Обратно старая карга уже пешком шла — все ее волшебство пропало! А ведьмак над ней потешался: надо же, такую хитрую ведьму провели!

Добрались, наконец, Радуз и Людмила до города, где родители Радуза жили.

— Какие у вас новости? — спрашивает Радуз встречного горожанина.

— Новости, говоришь? Да вот какие: и король, и его сыновья и дочери — все померли, осталась только старая королева, да и та всё плачет о пропавшем сыне. Так что веселого мало. Зато свары да брани хоть отбавляй: все на королевский трон метят!

— Померли! — охнул Радуз. — Плохо дело.

Отошел он от горожанина, Людмилу в сторону отвел.

— Давай, Людмила, так сделаем: ты здесь возле колодца сиди, чтоб в рваном платье к моей матушке не являться. Спрячься за тем густым деревом и жди, когда я вернусь. А я в замок пойду. Коли меня признают и королем сделают — вернусь за тобой и красивое платье принесу.

Согласилась Людмила, и Радуз в замок ушел. Мать его узнала, кинулась навстречу! Обнимает, хочет поцеловать, но Радуз не дается.

Все его признали, королем объявили и устроили веселый пир.

Радуз с дороги притомился, лег отдохнуть, а когда спал, пришла королева-мать и горячо расцеловала сыночка в обе щеки. В ту же минуту забыл он про Людмилу, будто вовсе ее и не было. А вскоре на другой женился.

Долго плакала Людмила в одиночестве, не знала, бедная, что делать, куда деваться. А потом пошла к крестьянскому дому, неподалеку от замка встала и превратилась в стройный тополь. Все любовались красивым деревцем, только королю оно мешало, говорил, не дает из окна глядеть!

И приказал король тополь срубить. Как мужик ни просил, ни уговаривал, ничего не помогло. Срубили тополь.

Вскоре у самого замка кудрявая груша выросла, а на ней золотые плоды налились. Вечером плоды соберут, а к утру опять дерево золотыми грушами обсыпано. Королю это дерево очень по сердцу пришлось. Зато королева его видеть не могла.

— Хоть бы эта груша, — твердила она, — поскорее пропала, так я ее ненавижу!

Король ее и так и сяк уговаривает, просит не трогать дерево, но она до тех пор приставала, пока он по ее не сделал и не велел грушу срубить.

Вот уже семь лет к концу подошли. Превратилась Людмила в золотую утку. Плавает по озеру под королевским окном и все кричит да кричит. Увидал ее король, стал думать, припоминать, где он такую же уточку видел? Приказал утку поймать. А никто не может. Собрали со всей страны птицеловов да рыбаков и тем она в руки не дается. Король совсем терпенье потерял.

— Коли никто мою волю исполнить не может, пойду сам счастья попытаю.

Пошел к озеру, стал утку ловить. Утка из стороны в сторону мечется, король за ней, схватил в конце концов. Только в руку взял — она в красавицу Людмилу превратилась и говорит:

— Хорошо ж ты, Радуз, меня за верность отблагодарил! Но я тебя прощаю!

Обрадовался Радуз, повел свою Людмилу в замок, к старой королеве и сказал:

— Она мне жизнь спасла, она и будет моей женой!

Ту жену из замка попросил, и на Людмиле женился. Сыграли они веселую свадьбу, и зажили счастливо. И сейчас живут, коли не померли.

Жил когда-то бедный лесник. Жена у него умерла, осталось двое деток, Эвичка да Яник. Лесник женился во второй раз. Ох, и натерпелись же бедные дети от ненавистной мачехи! Слова доброго не слыхали, взгляда ласкового не видали, каждый божий день она их бранила да наказывала.

В те времена люди бедно жили, а уж лесникам и вовсе туго приходилось.

Бывало по три дня нет в доме ни кусочка хлеба.

Однажды утром спрашивает лесник:

— Жена! Чем сегодня детей кормить будем?

— А я почем знаю? — отвечает она. — Ступай в лес, может, что принесешь.

Пошел лесник в лес. Уже смеркаться начало, а он только одну птицу поймал.

— Получай птицу, — говорит он жене, — да свари на ужин.

Сварила она птицу, каждому досталось по кусочку, облизнулись, но досыта не наелись. На другой день лесник опять спрашивает:

— Что мы есть будем?

А жена отрезала:

— Что ты все ноешь да стонешь. Ступай лучше в лес на охоту!

Отправился лесник на охоту. На этот раз посчастливилось ему зайца поймать. Обрадовался он, принес добычу жене, велел на ужин изжарить, а сам обратно в лес вернулся, может, опять повезет.

Мачеха зайца освежевала, собралась на противень класть, да задумала по воду сбегать. Пока ходила — откуда ни возьмись кошка! Схватила зайца и была такова. Вернулась мачеха, увидала, что стряслось, чуть замертво не грохнулась.

Стала думать, чем мужа кормить? Да еще его деток мерзких? «Убью-ка их, а мужу скажу — в лес убежали и не вернулись».

Вышла во двор, кричит:

— Дети, соберите хворосту, будем мясо жарить!

Дети хворост собирают, сестрица братцу и говорит:

— Кто знает, зачем мачехе хворост понадобился!

— Мясо жарить, — отвечает братец.

— Нет, слыхала я, как она бормочет: «Сегодня очередь мальчишки!» Видно, она что-то недоброе замышляет!

— Ох, сестрица, я боюсь!

— Не бойся, братец! Как вернемся домой, я стану просить, чтоб мачеха мне волосы расчесала. А ты мою ленту схвати, и поскорей с ней из дому беги! Я — за тобой, так и убежим.

Притащили дети хворост, мачеха их хвалит: молодцы, дескать, быстро управились. Эвичка просит ее косу заплести, а она отвечает:

— Сначала воду в большой котел наноси!

Эвичка воду наносила и побежала на чердак, там у нее два яблочка-дичка́ припрятаны были. Взяла она яблочки и вернулась к мачехе.

Мачеха расплела Эвичке косу, ленточку в сторону отложила, стала ей волосы расчесывать. Тут Яник в комнату вскочил, схватил ленту и помчался прочь из дому! Эвичка за ним бежит и кричит: «Отдай мою ленту! Отдай мою ленту!»

Мачеха подождала немного и за ними во двор выскочила, глядит, а они уже далеко убежали. Поняла она, что дети ее провели, рассвирепела, кричит, что есть сил:

— Чтоб вам в того зверя превратиться, из чьего следа воды напьетесь!

Бегут братец с сестрицей по горам, по долам, куда глаза глядят. Солнце высоко стоит, припекает. Стала Яника жажда мучить. Видит он медвежий след, в нем водица дождевая отстоялась.

— Эвичка-сестренка, я пить хочу!

— Ах, не пей, братец, не пей! Ведь это медвежий след. Напьешься, превратишься в медвежонка! Съешь-ка лучше яблочко-дичо́к, утоли жажду.

Съел Яник яблоко, утолил жажду.

Шли-шли, глядят, — волчьи следы. Яника еще больше жажда мучит.

— Эвичка-сестричка, я пить хочу. Напьюсь-ка из лужицы!

— Ох, не пей, братец, не пей! Напьешься из волчьего следочка, волчонком станешь! Съешь-ка лучше яблочко! — просит сестрица.

Яник съел яблоко, утолил жажду.

Идут они дальше. А солнце все сильнее печет, Яник совсем из сил выбился.

— Эвичка-сестричка, дай мне еще яблочко?

— Ах, братик, мой братик, нету у меня больше яблочка, потерпи немножко, тут колодец неподалеку!

Видят — оленье копытце, а в нем водица.

— Эвичка-сестричка, не могу больше терпеть, напьюсь из оленьего копытца!

— Ах, братец, не пей, станешь олененком!

Не успела оглянуться, а Яник уже к копытцу прильнул, напился и тут же превратился в олененка.

Эвичка увидала, руки белые ломает, горькими слезами заливается:

— Ах, братец, мой несчастный, что мне с тобой делать? Налетят собаки, тебя растерзают! Охотники придут и тебя убьют!

Эвичка слезы льет, а олененок печально бредет рядом. Не прошли и десятка шагов, видят родничок, чистый, как стеклышко. Напилась девочка ключевой водицы, и тут же у ней во лбу золотая звезда засияла и волосы стали золотыми. Дальше идут, перед ними полянка, на полянке сена копна.