Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Когда вторая семидневная полоска появилась у безымянного пальца его левой руки, произошло событие, нарушившее монотонное чередование дней. Проснувшись, он вдруг осознал, что теперь он не один!

Рядом с ним спал человек. Убедившись, что действительно не грезит — потому что во сне он часто кого-нибудь видел, — Билл протянул руку и потряс соседа за плечо.

— Док! — завопил он. — Док! Проснитесь!

Грейвс открыл глаза, поморгал, уселся и протянул руку:

— Привет, Билл. Я чертовски рад тебя видеть.

— Док! — Он хлопнул старика по спине. — Док! Вот это да! А представьте себе, как я-то рад увидеть вас!

— Представляю.

— Послушайте, док, где вы были? Как вы здесь очутились? Огненные шары вас тоже утащили?

— Не все сразу, сынок. Давай позавтракаем.

На «полу» у их ног лежала двойная порция провизии. Грейвс взял шарик, привычно проколол его и выпил, не пролив ни капли. Эйзенберг понимающе посмотрел на него:

— Вы здесь уже не первый день.

— Это верно.

— Шары похитили вас в тот же момент, когда и меня?

— Нет. — Он потянулся за пищей. — Я поднялся на Столб Канака.

— Что?!

— Именно. Дело в том, что я искал тебя.

— Да что вы говорите!

— Вот так. Похоже, моя дикая гипотеза верна: Столбы и шаровые молнии — это следствия одной и той же причины, той, что я называл Икс!

* * *

Казалось, можно было услышать, как в голове Эйзенберга прокручиваются шестеренки.

— Но послушайте, док… это ведь значит, что вся ваша гипотеза верна? Кто-то все это проделал. Кто-то, кто держит нас здесь взаперти.

— Именно так. — Грейвс медленно, устало жевал; он постарел и похудел с тех пор, как Билл расстался с ним. — Это говорит о разумной силе, контролирующей ситуацию. Другого объяснения нет.

— Но кто же? Может так быть, что в какой-то стране изобрели совершенно новое оружие?

— М-да! Ты полагаешь, что, скажем, русские будут нас поить водой вот таким образом? — Он подбросил в руке загадочный водяной шарик.

— Тогда кто же?

— Не знаю. Для удобства можешь назвать их марсианами, если хочешь.

— Почему марсиане?

— Да нипочему. Я же говорю, для удобства.

— Почему же это удобно?

— Потому что это удержит тебя от придания им человеческих черт — а они, очевидно, не люди. И не животные, потому что они умнее нас. В общем, марсиане.

— Но… но… Погодите. Почему вы считаете, что ваши Иксы — не люди? Почему это не могут быть люди, у которых гораздо больше извилин в черепке, чем у нас? Гораздо дальше продвинувшиеся в науке?

— Законный вопрос, — ответил Грейвс, выковыривая остатки пищи из зубов, — и на него ты получишь законный ответ. Потому что в нынешнем мире мы очень неплохо знаем, где находятся лучшие головы и что они делают. Такие вещи, как эта, невозможно спрятать, а разрабатывать их пришлось бы очень долго. Икс демонстрирует нам по крайней мере полдюжины вещей, которые выше нашего понимания и которые потребовали бы многих лет работы сотен квалифицированных исследователей. Следовательно, это не человеческая наука. Конечно, — продолжил он, — если ты станешь говорить мне об ученом безумце в секретной лаборатории, я не смогу с тобой спорить. Но я не поклонник всех этих комиксов в воскресных газетах.

Билл Эйзенберг некоторое время сидел молча, пытаясь переварить сказанное Грейвсом и соотнести это с собственным опытом.

— Вы правы, док, — признал он наконец. — Дьявольщина! Вы всегда побеждаете меня в споре. Это точно марсиане. Не в том смысле, что жители Марса, — я имею в виду, что это разумная жизнь с другой планеты.

— Может быть.

— Да вы же сами только что это утверждали!

— Нет, я лишь сказал, что это удобное предположение.

— Но, действуя методом исключения, мы приходим именно к этому.

— Метод исключения может выкидывать всяческие фортели.

— Ну а что же еще это может быть?

— Мм… Я пока что не готов высказать то, что крутится у меня в голове. Но есть еще более веские аргументы, чем те, о которых мы говорили, в пользу того, что этот разум — не человеческий. Аргументы психологические.

— И какие же?

— Икс обращается с пленниками не так, как это принято у людей. Подумай об этом.

* * *

Им было что обсудить, и не только Икс был темой их бесед, хотя к нему они возвращались постоянно. Грейвс вкратце рассказал Биллу о том, как он решил отправиться на Столб, этот рассказ очень тронул Билла, и скорее тем, что было опущено, чем тем, что было рассказано. Он вдруг почувствовал себя очень неловко, глядя на своего старшего друга.

— Док, вы неважно выглядите.

— Да ничего.

— Это путешествие на Столбы вам было ни к чему. Оно вас сильно подкосило.

Грейвс пожал плечами:

— У меня все в порядке.

Но это было вовсе не так, Билл это прекрасно видел. Старик сильно сдал.

Они спали, ели, разговаривали, а затем снова спали. Все то же самое, к чему Эйзенберг привык в одиночке, только теперь их было двое. Вот только Грейвсу не становилось лучше.

* * *

— Док, надо бы нам что-то с этим делать.

— С чем?

— Со всем этим. То, что случилось с нами, угрожает страшной опасностью всему человечеству. Мы даже не представляем, что могло уже произойти там, внизу…

— Почему ты говоришь «там, внизу»?

— Ну как же, вы ведь поднялись на Столб…

— Верно — но я не знаю, где и когда меня вытащили из батисферы и куда меня после этого доставили. Но не важно. Выкладывай свою идею.

— Да, но… ну хорошо. Итак, мы не знаем, что сейчас происходит с человечеством. Может быть, огненные шары прибирают людей поодиночке, не давая им возможности ни сопротивляться, ни даже понять, что происходит. У нас есть некоторые идеи. Пришла пора бежать и предупредить. Мы должны найти способ дать отпор. Это наш долг, все будущее человечества может от этого зависеть.

Грейвс не отвечал так долго, что Билл почувствовал некоторую неловкость, как будто он наговорил глупостей. Но наконец он заговорил.

— Мне кажется, ты прав, Билл. Вполне возможно, что ты прав. Не обязательно, но очень возможно. И эта возможность налагает на нас обязательства перед всем человечеством. Я это знал. Я это знал еще до того, как мы влипли в эту историю, но у меня не хватало фактов, чтобы закричать «Волки!» Вопрос только в том, как же нам отсюда передать это предупреждение?

— Нам нужно бежать!

— Увы!

— Должен быть способ.

— Ну так предложи.

— Скажем, так. Мы не можем найти хода ни сюда, ни отсюда, но он обязательно должен быть, ведь нас сюда как-то доставили. Дальше, каждый день мы получаем еду — откуда? Я однажды пытался подсмотреть, как это делается, но заснул…

— И я тоже.

— Ну да. Ничего удивительного. Но теперь нас двое; мы можем меняться, дежурить по очереди, пока что-нибудь не произойдет.

— Стоит попробовать, — кивнул Грейвс.

Поскольку отмерять время было нечем, каждый бодрствовал, пока сонливость не становилась непереносимой, и будил другого. Но ничего не происходило. Еда подошла к концу, и новой они не получили. Они берегли свои водяные шарики, пока наконец не остались с одним-единственным, который никто из них не хотел выпить, — состязались в благородстве, уступая друг другу. Но их невидимые похитители по-прежнему никак не проявляли себя.

Прошло неизвестно сколько времени — но наверняка долго, почти непереносимо долго, — и в тот момент, когда Эйзенберг был погружен в чуткий, тревожный сон, его неожиданно пробудили прикосновение и звук его имени. Он сел, моргая, не соображая, что происходит:

— Что? Кто? Что случилось?

— Я, похоже, задремал, — с виноватым видом произнес Грейвс. — Прости меня, Билл.

Эйзенберг глянул в ту сторону, куда указывал Грейвс. Вода и пища ожидали их.

Эйзенберг не предлагал возобновить эксперимент. Во-первых, было очевидно, что их хозяева не желали, чтобы пленники узнали путь из клетки. Похитители были достаточно сообразительны, чтобы противодействовать их ничтожным усилиям. Во-вторых, Грейвс явно был болен и у Эйзенберга не хватило бы духу продолжить это изматывающее полуголодное бдение.

138
{"b":"82100","o":1}