак пошло на спад. — Даже не «героям», а «герою». Ледибаг. Многовато ей восхищаются, пренебрегая Котом и коммунальными службами.

— Простите?

Тен-Тен закатила глаза. Ну это же было очевидно!

— Коммунальные службы, алё. Полиция, пожарные, медики. Почему им не ставят памятники? Нет, давайте героям. Я вам скажу почему: в руках врача магии меньше, чем в фотке маски Ледибаг. А люди любят магию. Так что я против этой статуи, лучше бы на эти деньги купили что-нибудь для городских больниц.

Шамак растерянно моргнула пару раз, а затем объявила рекламный перерыв. Адриан и Маринетт стояли пришибленные. Словно Тен-Тен сказала про памятник им в укор, в самом деле. Ох уж этот подростковый максимализм и стремление принимать любые высказывания на свой счёт.

Пока Надья приходила в себя после неожиданного ответа, Тен-Тен подошла к подросткам. Адриана она хлопнула по плечу, вытаскивая парня из пучины самобичевания. С Маринетт же даже не поздоровалась — это не подходило роли.

— Дюпэн-Чэн, я надеюсь, ты вызвала полицию.

— А?.. я скорую вызвала, там же явно человеку плохо.

Тен-Тен поморщилась и посмотрела на девочку. Маринетт была расстроена словами Такахаши, но ещё куноичи заметила… напряжение. И страх. Не очень сильный, но правильный, потому что направлен он был на мужчину, качающемуся на лавочке.

— Ты дурная? Он наркоман, а не больной, — сказала Тен-Тен, смотря Маринетт прямо в глаза.

— Он всё равно человек!

— Он может быть опасен. Не только для тебя, но и для медиков, — Такахаши щёлкнула пальцами, привлекая к себе внимание. — Адриан, полицию.

Агрест с извинением посмотрел на Маринетт и вызвал полицию, как и говорила Тен-Тен. Такахаши позвали обратно под дуло камеры.

Надья вернула себе самообладание за пару минут перерыва. Тен-Тен, напротив, утратила спокойствие окончательно: хотя мужик вёл себя тихо, он всё равно дико напрягал. Члены съёмочной группы бросали на наркомана взгляды, но никто ничего не делал. Все ждали, когда же кто-нибудь другой возьмёт ответственность в свои руки.

— Мы вернулись! — радостно провозгласила Шамак, подмигивая камере. — И у нас ещё много-много вопросов к очаровательной Хлое Буржуа! Продолжим?

— Продолжим, — согласилась Тен-Тен без особой радости в голосе.

Шамак её неудовольствие, конечно, заметила. Но плевать она на него хотела. Полились вопросы: в основном про отца и отель, но также были и про учёбу, хобби самой Хлои, про друзей, про её стиль и… про её мать.

Вот здесь Тен-Тен совсем не знала, что стоит говорить. Мать Хлои всё ещё была для неё загадкой. Одри Буржуа явно не питала особо тёплых чувств к дочери; вполне возможно, что женщина ненавидела своего ребёнка. Причин могло быть множество, от испорченной фигуры и послеродовой депрессии до какого-нибудь идиотизма. Ненависть могла вырасти из любой мелочи. Да хоть из-за того, что у Хлои волосы длиннее — Тен-Тен достаточно насмотрелась на психов, чтобы ничему уже в своей жизни не удивляться.

К тому же, у Одри был ещё один ребёнок. Его, конечно, скрывали от папарацци — иначе Шамак была бы более информирована. Но это было не так важно, как наличие у Хлои сестры или брата. Интересно, женщина изменила Андрэ в Америке, или же последыш был единокровным для Хлои?

Тен-Тен замялась, не зная, что ей говорить. Шамак улыбалась красным ртом, блестела белоснежными зубами и злыми глазами. Наслаждалась, пока Такахаши строила из себя уязвлённую стервочку, которой залезли пальцем в глубокий и болезненный гнойник.

Помимо размышлений над ответом, Тен-Тен чувствовала слабые отклики паники: в небе, на тёмно-сером фоне, она увидела фиолетовую искру порченой бабочки. Такахаши молилась всем известным богам, чтобы это было обманом зрения, потому что…