Рейнолдс снова склонился над своими списками. Вскоре Макклинток опять взревел:

— Кто в двенадцатой?

— Что? Подождите-ка… Там Норман Джонсон, Кливленд.

— Вы хотите сказать, что он на вахте?!

— Да. — Рейнолдс услышал астматическое дыхание мальчугана, и это его успокоило.

— Он храпит!

— Нет, он не спит.

Но Макклинток уже мчался по коридору. Рейнолдс рванулся за ним, Хэнби и Хэммонд — вслед. Рейнолдс догнал его в тот момент, когда Макклинток уже ворвался в двенадцатую комнату. Норман полулежал в кресле, глаза его, по обыкновению, были закрыты. Макклинток подбежал к нему и отвесил пощечину:

— Продери глаза!

Рейнолдс схватил Макклинтока:

— Проклятый идиот!

Норман открыл глаза и тут же отчаянно разрыдался:

— Она взорвалась!

— Спокойнее, Норман! Все в порядке!

— Нет! Нет! Она взорвалась, и мамми ушла вместе с ней!!!

Макклинток рявкнул:

— Соберись, парень! Принимайся за дело!

Рейнолдс повернулся к нему:

— Убирайся! Убирайся отсюда, пока я тебе морду не набил!

Хэнби и Хэммонд стояли в дверях. Генерал опомнился первым:

— Замолчите, доктор, и займитесь мальчиком, — хрипло прошептал он.

На командном пункте уже горел сигнал внешнего вызова. Рейнолдс остался успокаивать мальчика, и Хэнби взял трубку. Хэнби выслушал в мрачном молчании, потом сказал:

— Он прав. Кливленда больше нет.

Макклинток резко вскрикнул:

— Он спал! Убить его мало!

— Заткнитесь, — ответил Хэнби.

— Но…

— Есть еще что-нибудь, генерал? — спросил Рейнолдс, входя в комнату.

— Чего ради?

— А весь этот галдеж? Наверняка не менее десятка людей выбиты из колеи.

— Проверим. — Генерал снова вызвал Вашингтон, затем вздохнул с облегчением. — Нет, только Кливленд. Можно сказать… нам повезло.

— Генерал, — стоял на своем Макклинток, — он спал!

Хэнби посмотрел на него:

— Сэр, может вы и помощник президента, но лично вы военной властью не располагаете. Вон с моего командного пункта!

— Но я направлен президентом, чтобы…

— Вон с командного пункта, сэр! Возвращайтесь в Вашингтон. Или в Кливленд!

Макклинток окаменел. Хэнби добавил:

— Вы хуже худшего — вы просто дурак!

— Я информирую президента…

— Вмешайтесь еще раз, и президент вряд ли доживет до той минуты. Пошел вон!

К ночи ситуация резко осложнилась. Угроза все еще висела над двадцатью семью городами, а операторы Рейнолдса выбывали из строя быстрее, чем успевали обнаруживать новые бомбы. Кэрш Деньги-Ваши-Будут-Наши даже после отдыха был не в силах встать на вахту.

— Видишь? — спросил он, бросая кости. — Пуст, как пересохший колодец. Все, я выбыл.

После этого Рейнолдс проверил всех, кто должен был заступить на вахту, и обнаружил, что некоторые из них безнадежны, — короткий сон ничего изменить не мог — они были «пусты».

К ночи осталось только восемнадцать операторов на девятнадцать городов. Близняшки со страхом вынуждены были расстаться — и ничего ужасного не произошло. Миссис Уилкинс «держала» Балтимор и Вашингтон — она взяла на себя Балтимор, когда там не оказалось замены.

Но теперь у Рейнолдса уже не было резервов для подмены, и три оператора — Нельсон, Пистолет и Бабуля Уилкинс работали бессменно. Рейнолдс слишком вымотался, чтобы волноваться. Он просто знал, что если хоть один из них достигнет предела своих возможностей, Соединенные Штаты потеряют город. Паника после гибели Кливленда вспыхнула снова. Дороги были забиты. Хаос затруднял поиски бомб, но изменить ситуацию Рейнолдс ничем не мог.

Миссис Экштейн все еще жаловалась на свое «зрение», но работу продолжала. У Гарри-киоскера с Милуоки дело не сдвинулось с мертвой точки, но подменять его смысла не было — другие города были для него «белым пятном». За ночь миссис Экштейн обнаружила бомбу в Хьюстоне. Она, по словам миссис Экштейн, находилась в ящике под землей. Гроб? Да, там есть и могильная плита, но прочесть на ней имя никак не удается.

Из-за этого покой многих недавно опочивших в Хьюстоне был потревожен. В девять часов воскресного утра Рейнолдс пошел сказать Мэри Гиффорд, что она может лечь спать или сменить оператора по Уилмингтону, если у нее еще есть силы. Он обнаружил Мэри в глубоком обмороке, уложил ее в постель, гадая, знает ли она, что бомба в Хьюстоне обезврежена.

Теперь у него было одиннадцать городов и восемь людей. Бабуля Уилкинс «держала» четыре города. Никто, кроме нее, не мог взять на себя даже два. Рейнолдс тупо подумал, какое это чудо, что они все же держатся, — это чудо намного превосходило все, что операторы демонстрировали когда-либо.

Когда он вернулся, Хэммонд поднял на него глаза:

— Производили замену?

— Нет. Эта девочка Гиффорд выбыла надолго. Прежде чем все закончится, мы потеряем полдюжины городов.

— Некоторые из них, наверное, уже почти пустые.

— Будем надеяться. Еще бомбы найдены?

— Пока нет. А как вы, доктор, себя чувствуете?

— Как покойник трехнедельной давности.

Рейнолдс устало рухнул на стул. Он подумал, не разбудить ли кого-нибудь из спящих, чтобы посмотреть, в каком они состоянии, но тут внизу раздался шум. Рейнолдс вышел на лестничную площадку.

По лестнице поднимался капитан военной полиции.

— Приказано доставить ее к вам.

Рейнолдс поглядел на женщину, шедшую за капитаном.

— Дороти Брентано!!!

— Ныне Дороти Смит!

Сдерживая дрожь нетерпения, он объяснил ей, чего от нее ждут. Она кивнула.

— Я вычислила это еще в самолете. Карандаш есть? Тогда пишите: Сент-Луис — речной склад с вывеской «Барлетт и сыновья. Оптовая торговля». Ищите на чердаке. В Хьюстоне… нет, ее уже нашли. Балтимор — на корабле в доках, название «Золотой берег». Какие там еще города? Я потеряла уйму времени, вынюхивая там, где ни черта нет.

Рейнолдс уже во весь голос вызывал Вашингтон.

Последней от вахты освободилась Бабуля Уилкинс. Дороти обнаружила еще одну бомбу в Потомаке, но миссис Уилкинс грубовато велела ей продолжать искать. В Вашингтоне было четыре бомбы, о чем миссис Уилкинс, оказывается, знала с самого начала. Дороти нашла их за одиннадцать минут.

Спустя три часа, Рейнолдс, который никак не мог заснуть, зашел в гостиную офицерского клуба. Несколько членов его команды закусывали и слушали радиопередачу о нашем воздушном налете на Россию. Рейнолдс даже слушать не стал; ну разбомбят там Омск и Томск, Минск и Пинск — ему сегодня было не до этого. Медленными глотками он пил молоко и думал о том, что никогда в жизни больше не прикоснется к кофе. К его столику подошел капитан Майклер:

— Вас вызывает генерал. Быстро!

— Чего это он?

— Я сказал — быстро! А где тут Бабуля Уилкинс… о, вот она! А кто такая Дороти Смит?

— Та, что сидит рядом с миссис Уилкинс.

Майклер ввел их в кабинет Хэнби. Тот кивнул:

— Садитесь вон там. Вы, леди, тоже. Постарайтесь держаться в фокусе…

Рейнолдс обнаружил, что он находится как раз против экрана телевизора, на котором возникло изображение президента Соединенных Штатов. Выглядел президент таким же усталым, каким чувствовал себя Рейнолдс, но все же улыбался:

— Вы доктор Рейнолдс?

— Да, мистер президент.

— А эти дамы — миссис Уилкинс и миссис Смит?

— Да, сэр.

Президент тихо сказал:

— Вы трое и все ваши коллеги получите наивысшую благодарность республики. И мою личную тоже. Но это подождет. Миссис Смит, бомбы есть еще, только они в России. Не может ли ваш удивительный дар обнаружить их там?

— Право, я не знаю… Ну я не… Я могу попробовать!

— Миссис Уилкинс, а вы можете взорвать эти русские бомбы, пока они далеко?

Просто невероятно, но она все еще сохраняла блеск в глазах и бодрость.

— А что, господин президент?

— Так как — сможете?

Взгляд Бабули устремился в неведомые дали.

— Нам с Дороти нужна какая-нибудь тихая комнатка и чайник с крепкой заваркой. Большой такой чайник.

Тяжесть небес[59]

Рассказ

По помещениям орбитальной станции разнесся голос: