Мотор кашлянул и заработал устойчиво, моторист включил сцепление, винт врезался в воду, и лодка рванулась вперед, ослабляя натяжение буксирного троса.

— Линь ослаб, сэр.

— Стоп мотор. — Шлюпочный старшина повернулся к пассажирам. — Что случилось, мистер Эйзенберг? Дрожь в коленях?

— Нет, черт возьми, морская болезнь. Не переношу эти маленькие лодки.

— Ничего не поделаешь. Я сейчас погляжу, может, там в провизии найдутся соленые огурцы.

— Нет, спасибо, огурцы мне не помогают. Ничего, я потерплю.

Старшина пожал плечами, отвернулся и скользнул взглядом по Столбу, вздымающемуся на головокружительную высоту. Он присвистнул, как и всякий раз, когда глядел на Столб. Эйзенберг, ставший раздражительным из-за своего недомогания, почувствовал, что с удовольствием кинул бы в него что-нибудь тяжелое.

— Фью! И вы действительно намерены залезть на эту штуку, мистер Эйзенберг?

— Да, действительно!

Старшина, ошарашенный его тоном, неловко засмеялся и добавил:

— Если хотите знать мое мнение, это будет похлеще морской болезни.

Его мнением никто не поинтересовался. Грейвс знал темперамент своего друга и понимал, что лучше пока помолчать.

— Попробуйте-ка еще раз запустить мотор.

Почти тут же рулевой сообщил:

— Стартер не работает, сэр.

— Помогите мотористу раскрутить маховик. Я послежу за румпелем.

Вдвоем они легко прокрутили ротор, но мотор оставался нем.

— Запускай!

И снова никакого толку.

Старшина оставил бесполезный румпель и спустился вниз, к мотору, со свежими силами пытаясь его раскрутить. Оглянувшись, дал команду сигнальщику сообщить о происшедшем на корабль.

— Я шлюпка три, вызываю мостик. Я шлюпка три, вызываю мостик. Мостик, отвечайте! Раз, два, три. — Сигнальщик сдвинул один наушник. — Телефон молчит, сэр.

— Займись флагами. Передай им, чтобы вытягивали нас отсюда! — Старшина вытер пот со лба и выпрямился.

Он нервно оглянулся на волны, хлопавшие по борту шлюпки. Грейвс коснулся его плеча:

— Как насчет бочки?

— Скиньте за борт, если хотите. Я занят. Ты что, не можешь их вызвать, Сирс?

— Я пытаюсь, сэр.

— Давай, Билл, — обратился Грейвс к Эйзенбергу.

Они прошли на нос, стараясь не задеть троих моряков, взмокших от усилий запустить мотор. Грейвс обрезал веревки, крепившие бочку, и они попытались поднять этот неуклюжий груз. Вместе со своим пустячным содержимым бочка весила меньше двухсот фунтов, но двигать ее было очень неудобно, особенно в раскачивающейся шлюпке.

Наконец они выкинули ее за борт, отделавшись отдавленным пальцем у Эйзенберга и синяком на ноге Грейвса. Тяжело плюхнувшись в воду, бочка окатила их фонтаном теплой соленой воды и, покачиваясь, как поплавок, быстро поплыла вдоль борта шлюпки, влекомая течением к Столбу Канака.

— Корабль отвечает, сэр!

— Наконец-то! Передай им, чтобы буксировали нас — но очень потихоньку.

Старшина оставил мотор в покое и бросился на нос, проверить, надежно ли закреплен канат.

Грейвс тронул его за плечо:

— А мы не можем побыть здесь, пока не убедимся, что бочка захвачена Столбом?

— Нет! Чем переживать за бочку, вы лучше помолитесь, чтобы линь выдержал, а то мы тоже полезем на Столб. Сирс, ответил корабль?

— Вот только что, сэр.

— А зачем канат, мистер Паркер? — поинтересовался Эйзенберг, забыв от возбуждения о своей болезни. — Я думаю, стальной или хотя бы манильский трос был бы надежнее.

— Затем, что кокосовый держится на плаву, а остальные — нет, — раздраженно ответил старшина. — Две мили троса утащили бы нас на дно. Сирс! Передайте, пусть ослабят трос. Мы черпаем воду.

— Есть, сэр!

И четырех минут не понадобилось бочке, чтобы достигнуть Столба и быть захваченной им. Все это Грейвс наблюдал в трубу, взятую у сигнальщика, за что удостоился злобного взгляда, брошенного на него старшиной. Через несколько минут, когда лодка удалилась ярдов на пятьсот от Столбов, вдруг ожил телефон. Тут же проверили стартер; мотор послушно взревел.

Обратный путь проделали с небольшой скоростью, чтобы только выбирать натяжение буксирного троса, слегка маневрируя, чтобы не зацепить его винтами.

Дымовая шашка, запущенная одним из трех механизмов, сработала. Клуб дыма был отмечен на расстоянии в две мили от Столба Вахини, через восемь часов после того, как бочка оказалась у Канака.

Билл Эйзенберг уселся в седло противокессонного тренажера — ему предстояло тридцать минут тяжелой работы, чтобы усилить циркуляцию крови. При этом надо было дышать кислородно-гелиевой смесью — гелий должен был вытеснить растворенный в крови азот. Сам тренажер был простым старым велосипедом, закрепленным на распорках. Блейк оглядел его.

— Вам не нужно было тащить с собой эту штуку. У нас на борту есть получше. Сейчас для водолазов это обычное дело.

— Мы же не знали, — ответил Грейвс. — Неважно, сойдет и этот. Все в порядке, Билл?

— Вроде бы. — Он бросил взгляд на стальной корпус батисферы, вынутой из контейнера, проверенной и снаряженной. Спустить на воду ее должны были бортовой лебедкой. — Герметик приготовили?

— Конечно. «Железная Дева» в полном порядке. Мы с торпедистом тебя запечатаем. Держи маску.

Эйзенберг взял маску, начал было надевать ее, но остановился. Грейвс поймал брошенный на него взгляд:

— В чем дело, сынок?

— Док… как бы это…

— Да?

— Я имею в виду — вы ведь присмотрите за Клео и Патрой, а?

— Само собой. Но за то время, пока тебя не будет, им же ничего не понадобится.

— Н-ну да, конечно. Но все-таки вы присмотрите за ними?

— Будь спокоен.

— О'кей. — Эйзенберг натянул маску, махнул рукой торпедисту, стоявшему наготове с газовыми баллонами.

Тот повернул вентили, в шлангах зашипело, и Эйзенберг начал медленно, как участник шестидневной велогонки, крутить педали. Чтобы убить время, Блейк пригласил Грейвса прогуляться по полубаку и покурить. Они совершали уже двадцатый круг, когда капитан остановился, вынул сигару и заметил:

— Знаете, мне начинает казаться, что у него все же есть шанс.

— Правда? Я рад это услышать.

— Да. Меня убедило успешное испытание с неодушевленным грузом. И не важно, сработают дымовые шашки или нет, но если только батисфера спустится по Столбу Вахини, я ее найду.

— Я уверен, что найдете. Вы были правы, когда предложили перекрасить ее в желтый цвет.

— Ну да, это облегчит поиск. И все же мне кажется, что он так ничего и не сможет узнать. Он ничего не увидит сквозь эти иллюминаторы, кроме воды, с того момента, как очутится в Столбе, и до того, как мы его подберем.

— Может быть.

— Ну что еще он мог бы увидеть?

— Не знаю. Скажем, то, что сделало эти Столбы.

Блейк долго и старательно стряхивал за борт пепел с сигары, прежде чем продолжить:

— Доктор, я не понимаю вас. Мне представляется, что эти Столбы хоть и достаточно странное, но вполне естественное явление.

— Ну а для меня настолько же очевидно, что оно вовсе не «естественное». Вмешательство разума в обычные природные процессы здесь настолько очевидно, как если бы повесили табличку с пояснительным текстом.

— Не понимаю, как вы можете такое утверждать. Ведь очевидно же, что человек не мог этого сделать.

— Ну конечно.

— Тогда кто же их сотворил?

— Я не знаю.

Блейк начал было говорить, передернул плечами, замолчал. Они продолжили прогулку по палубе. Грейвс подошел к борту, чтобы выбросить окурок.

Ошеломленный, он застыл на месте, затем позвал:

— Капитан Блейк!

— Да? — Тот обернулся и посмотрел в ту сторону, куда указывал Грейвс. — Боже правый! Шары!

— Вот об этом я и думал.

— Они еще далеко, — сказал Блейк больше самому себе, чем Грейвсу. Он решительно повернулся. — Мостик! — крикнул он. — Мостик! Эй, на мостике!

— Есть на мостике!

— Мистер Вимс — передайте: «Всем убраться с палубы. Задраить все люки. Мостик тоже закрыть! Играйте общую тревогу».