– Надо попасть в морг, – сказала чародейка, ловко перебегая пальчиками с одной кнопки клавиатуры на другую.

– В свое время все туда попадем, – чавкнул Литвинов, чье настроение начало балансировать между нормальным и дурным. Причина у этого, кстати, была вполне естественной: майору давило на клапан.

– Я позвоню. – Усов схватился за телефон.

– А я пойду отолью.

Чародейка брезгливо сморщила нос, но Литвинов даже бровью не дернул. Поставив стаканчик с недопитым кофе на пол, он взял из бумажного пакета второй пончик и торопливо потащился в туалет.

– Товарищ полковник! – отчеканил майор, встретив Звягинцева в том же туалете.

Не ответив на приветствие, полковник смерил Литвинова очень странным взглядом.

– Вот так, майор, – он кивнул на пончик, – приходит старость.

– Не понял…

– Когда жрешь, сидя на толчке, – пояснил Звягинцев, сам державший под мышкой газету.

– Так точно… – глубокомысленно выдал Литвинов. Что-то он не понял, что хотел этим сказать полковник: чтобы он отдал пончик ему?

Звягинцев пошевелил усами и, сделав только ему известные выводы, удалился из туалета, оставив майора тет-а-тет с его пончиком.

Литвинов пожал плечами и, сунув в рот пончик, зашел в кабинку. Пока струя мирно полировала толчок, майор строил планы на вечер. Нет, не как бы себе даму найти, а как попасть в магазин и купить пару-тройку жизненно необходимых вещей. Например, рыльно-мыльные принадлежности.

Он часто ходил небритым, но отращивать бороду отнюдь не собирался. Лезвия у него еще были, а вот пена для бритья закончилась. А еще ему нужны были носки и зубная щетка, само собой к ней зубная паста, еще туалетная бумага и что-то еще, но то уже по месту будет видно.

"Можно и водочки", – подумал Литвинов, дожевывая перед зеркалом пончик.

Умывшись кое-как, майор пошел обратно в кабинет, но у двери, из-за которой лился смех чародейки, остановился.

– Вот же бл*дь! – выругался он себе под нос. Вот за что ему была та парочка, а? За что? А за то, что сквозь пальцы смотрел на внеуставные щенячьи приставания одного своего старшего лейтенанта к другому старшему лейтенанту! Карма, мать ее так, в действии!

По честному дав Усову две минуты, Литвинов решил-таки вломиться. В конце концов, это был его кабинет, и он, как начальник, находил возмутительным то, что ему в принципе приходилось задумываться, а можно ли ему вообще войти.

Вообще-то, на самом деле Литвинов решил вломиться потому, что после смеха Вельмы услышал голос Вика, но то была не суть.

– Вик, тебе делать не фиг? – вместо вежливого приветствия выдал майор. Старый чародей, давно привыкший к манерам Литвинова, расцвел улыбкой и принялся суетиться вокруг него.

– Олежа! Ну, смотри, какой ты помятый! – Вик оценивающе посмотрел на майорскую шевелюру, торчавшую после ночи в разные стороны, но более-менее прилизанную водой. – Надо бы тебя подстричь! – Вик попытался поправить ему волосы, но Литвинов увернулся.

– О! Как это мило! – насмешливо проворковала Вельма, катаясь в своей дурацкой шляпе на кресле майора.

– Займи рот сигаретой! – буркнул Литвинов, сердито посмотрев на Вика, невольно ставшего причиной того, что чародейка стала на верный путь порчи его, то есть майора, настроения.

– Боже! Вы опять ругаетесь! – всплеснул руками Вик.

– Мы не ругаемся, – засмеявшись, ответила ему Вельма. – Мы в морг собираемся.

– О! Я с вами! – Старый чародей, вмиг позабыв про помятость Литвинова, деловито принялся осматривать свой идеальный костюм в клеточку, дополненный белой рубашкой, жилеткой и страшно старомодной бабочкой. – У Танюши сегодня день рождения! Надо ее поздравить!

Литвинов сунул руки в карманы и обменялся достаточно кислым взглядом с Усовым. У последнего с главным судмедэкспертом была своя любопытная история, а у майора своя, причем, вполне положительная, но поздравления и все прилагавшиеся к ним любезности, а после водка и поцелуи… Это даже для душки Усова было слишком. Тем более, что он теперь был писюн, то есть мужик, занятой. В смысле, чародейкой.

– Надо, надо, мальчики! – заметив "энтузиазм" своих бывших коллег, настоятельно сказал Вик. – Невежливо будет! К тому же у Герочки скоро тоже именины, вот и потренируетесь!

Упоминание приближавшихся именин по ходу подпортило Вельме желание подтрунивать над Литвиновым, и она достаточно жестко телепортировала его и Усова, который сто пудов уже обдумывал что-то тошнотворно приятное для ее дня рождения, к зданию судебно-криминалистической экспертизы, окутанное сраным туманом.

Татьяна Сергеевна, пухлая женщина лет пятидесяти, к которой великолепная четверка пожаловала в кабинет, расплылась в улыбке.

– Виктор! Ну зачем? – смутилась она, принимая от старого чародея шикарнейший букет белоснежных лилий.

– Как зачем? – Вик зарделся и поправил свою бабочку. – Ради поцелуя разумеется!

– Старый развратник! – засмеялась Татьяна Сергеевна и чмокнула Вика в щеку.

– Слабенько, Танюша! Слабенько! – шутливо посетовал старый чародей.

– Еще не вечер! – хохотнула она и подмигнула Усову.

– Провоцируйте! Провоцируйте! – не хуже лилий в букете расцвел старший лейтенант, купивший по дороге торт, что, с учетом габаритов именинницы, по мнению Литвинова было явной ошибкой.

Впрочем, главное, чтобы именинница была довольна, а она была довольна.

Чародейка обошлась без купленных наспех подарков и неуместных поцелуев, и просто прошептала что-то седмедэксперту на ухо. Татьяна Сергеевна зачарованно округлила глаза и рот, а когда чародейка отстранилась, они обменялись такими взглядами, что Литвинову невольно стало страшно любопытно, что же такого прошептала Вельма, кстати, к его удивлению не оживившая в морге все трупы, чтобы те спели песенку "С днем рождения тебя!", а то и станцевали еще.

– Знаешь, за что я тебя люблю? – проворковала судмедэскперт.

– За что? – игриво спросила Вельма, стоявшая с ней в обнимку.

– За честность, – ответила Татьяна Сергеевна.

Вик захихикал, а судмедэсперт обратила свой взор на скромно стоявшего в сторонке майора.

– Я ж ваш лучший подарок, теть Тань, – просто, но со вкусом сказал Литвинов, само собой не тративший денег на всякий хлам, включая цветы, которые вообще были на вес золота. Ему ведь еще предстояло купить какой-нибудь хлам Вельме, так что уж извините. – Но целовать не буду, – на всякий случай добавил майор.

– Та боже сохрани, Литвинов! – под взрывной смех чародейки поспешила отмахнуться Татьяна Сергеевна с таким видом, будто и правда поверила в то, что майор собрался ее целовать. – Мне своих болячек, что ли, мало?!

– Тю! Та я… – хотел возмутиться Литвинов, но тут заржал еще и Усов. И даже Вик, извинительно качая головой, захихикал, как подросток подшофе (в состоянии легкого опьянения – прим. автора).

– Ладно, милые мои! – Татьяна Сергеевна кивнула вопросительно заглянувшей в кабинет Эле. – Давайте теперь я вам сделаю подарки! Правда, я сильно сомневаюсь, что они вам понравятся!

В манипуляционной комнате, где непосредственно и проводились вскрытия, стоял тошнотворный сладковатый запах. На своей памяти Литвинов еще не разу не ощущал его в подобных местах, и ни грамулька съеденных им пончиков не шевельнулась у него в желудке.

Вельма, вилявшей походной вырвавшаяся вперед, спокойно миновала вскрытое тело какого-то бедолаги, над которым корпел еще один бедолага, только живой, и остановилась у стола с телом толстого мужчины.

– А где голова? – спросила она, с жадностью присущей следователю рассматривая тело толстяка.

– Карим все еще с ней развлекается, – ответила Татьяна Сергеевна, занявшая на пару с Виком место по другую сторону стола.

Литвинов, теребивший в кармане пальто пачку сигарет, раздраженно покосился на Усова, преданно пристроившегося возле чародейки. Вообще-то, там хотел стать он. В смысле, не возле чародейки, а с той стороны стола, а так ему пришлось выбирать между стороной, демонстрировавшей половые органы, и стороной с отсутствующей головой.