— Гусь… — Лиля смутилась, опустив глаза. — Он очень хороший, добрый…

— Тебя любит. — добавила шатенка.

— Меня любит… — согласилась с данным тезисом девушка. — Но… Для меня он только родная душа, не более того. Я то всё равно люблю Глеба.

— Ну и люби себе. А рядом Аким. Может лёд тронется, рано или поздно. — усмехнулась Стриженова.

— Твой лёд, когда тронется? — перевела тему Лилия. — Сколько можно быть одной?

— Да я и не одна уже… — закатив глаза и блуждая по стенке ими, как бы между прочим, заявила Инга.

— Что? — удивилась, чуть ли не вскочив с дивана, Неверова.

— Так, спокойно, Лилия Владимировна! — засмеялась подруга.

— Ты чего молчишь как Штирлиц? Мне ничего не сказала!

— Да куда мне до твоих страстей то? У меня тихо всё, гладко, по простому. — улыбнулась Стриженова.

Инга никогда не грезила о любви. Внимание от мужского пола доставалось само собой, имелось в наличии чуть ли не с пелёнок. Любой из парней, мужчин, чьё сердце дрогнуло при виде эффектной шатенки, мог бы смело утверждать, что если какой-то новорождённый малыш узрел её, новорождённую, в роддоме, то и тот влюбился.

В детском садике мальчишки дрались за право подарить ей цветок или конфету, в школе — за возможность проводить её до дома, поднести портфель, в университете уже никто не дрался, потому что Стриженова, наконец, научилась управлять ситуацией, но, как известно, парни со всего учебного заведения готовы были в очередь выстраиваться и совершать чудеса по передвижению с места гор, если бы только Инга попросила.

Девушке никогда не хотелось любви, романтики, поцелуев, прогулок под Луной и прочей ерунды. Она не расстраивалась от того, что шли годы, а в её сердце не поселилось светлое чувство ни к одному из мужчин. Все усилия шатенка, как было сказано, направляла на учёбу и подготовку к карьере. В её интересах была самостоятельная жизнь, без помощи безумно любящего её Родиона Сергеевича.

После внезапной смерти жены, погибшей от рук конкурентов, дочь стала единственным родным человеком, оставшимся в его жизни. Стриженов поклялся себе сделать всё, чтобы она была счастлива. Как мужчина, он сильно переживал за дочку — её красота привлекала почти каждого, да и трудно было устоять: наследственность матери, в роду которой были цыганки, сыграла злую шутку, подарив его кровинушке буквально роковую внешность.

Родион Сергеевич стремился оградить Ингу от излишних контактов, хотел повлиять, дав всё необходимое сам, но она не только внешностью, но и характером пошла в предков-цыган. Девушка была из тех, кто мог, не моргнув глазом, исчезнуть в ночи. Потому, взбунтовавшись, дочка сама начала пробивать себе дорогу. Сама выбрала ВУЗ, не советуясь, сама поступила, отлично училась и сдавала экзамены.

Да и все переживания по поводу мужчин были излишни — так решил Стриженов, не услышав ни об одном свидании на протяжении многих лет.

Однако, когда Инга проходила последнюю, преддипломную практику в Эрмитаже, судьба, наконец, свела её с мужчиной, который сумел задеть струны души непокорной красавицы.

С Марком Ипатовым она познакомилась случайно. Девушка шла после трудового дня домой, гуляя по любимому городу, решив зайти в кафе и поужинать там. Внезапно, её внимание привлёк визг тормозов. Один из слишком резвых водителей сбил на дороге бездомную собаку. Стриженова кинулась к месту происшествия, чтобы помочь животному, и, наклонившись к собаке стукнулась лбом о чей-то другой лоб.

Это оказался лоб молодого, перспективного, пластического хирурга Марка Евгеньевича Ипатова, который тоже бросился помочь собаке. Посмеявшись с такого столкновения и познакомившись, молодые люди вместе отвезли пса на такси в ветклинику, где того успешно прооперировали.

Пока Марк и Инга ждали завершения операции, они успели разговориться о жизни. Ипатов оказался очень интересным собеседником, наделённым недюжиным интеллектом. Он не впал в ступор, когда девушка рассказала о своей специальности, с большим удовольствием обсудил с ней несколько течений в искусстве и с интересом расспрашивал о дипломной работе, а так же, о внутреннем устройстве Эрмитажа. При этом, Марк был хорош собой, смел и силён, обладал неплохим чувством юмора.

Стриженовой было с ним просто спокойно. Чувствовалась некая стабильность. Фонтана эмоций, бабочек в животе и ощущения того, что перевернулся мир не случилось, нет, но они начали строить отношения.

Ипатов ухаживал за Ингой соответствующим образом, а она позволяла это делать и быть с собой рядом. Ему первому и единственному была оказана такая честь. Рассказала о своей жизни, своём детстве, погибшей маме, потому что смогла довериться Марку. Он умел слушать и не задавать дурацких вопросов. Был галантен и честен с ней в ответ.

Родители Ипатова тоже были хирургами — отец детским, мама кардиохирургом. А ещё у парня была старшая сестра, которая тоже продолжала врачебную династию, став анастезиологом — одним из лучших в Санкт-Петербурге. Марк же пошёл в перспективную и быстро развивающуюся, денежную отрасль. Умение сотворить новое лицо, грудь, фигуру и прочее нынче очень ценилось, а у Ипатова это неплохо получалось.

До встречи с Ингой у скульптора чужих тел имелось несколько страстных романов, но все они были ни о чём. Быстро разгорались, быстро гасли и ни один из них не был настоящим чувством. При этом, Марку, как и Инге не особо то хотелось любви и романтики. Он, как хирург был прагматиком, а любовь, в списке полезных для жизни вещей не значилась.

Стриженова мгновенно привлекла его внимание. Красивая до звёздочек в глазах, умная, с правильными жизненными ориентирами, из очень хорошей семьи… Такая партия идеально подходила ему — Марку Ипатову. Он понимал, что образцовой женой, вопреки тому, что в её жизни всё было на пять баллов, Инга может и не будет, но при этом, у них мог получиться неплохой брак. Однако, пока что, речь о нём он не заводил.

Ещё неделя пролетела как одного мгновение. Аким постоянно приезжал в Питер, разрываясь между ним и Москвой, желая увидеть Лилю.

Он очень хотел попытаться залечить раны, оставленные Глебом в её сердце, стремился окружить вниманием и заботой, но, при этом, ни в коем случае не давить на девушку. Краснов понимал, что ей необходимо время, много времени, ведь она всё ещё любила его друга.

Они просто гуляли вдвоём по городу на Неве, делились подробностями: он рабочими, она теми, что касались дипломной и учёбы. Лилия потрясающе рассказывала о Санкт-Петербурге и Аким слушал её, затаив дыхание, хотя сам многое знал, они катались по рекам и каналам, ели мороженое, вопреки капризной питерской погоде и несносному сентябрю… Мужчине было очень хорошо рядом с этой удивительной, златовласой девушкой, на которую он насмотреться не мог и решил беречь, как хрусталь.

Тем утром, Неверова шла на встречу к Инге. Она остановилась, чтобы ответить на звонок телефона, а в этот момент, чьи-то тёплые ладони закрыли её глаза. Девушка нащупала своими руками мужские на своём лице и улыбнулась: почти стопроцентная догадка осенила её.

— Аким? — мягко произнесла Лиля. — Ты же должен был приехать завтра!

Мужские руки разомкнулись, она тут же обернулась и обомлела. Перед ней стоял, хитро улыбаясь, Глеб.

— А где… Аким? — тут же спросила, растерявшись, Неверова.

— Тебе нужен Аким? Я думал, мне будешь рада. — усмехнулся мужчина.

— Зачем ты приехал?

— К тебе.

— Врёшь. Я тебе не нужна. — Лиля сама удивлялась своей смелости. — Езжай к Неле, она тебя ждёт.

— Единственный человек, который меня ждёт — это ты, златовласка. — Пантелеев шагнул к девушке и взял её лицо в свои руки, вопреки сопротивлению.

Он нисколько не удивился, когда Лилия назвала имя соперницы, а, казалось, даже был рад, что она знает о ней и не придётся ничего объяснять.

— Ждала. — Неверова одним движением убрала руки Глеба от своего лица. — Ты не один раз уже выбрал её. Поэтому, хватит.

— Я пришёл к тебе. Разве это значит, что я выбрал её? — живо возразил бизнесмен.