— Кого провожаете? — обеспокоился Додонов.
— Клюеву Нину.
— Куда?
— Замуж выдаем! — окатила его счастливой улыбкой Настасья. — В город уезжает.
— Подождите, — уже встревоженно взял себя за хохол Додонов. — Лучшая доярка района, и — вдруг в город! Почему? Зачем? Не понимаю!
— Так ведь жених-то у нее там работает! — сердясь на мужскую бестолковость секретаря, принялась объяснять ему Настасья. — Он, Юрка-то, хоть здешний, а после армии на завод сразу ушел. Теперь вот и Нину к себе забирает…
— Как же это можно допустить?! — возмутился Додонов, оглядываясь. — Где она?
Зоя Петровна фыркнула сзади:
— Интересно, как же это можно не допустить?!
Настатья с ревнивой опаской отступила в сторону, чтобы показать невесту. Разряженная, в светлых кудряшках, невеста уже сидела в люльке мотоцикла с маленьким чемоданчиком на коленях и горько плакала.
— Ну конечно! — обрадованный ее слезами, укорил горячо Настасью Додонов. — Легко разве из родного колхоза уезжать?! Вытолкнули девку и рады. Люди из города в колхоз к нам возвращаются, а вы ее…
Нина заплакала еще пуще, пряча в платок покрасневшее лице.
— Поплачь, поплачь… — не слушая Додонова, утешала ее весело Настасья. — Невесте да не поплакать!
— Уж вы, тетя Настя, на свадьбу-то приезжайте с Елизаром Никитичем… — всхлипывая, просила Нина. — Заместо родителей у меня будете…
— Приедем, милая. А вы с Юрой в гости к нам. Как родных примем…
Додонов меж тем отыскал строгими глазами Романа Ивановича.
— Где же ты раньше-то был? Лучших людей из колхоза отпускаешь.
Роман Иванович только плечи молча поднял.
— Надо было с женихом потолковать, — принялся выговаривать ему Додонов, — да убедить его, чтобы сам он из города в колхоз переехал к невесте. Уж я бы…
— Да вон он сидит, потолкуйте с ним сами… — усмехнулся Роман Иванович.
Додонов поднял голову на притихшего за рулем парня и тучей двинулся на него.
— Здравствуйте! — подал сердито руку. — Вы что же это, девиц тут у нас крадете?! Лучшую доярку выхватили и увозите невесть куда и зачем…
— Почему невесть куда? — оробел от неожиданности парень. — В город, товарищ секретарь, на завод…
— Кем же вы на заводе работаете?
— Шофером.
— А сколько получаете?
— Да дело не в заработке. Я в колхозе, может, и больше заработал бы…
— А в чем же тогда?
Жених нахохлился, неприязненно и обеспокоенно глядя на Додонова из-под сдвинутых бровей.
— Просто решил в городе жить…
— А квартира там есть?
— Перебьемся как-нибудь годик на чужой, потом дадут… Сейчас жилья много строят.
— И все-таки, — спросил Додонов уже с досадой, — почему же вы из колхоза уезжаете?
Передернув плечом. Юра вызывающе сказал:
— А что мне тут делать? Я хочу на механика учиться. Нынче вот в техникум вечерний поступаю…
Додонов помолчал озадаченно.
— Ну, а Нина что делать в городе будет?
— Тоже работать. И учиться. Десятый класс окончит, а потом поглядим.
— Учиться и здесь ей можно! — не отступался Додонов.
— Где же это можно-то?! — обозлился вдруг Юра — Ни выходных, ни подмены. Три раза начинала она в вечерней школе десятый класс, и пришлось в конце концов бросить…
— Ну, это мы организуем! — уверил Додонов.
— Раньше думать надо было, — отвернулся Юра и заключил решительно:
— Вообще, товарищ секретарь, хочется пожить культурно. А здесь что? В кино и то не вдруг попадешь: клуб-то из сарая, а в нем 60 мест на две деревни. Я уж не говорю о всем другом прочем…
Он хотел добавить еще что-то, раздумал, отмахнулся и замолчал.
— Так, так… — обидчиво покачивал головой Додонов. — Вот вы уедете, другой уедет, третий… А кто же здесь за вас клубы да столовые, пекарни да прачечные строить будет? Да и нельзя все это сразу поднять. Придется подождать с культурой. Надо вон скот определить сначала на место, зернотоки, сушилку строить. Верно, Роман Иванович?
— Мне ждать некогда, — взялся Юра за руль, — я жить хочу, мне образование и профессию добрую получить надо, пока годы не ушли… А насчет колхоза — может, у меня тоже сердце обрывается из-за того, что уезжаю.
И с сердитой торопливостью принялся давить ногой на педаль. Но сколько ни лягался, мотор молчал.
Сама не своя от волнения, страха и счастья, невеста сидела в люльке, как мраморная.
— Ведь надо же так случиться?! — виновато стал оправдываться перед ней будущий супруг, заглядывая в бак. — Горючее кончилось. Забыл с вечера проверить…
— Ну вот, — по-мальчишески возликовал Додонов и сел на бревно закуривать. — Никуда вы теперь не уедете. Придется обоим в колхозе жить…
Смущенный общим смехом, жених растерянно оглядывался, потряхивая черной челкой. Потом решительно пошел к райкомовекой машине.
— Браток, дай литра два горючего, — в отчаянии попросил он шофера, — мне только до МТС дотянуть, а там…
— Не давай! — закричал Додонов с места страшным голосом.
Все захохотали.
— Ну как тут не дать, Аркадий Филиппович, — вылез из машины шофер, — в такой беде сам пропадай, а товарища выручай…
Пока заправляли мотоцикл горючим, Додонов шутливо пугал невесту:
— Пропадешь ты с таким отчаянным. У него и глаза-то как у разбойника… Не езди.
Нина впервые улыбнулась, украдкой глянув на жениха с затаенной гордостью.
Тот уже сидел в седле.
— Будьте здоровы!
И насмешливо подмигнув Додонову, дал газ. Мотоцикл с громом скатился под угор, попетлял тропками и выскочил на шоссе. Синий берет птицей понесся над хлебами.
Глядя туда из-под ручищи, как былинный богатырь, Додонов ругался встревоженно и восхищенно:
— Обрадовался, лихач! Так и убиться недолго…
Повернулся к Роману Ивановичу грозно:
— Такие кадры упустить, а?!
— Пускай едут! — огорошил его Роман Иванович. — Придет время, вернутся. А не вернутся, людей у нас хватит. Только учить их надо здесь, на месте, да культуру деревни быстрее поднимать…
Они яростно заспорили, идя к машине. А Трубникова остановила за рукав Настасья, горячим шепотом спрашивая:
— Правду ли, Андрей Иванович, говорят, что опять работать у нас будете?!
Не переставал дивиться на нее Трубников: никак не соглашается стареть баба! На щеках — пожар, глаза искрят, бровями, что крыльями, так и взмахивает. А убрала под косынку седеющие волосы, вовсе помолодела.
Отшутился от нее:
— Боюсь ехать сюда опять. Забыл, думаешь, как ты меня встретила, когда я на коллективизацию приехал?! Снегу в штаны грозилась мне насыпать…
— Ой, да полно уж вам, Андрей Иванович, старое-то поминать! — запылала еще пуще Настасья. — Стыдобушка прямо!
— Ну как с фермой управляешься? — уже серьезно спросил Трубников. — Говорили мне, будто бы по району самые высокие надои на вашей ферме…
— Да что из того толку! — разом рассвирепела Настасья. — Убыток один колхозу от этих надоев. Коров-то шоколадом только не кормим, а так все им даем… Такую добрую рожь нынче на подкормку скосили, заревела я прямо. А что сделаешь? Роман-то Иванович не хотел бы, да заставляют его из района…
Все уже сидели в машине, когда Трубников попрощался с Настасьей.
8
Дорога пошла хлебами, как просека в лесу.
С телеграфного провода, завидев людей, комком свалился ястреб, расправил крылья и бесшумно-понесся над самой пшеницей. Провожая его глазами, Роман Иванович пожаловался озабоченно:
— Подгоняет нас лето нынче здорово! Сеноуборку еще не закончили — рожь поспела. Только управились с рожью — пшеницу надо жать. Овес тоже вон белый весь! И тимофеевку скорее убирать надо — перестоит. А вчера озимые начали сеять… и ничего отложить нельзя ни на один день!
— Имей в виду, по радио дождь обещают, — припугнул Додонов, — а ты все еще в хвосте сводки. В чем дело? Вези, показывай, как у тебя раздельная уборка идет.
Роман Иванович сказал что-то шоферу, и тот стал вдруг заворачивать вправо, к молодому березнячку на краю поля, где белели две палатки и курился синим дымком полевой вагончик.
