— Германские экономисты доказали, что честным трудом разбогатеть невозможно. «От трудов праведных не наживёшь палат каменных» и «В основе любого крупного состояния лежит какое-либо преступление», — процитировал я классиков немецкой философии. — Скелетов в шкафах всех этих твоих «честных миллионеров» наберётся столько, что можно будет укомплектовать целое кладбище.

— Но может быть стоит поискать хоть какие-то возможности, — не очень уверенно возразила Ксюша. — Неужели у нас нет никаких шансов нормально жить...

— Шансы есть, но они ничтожны, меньше чем вероятность сорвать джек-пот в лотерее. «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем человеку честно заработать миллион» — вспомнил я ещё одну известнейшую цитату, как нельзя подходящую к нашему случаю.

— Какой ты пессимист...

— А вообще нам надо срочно возвращаться домой. Что мы в этой Америке забыли?

— Да. Мобила сеть не ловит, интернет чудовищно дорогой, — согласилась Ксюша. — И вообще, у нас деньги закончились, даже те, которые нам удалось занять.

Вчера Ксюша три часа обзванивала всех более-менее знакомых в надежде занять хоть сколько-нибудь...

— Чертовски трудно быть оптимистом в ситуации, когда деньги вот-вот закончатся...

— У нас ещё и бензин заканчивается, — заметила Ксюша.

Щедрый Мэттью предоставил нам для поездок по окрестностям шикарный линкольн, один из четырёх своих автомобилей. Престижный дизайн, отличная управляемость, сабвуфер, кондиционер, мини бар, но неудобство в том, что эту машину, как и всякую другую, нужно было постоянно заправлять бензином.

Еле-еле доехали до ближайшей заправки. Уже темнело. Очень неприятно было оказаться за 50 миль от дома без бензина и денег. Мы обыскали всю машину, в надежде обнаружить какую-либо заначку, но рассыпанной по полу, багажнику и бардачку мелочи могло хватить только на пол-галлона бензина.

— Придётся опять звонить Мэттью, чтобы он скинул нам немного денег на карту, — предложила Ксюша.

— Знаешь, как-то неудобно уже, пора начинать совесть иметь...

Было стыдно уже в который раз занимать на бензин... Я ничего другого не смог придумать, кроме как... Я достал из мини бара две бутылки виски Chivas Regal Royal Salute стоимостью по пятьсот долларов каждая и уговорил заправщика поменять их на полный бак.

Дети никак не хотели расставаться с гостеприимным Мэттью и его роскошным домом. Их было не оторвать от захватывающих винтажных компьютерных приставок, подключённых к огромному плазменному телевизору с экраном в 100 дюймов и от черепах, змей, павлинов, котов, попугаев, крыс. Дети и все обитатели зоопарка за две недели успели крепко подружиться, при расставании с Ангелиной макака даже расплакалась.

— Приглашаю вас в гости через год, — щедро улыбался Мэттью. — Надеюсь, к этому времени я смогу купить яхту и мы отправимся в круиз на Багамы.

— На Багамы, мы поплывём на Багамы, — Ян и Ангелина запрыгали от счастья.

— Ох, не знаем, сможем ли мы к этому времени расплатиться со всеми долгами, — озабоченно произнесла Ксюша.

— Да я понимаю... Сейчас кризис и всем трудно. Но надежду на лучшее нельзя терять ни в коем случае, — Мэттью был как всегда бодр и оптимистичен. — Несмотря на схлопывание рынка, на днях я открываю три новых проекта. Я планирую резкое увеличение продаж к концу года. Макс, как ты думаешь, смогу я купить океанскую моторно-парусную яхту с четырьмя спальными каютами?

— Не знаю... Но я буду молиться за тебя...

Мы попрощались с гостеприимным хозяином и покинули его дом. Прошли несколько метров по тротуару... Ах, да, мы же забыли, что у нас совершенно нет денег! Чтобы вернуться в Россию, нам пришлось вернуться в дом Мэттью и опять занять у него. Немного, чтобы только-только хватило на дорогу домой.

Но это в последний раз, твёрдо решил я. Больше никогда не буду занимать у Мэттью крупные суммы. Всё, с этого момента начинаю новую жизнь. Возьму себя в руки и буду жить честно. По мере возможности, конечно, то есть, жить более-менее честно. Или как получится. Но уж во всяком случае не так, как Мэттью...

Всё, решено. Как только расплатимся с долгами, я немедленно увольняюсь и больше не буду иметь никаких дел с Мэттью.

А пока я постарался успеть к началу очередного Императорского Стрима. Летим в Россию, самолёт трясётся, болтается, проваливается в какую-то яму... Скоро приземлимся в Шереметьево. В Буреграде я оказался возле трона Мэттью, когда он только-только начал своё бла-бла-бла.

— Дорогие друзья! У нас продолжается изнурительный многочасовой конкурс на звание Гвардейского Мясоруба. Претендент должен непрерывно отбивать атаки мобов — кровожадных, свирепых орков, до зубов вооружённых дубинами, палицами, топорами, секирами.

Основная масса участников конкурса, а их зарегистрировалось более трехсот, выбыла в течение часа, три часа продержались единицы, но вот этот фантастически выносливый воин машет мечом уже десять часов, отбивая натиск полчища орков. Чтобы получить высокое звание Гвардии Мясоруба, нужно выстоять в схватке с мобами не менее двенадцати часов и этот парень имеет реальные шансы завоевать малиновые гвардейские нашивки — ему осталось продержаться один час 55 минут, всего лишь... один час 54 минуты!

Итак, дорогие друзья, битва героического северного богатыря по имени Vladibor с полчищем кровожадных орков сейчас в самом разгаре. Как нам удалось только что узнать, он из городка Vologda, крохотного поселения, затерявшегося среди ледяных пустынь азиатской Тартарии, где разгуливают стаи полярных медведей.

— Макс, войди в кадр, — попросил меня Мэттью, — Поговори с этим викингом на вашем наречии. Я хочу создать эффект экзотики.

— Что, служивый, интересно? — спросил меня Владибор, не переставая махать мечом.

— Очень интересно. Как так можно, двенадцать часов биться без остановки...

— Ты русский?

— Я русский. А вы?

— И я тоже.

— Почему же на вас фашистский рогатый шлем?

— Это скандинавский бог грома Тор. Я хотел бы взять Илью Муромца, но скинов русских богатырей в магазине не было.

Мы постепенно перешли в разговоре с ломаного английского на русский язык.

— Так как такое возвожно, махать мечом полсуток напролёт, без перекура?

— А как же наши пращуры бились с басурманами трое суток без перерыва?

— Но их же много было. Они, вероятно, менялись. Помахал мечом часа два-три, потом сделал перерыв, перекусил, малость покемарил, потом снова в бой — я думаю, дело так было... А вы один.

— И один в поле воин, коль по-русски скроен.

Меч так и мелькал в руках богатыря. Он одним широким взмахом не только отсекал головы сразу двум-трём врагам, но делал это так ловко, что отрубленные головы скатывались в ближайший овраг, а безголовые тела, по инерции делая ещё пару шагов, падали, укладываясь в компактный ровный штабель, не захламляя поле боя

— Сноровисто у вас получается...

— Это исконно русский боевой стиль. Недавно проводились раскопки на Куликовом поле, так вот там обнаружили, что скелеты басурман ровными рядами, как по линейке уложены, а черепа отдельно, навалены аккуратной кучкой.

— Валите врага так, как будто лес рубите...

— Да, это наследственное. Мой отец лесорубом был, и дед, и прадед. Леса в нашем краю безбрежные, а народу живёт мало, климат слишком суров. Поэтому у нас так лес рубят — одним ударом ствол надсекают, вторым рассекают а третим, последним ударом срубают дерево и одновременно закручивают его вокруг вертикальной оси, чтобы оно, значит, не только свалилось, но и покатилось к реке, сплавляться, а пока сосна катится, у неё не только все ветки обламываются, но и обдирается кора. Вот так, всего лишь с трёх ударов получается готовое гладкое бревно.

А если доски нужны, то делают в бревне с десяток насечек, затем отсекают щепку и, пока она ещё вертится в воздухе, ударом обуха загоняют её в надкол. Когда десяток щепок вколочены, заходят с другой стороны, срубают дерево, оно падает, ударяется щепками о мёрзлую землю и щепки аккуратно раскалывают ствол на десять досок. У хорошего лесоруба доски получаются настолько гладкими и ровными, что можно на экспорт отправлять.