Наступление возобновилось. В 11,5 часов отряд подошел к многоводному ручью Секиз-Ябу, орошающему все селения этой округи, известной под именем Геок-Тепе.
После получасового отдыха орудия выехали на позицию за 1,5 тыс. шагов от ограды Янгы-кала, за которой уже отчетливо виднелось укрепление Денгиль-тепе; текинцы скопились в Янгы-кала, откуда много раз пытались бросаться, но их всегда встречали метким огнем. Особенно беспокоила отряд партия пеших, засевшая в небольшом саду шагах в 400 от батарей. Скобелев послал взвод Красновод- ского батальона выбить их из сада. Текинцы, не дождавшись встречи, скрылись в селении. Канонада продолжалась часа два, пока Скобелев не присмотрелся к местности, а топограф Сафонов зачертил ее на бумагу. Наконец Скобелев послал приказание отступать. Ему показалось, что красноводцы слишком уж торопятся, точно убегают. Он со всем штабом подскакал к ним, приказал прекратить стрельбу и построиться в колонну. Когда это было исполнено, он проделал несколько ружейных приемов, потом вызвал песельников и сам во главе взвода повел его без выстрела к отряду. Текинские пули жужжали кругом, как пчелы.
Отряд, окруженный двумя цепями — пехотной и казачьей, — тихо, под музыку, отходил к месту ночевки. Текинцы ободрились; около 10 тыс. всадников носились вокруг отряда, пытаясь то там, то здесь врубиться в наши ряды. По временам отряд останавливался: стреляли одновременно вперед, вправо и влево; офицеры, бывшие в цепи, стреляли из револьверов, обнажали в свою защиту шашки. Одного убитого урядника текинцы успели-таки подхватить. Скобелев, как коршун, следил за текинцами. Когда они притиснули казаков к отряду, Скобелев остановился, приказал подать складной табурет, уселся лицом к текинцам и стал разглядывать их в бинокль. Колонна между тем продолжала движение. Прошла пехотная цепь, а он все сидит; подошли последние казаки и, завидев генерала, остановились, стали стрелять. Только тогда Скобелев сел на лошадь, крикнув: «Спасибо, молодцы!» Так, шаг за шагом, отступали наши до самой Егян-Батыр-калы, где и расположились на ночлег.
Тыкма-сардар, завидя впервые наш отряд, думал, что это авангард, а что сзади идут главные силы; когда же посланные на разведку текинцы донесли ему, что сзади войск нет, Тыкма-сардар задумал ночью вырезать всех солдат. Сам он взял 1,5 тыс. конницы, а пехоту поручил двум ханам, которые должны были зайти с разных сторон. На биваке, окруженном густой цепью секретов, царила тишина, хотя мало кто спал; сам Скобелев, закусив солдатской похлебкой, лег на бурку под деревом. Эта мертвая тишина смутила текинцев; раздайся с нашей стороны хоть один выстрел, они бросились бы в атаку. Между ними началась сумятица: кто лез вперед, кто уходил назад, и сам Тыкма-сардар, видя, что замысел не удается, быстро отступил частью в горы, частью и пески. В 4 часа утра был дан заревой выстрел по укреплению; музыканты проиграли зарю, «Коль славен», «Боже, царя храни»; войска пропели молитву. Текинцы находившиеся в горах, прислушивались к незнакомым звукам и, прекратив стрельбу, стояли, как бы пораженные торжественностью церемонии, происходившей в глубокой тишине и образцовом порядке.
Узнавши впоследствии, что в отряде находился сам Скобелев, Тыкма-сардар страшно досадовал, что ему не удалось пленить «белого» генерала. Наши потери были невелики: 3 убитых и 8 раненых. Текинцы потеряли 200 убитыми.
С наступлением осени скученная и тревожная жизнь стала текинцам в тягость, к тому же запасы хлеба истощились. О назначении Скобелева командующим войсками они знали давно. Его действия, не похожие на действия других военачальников, пугали текинцев: «Мы боимся этого генерала, — говорили они, — будь на его месте другой, мы давно разбили бы кара-гяуров». Текинцы прозвали Скобелева «гез-канлы», что значит кровавые глаза. Соседи советовали им мириться. «Мы готовы на мир, — отвечали текинцы, — если бы наверно знали, что нас не перебьют. В случае чего мы еще можем переселиться в Персию». Однако персидский шах не очень обрадовался таким гостям, а хивинский хан наотрез им отказал, говоря, что боится русских. Запугивание вождей, уверявших народ, что русские, отобрав оружие, выселят текинцев в Сибирь, а жен их раздадут солдатам, взяло верх над рассуждениями более миролюбивых, а тут еще прибавило вражды золото и наущения англичан, которые клялись, что русские никогда не одолеют текинцев, особенно если они соединятся с мервцами и с прочими соседями. Так дело стояло, пока не закончились с нашей стороны все приготовления.
В начале декабря прибыл в Бами туркестанский отряд под начальством полковника Куропаткина. Встреча ему была радушная. Скобелев встретил туркестанцев, как отец встречает детей; это были его сподвижники славных походов и битв. После смотра он послал Кауфману приветственную телеграмму, где с большой похвалой отозвался о туркестанцах. Действительно, глядя на их бравый вид, чистоту в одежде, порядок и дисциплину, трудно верилось, что эти доблестные войска сделали до 700 верст, большей частью безводной пустыней, по сыпучим пескам, на колодцы Ортакуй и Игды. В отряде из 884 человек оказался только один больной.
Еще до прибытия туркестанцев главный опорный пункт был перенесен в Егян-Батыр-калу, переименованную в Самурское укрепление, в честь самурцев. Появление тут русских войск было неожиданностью для текинцев; во время этого короткого перехода наши захватили 11 тыс. баранов и 800 голов скота, а возле Самурского укрепления еще б тыс. баранов. К праздникам Рождества здесь было сосредоточено 38 рот пехоты, 11 сотен и эскадронов, 68 орудий, а всего 7100 человек; остальные войска занимали попутные укрепления, охраняли транспорты и вообще оберегали 800 верст пройденного пути. Одновременно с приближением к крепости Скобелев изучал ее расположение и ближайшие к ней подступы. Тут помог бывший в плену Петин. Он вылепил из глины маленькую крепость, во многом сходную с текинской, причем рассказывал, как ее строили: сначала насыпали земляной вал, утоптали его и потом облицевали глиной. Оказалось, что укрепление Денгиль-тепе имеет вид неправильного четырехугольника более 4 верст в окружности; высота стен 2 сажени, толщина внизу до 5 саженей, на верху вдвое меньше; на стене у обоих краев поставлены 2 глиняные стенки, в 2 аршина вышиной, и к наружной приделаны бойницы для стрельбы из ружей; подыматься наверх надо по ступенькам. Кругом всей стены — ров, местами 2 сажени глубины и до двух с половиной саженей ширины. Выходов из крепости 9; все они прикрыты снаружи глиняными стенками. Местность между валами оказалась почти ровная; в дальнем углу возвышался курган, по имени которого названо и укрепление, Денгиль-тепе; его крутые бока служили кладбищем, что обозначалось множеством могилок, с воткнутыми флажками из цветных тряпок или четок; на вершине холма ханы держали советы. Вся внутренность крепости была заставлена кибитками, камышовыми или соломенными шалашами, с узкими проходами, но посередине крепости оставался свободный широкий проезд. Снаружи, поблизости стен, находилось несколько кал; они назывались у нас по-русски: Великокняжеская — из соединения трех кал: Главной, Охотничьей и Туркестанской; затем оказались весьма пригодными — Мельничная и Правофланговая. Собственно вооружения крепость не имела, если не считать несколько медных пушек да пару зембуреков, т. е. фунтовых чугунных пушечек; ружей всего было 5 тыс., а число защитников до 30 тыс., из них 11 тыс. конных. Все эти сведения доставались не даром, кровью: чтобы добыть их, надо было делать рекогносцировки, т. е. обозрение стен, ближайших подступов, что всегда сопровождалось потерями, правда, небольшими.
Соображая все, что было добыто расспросами, обозрением крепости и ее подступов, а также принимая в расчет и храбрость текинского народа, Скобелев решил взять крепость ускоренной осадой. Под осадой нужно разуметь постепенное приближение к крепости при помощи траншей (ровиков с присыпкой), как бы обнимающих укрепление с какой-либо стороны, а в то же время прикрывающих людей от неприятельских выстрелов. Самая дальняя и большая траншея называется первой параллелью; от нее подходят малыми коленчатыми траншеями и закладывают вторую параллель; вблизи самой крепости — третью параллель, из которой уже бросаются на штурм через готовый пролом или обвал. При долговременной осаде работы гораздо больше, следовательно, подступают к крепости гораздо медленнее, отчего осада затягивается надолго. По новости дела для текинцев способ, избранный Скобелевым, был самый подходящий; собственно же для текинцев был бы выгоднее штурм — один, другой, даже несколько штурмов; у них на это имелись свои сноровки, да и дело решалось скорее, тогда как осада могла расхолодить их пыл, истомить ожиданием, изнурить голодовкой, По примеру великого учителя Суворова, обучавшего войска под стенами Измаила, в Самурском укреплении кроме обычных учений упражняли солдат в эскаладе стен, т. е. умении штурмовать крепость при помощи лестниц. Для таких упражнений служила особая кала, в которой сделали пролом. Солдаты подходили стройными рядами, с песнями под бой барабанов, с криком «ура!» стремительно бросались на брешь, откуда сейчас же открывали пальбу залпами. Следом за пехотой втаскивались картечницы и горные пушечки… Все начальники получили от Скобелева наставление, как надо действовать против текинцев: «Когда раздастся священный бой к атаке, артиллерия должна забыть себя и отдаться на поддержку товарищей. Она должна беззаветно лечь вся, если это нужно для успеха атаки, точно так же, как пехота беззаветно кладет свои головы во время атаки. Пехота не выдаст артиллерию. Позор потери орудий ложится не на артиллерию, а на ее прикрытие…»
