Вот Катберт проходит пересечение двух бульваров, и в этот момент большой «седан», делая не меньше шестидесяти миль в час, проскакивает на красный свет. Нарушитель чудом избегает столкновения с двумя автомобилями, один из которых, выскочив на тротуар, въезжает в витрину магазина.

Для Катберта это уже слишком. Он сходит с тротуара, тщательно целится и попадает водителю «седана» прямо в глаз. Потерявшая управление машина едва не сбивает его, и он отпрыгивает назад. Он спотыкается о бордюрный камень и падает на пожарный гидрант. Прибор невидимости цепляется за колонку и слетает с его плеч в водосток, но Катберт слишком занят, чтобы заметить это.

Когда он поднимается на ноги, то видит, что «седан» выезжает на тротуар и юзом движется по газону несколько ярдов. Преисполненный раскаяния, Катберт подходит ближе, чтобы узнать, не нужна ли помощь. В этот момент из машины вываливаются четверо мужчин. Один из них протирает глаза, двое машут пистолетами, а четвертый тащит маленького ребенка.

— Я инстинктивно почувствовал, — говорил позже Катберт, — что это преступники. Поэтому я крикнул им, чтобы они подняли руки, одновременно угрожая им своим водяным пистолетом.

Я был в участке, когда поступил звонок, и прибыл на место событий вместе с полицией на патрульной машине. Мне пришлось постараться, но дело того стоило — ведь похитили не кого-то, а внука самого старины Феликса Харриса. Пожалуй, единственного человека на свете, который не был ему безразличен.

Мы застали любопытную сцену: один из похитителей валялся, раненный Катбертом в ногу из своего же собственного пистолета, двое яростно терли глаза и стенали, а один был очень тих. Ребенок сидел поодаль на травке и громко ревел.

Увидев нас, Катберт рухнул на колени.

Катберт заделался героем, все обвинения против него по-тихому сняли. Тайна экрана сохранена, потому что патрульная машина наехала на него колесом и изуродовала до неузнаваемости. Парни, конечно, были озадачены тем, что он преспокойно расхаживал со своей вонючей брызгалкой, в то время как его искал весь город. Они немного порасспрашивали его, прежде чем позволили ему уйти, но у него на все был заранее приготовлен ответ.

— Это природное свойство, — объяснил он. — Я естественно неприметен. Меня никто никогда не замечал. Вы просто не обращали на меня внимания.

Что было чистой правдой, если уж на то пошло.

Я так стонал по поводу уничтожения экрана, что Катберт пообещал мне сделать новый к моему дню рождения. Я с нетерпением жду этого дня. У меня есть кое-какие идеи по поводу этой штуки.

Крысолов[75]

Рассказ

— Премьер-министр и фельдмаршал Айлер! — Секретарь доктора Грута явно была взволнована.

Доктор Грут не поднял глаз от лабораторного стола. Он выбривал участок на бедре крошечного пушистого зверька, бережно, но твердо удерживая его на месте.

— Вот как? Пусть подождут.

— Но, доктор, это…

— Неужели они важнее, чем это? — Он потянулся за шприцем для подкожных инъекций, который лежал наготове, уже заполненный. Его маленький подопытный экземпляр, мышь-полевка, не пытался уклониться от иглы.

Секретарь начала что-то говорить, но потом поджала губы и вышла.

Государственный деятель переносил ожидание несколько лучше, чем военный.

— Мне это не нравится, ваше превосходительство, — ворчал фельдмаршал. — Почему мы вынуждены ждать, в то время как наш хозяин возится со своими вонючими пробирками? Нет, я не жалуюсь, я научился ждать, когда был кадетом. Но вы-то представляете государство!

Премьер-министр повернулся в своем кресле к Айлеру:

— Терпение, Джон. Да, нас тут держат, как просителей, пришедших в поисках вакансии, но что с того? Ведь это мы должны заполучить его, чтобы выиграть войну, а не наоборот. Нужны ли ему мы? Весьма сомнительно — с его точки зрения. Разве вы и я сидели бы здесь, если бы дела на фронте шли хорошо?

Генерал побагровел:

— Со всем должным уважением к вам, сэр, наши войска еще не разбиты.

— Верно, верно, — раздраженно согласился государственный деятель. — Но это рано или поздно произойдет. Вы сами это говорили.

Военный что-то пробурчал себе под нос.

— Что? — спросил премьер-министр. — Вы что-то сказали?

— Я сказал, что я предпочел бы потерпеть достойное поражение в битве.

— Ах это! Конечно, вы бы предпочли. Все, чему вы обучены, — это битвы. Моя же забота о том, чтобы выигрывать битвы. В этом разница между военными и политиками — мы знаем, когда следует уступить дорогу, чтобы прийти к финишу. Смиритесь с этим; мы должны получить услуги доктора Грута, чтобы выиграть эту войну!

Ответ фельдмаршала прервала секретарь, она появилась, чтобы объявить, что доктор Грут готов их принять. Она шла впереди, указывая дорогу. Политик следовал за ней, военный, все еще кипя от злости, плелся позади. Когда они вошли в кабинет Грута, доктор появился в дальнем конце комнаты из дверей, ведущих в лабораторию.

Его посетители увидели энергичного пожилого мужчину, немного ниже среднего роста, коренастого и слегка полноватого в области экватора. С обезьяноподобного лица глядели живые, веселые глаза. Венчалось все лысым розовым куполом потрясающих размеров. Ученый был одет в грязную льняную пижаму и резиновый фартук.

— Присаживайтесь, — сказал он, махнув в сторону больших кожаных кресел, и сам устроился в одном из них, предварительно смахнув на пол несколько книг и других предметов, чтобы очистить место. — Я сожалею, что заставил вас ждать, но я был по горло занят одним исследованием, которое невозможно было отложить. Однако я нашел решение проблемы.

Фельдмаршал нетерпеливо подался вперед:

— Вы нашли оружие, доктор?

— Оружие? Какое оружие? Я нашел, почему полевки болеют герпесом. Странное дело — причина в истерике, так же как и у людей. Я вызвал у них невроз — они отреагировали развитием герпеса. Весьма любопытно.

Военный не скрывал своего раздражения:

— Полевки! Напрасная трата времени на такие пустяки! Вы что, не знаете, что идет война?!

Грут приподнял плечи на долю дюйма:

— Полевые мыши и полевые маршалы[76] — разве можно сказать, кто из них важнее? Для меня все живое одинаково важно и интересно.

— Без сомнения, вы правы, доктор, — вежливо прервал его премьер-министр, — но фельдмаршал Айлер и я столкнулись с другой проблемой, чрезвычайно важной для нас. Звуки сражений едва слышны в тишине вашей лаборатории, но для нас, тех, кто несет груз социальной ответственности за ход войны, нет никакой возможности ее избежать. Мы приехали к вам потому, что мы исчерпали все возможные идеи и нуждаемся в помощи вашего гения. Вы предоставите нам эту помощь?

Грут выпятил губы:

— Как я могу помочь? У вас в ваших лабораториях сотни квалифицированных исследователей. Почему вы думаете, что один старик поможет вам выиграть войну?

— Я не эксперт в этих вопросах, — ответил политик, — но я знаю вашу репутацию. От всех наших экспертов и техников я слышу одно и то же: «Если бы только Грут был здесь, он мог бы это сделать… Почему не пригласили доктора Грута?» Они уверены, что вы можете решить любую проблему, к которой приложите свой интеллект.

— И что вы хотите, чтобы я сделал?

Премьер-министр повернулся к военному:

— Расскажи ему, Джон.

Айлер вкратце обрисовал развитие войны: статистику вовлечения людских и материальных ресурсов, факторы снабжения и распределения, методы, используемые в сражениях, типы оружия, стратегические принципы.

— Итак, вы видите — мы начинали войну с равными трудовыми ресурсами и техническим обеспечением, однако из-за того, что у врага оказались большие запасы средств производства, ее течение обернулось против нас. Согласно закону логарифмического затухания каждое сражение оставляет нас материально во все более проигрышном положении; соотношение изменяется не в нашу пользу.