Ивейн прибыл в Распутье совсем недавно, причем большую часть времени, проведенного в городе, просидел за решеткой, но уже успел немного привыкнуть к разнообразию и пестроте местных жителей. Надо признать, выглядели они иногда очень колоритно: например, по левую руку от его столика наслаждался трапезой огромный йети, чьей порцией небольшая людская деревушка могла кормиться неделю, неподалеку бренчала на лютнях компания эльфов, а прямо напротив горланила свора гремлинов, разодетых по последнему писку моды. Судя по всему, они были весьма зажиточны, так как их длинные острые уши просто блестели от различных побрякушек: от простых медных колечек до золотых игл с драгоценными камнями на шляпках, переливающихся кафф из различных минералов и щегольских серег.

— … ты глухой?

Ивейн встрепенулся, очнувшись от своих мыслей, и увидел пузатого гремлина, одетого в кожаный жилет и оливковые штаны, подвернутые почти до колен. Ивейн не знал, сколько тот простоял около его стола, но, наверное, весьма долго, так как нелюдь уже нетерпеливо постукивал босой ногой по полу и играл пальцами по ножнам с кинжалом, висевшим у него на груди. Прищурив глаза, гремлин внимательно оглядел Ивейну с головы до ног и повторил вопрос:

— Ты уже минут десять на меня пялишься. Те че надо?

— Нет-нет, ничего, — поспешно ответил Ивейн. — Так, думал о своем.

— Ну-ну. А ты не из стражи часом? Чтой-то я тебя тут раньше не видел, — с подозрением протянул гремлин.

— Отстань от парня, Гиббс, его тролли Джуза пару часов назад приволокли, — ответил за Ивейна проскакавший мимо сатир, умудряясь одновременно забирать пустую посуду, разносить заказы и пересчитывать монеты.

— А-а-а, — осклабился тот и, обернувшись к своим друзьям, махнул рукой и произнес несколько слов на родном языке. Притихшая компания гремлинов, до того внимательно наблюдавшая за разговором, моментально расслабилась и вернулась к хохоту и выпике, а Гиббс же, засунув большие пальцы за жилет, качнулся на босых пятках и оскалил зубы в дружелюбной улыбке. Точнее сказать, Ивейн мог лишь надеяться, что она значит «Ладно, ты неплохой парень», а не «Хорошо, тогда я убью тебя чуть попозже», так как выглядела весьма и весьма угрожающе.

— Че ж ты сразу не сказал. А то мы смотрим — какой-то людь на нас пялится и уши греет. Мало ли, — оглядевшись по сторонам и убедившись, что вокруг никто не обращает на них внимания, он понизил голос до заговорщицкого шепота и подмигнул. — Слых, а ты дерганый какой-то. Хочешь немного нервы подлечить? Есть, например, настойка из сушеных грибов с болот Замана. По цене не обижу. Такое зелье у городских алхимиков не купишь, ограниченная поставка.

— Нет, спасибо, — как можно мягче произнес Ивейн, надеясь не обидеть своего собеседника. — Не любитель подобного.

— Как хочешь, — гремлин пожал плечами. — Если передумаешь — я здесь кантуюсь с заката до рассвета. Не стесняйся, подходи.

В этот момент один его друзей, особо активно размахивающий руками, что-то объясняя соседу, случайно задел гнома, который осторожно нес поднос с несколькими дымящимися кружками. Бедолага, получи кулаком прямо в затылок, запнулся и рухнул на пол, разбив глиняные кружки на мелкие осколки, и с горьким стоном проследил за выпивкой, утекающей сквозь щели.

Поднявшись на ноги, гном наградил гремлина тяжелым взглядом, который тот, правда, в пылу спора с сородичами даже не заметил. Подойдя к длинноухому, бородач раздраженно постучал того по плечу и что-то произнес (Ивейн не услышал его за общим гамом, царившим вокруг, да и услышав бы не понял ни слова, но, скорее всего, гном выразил свое недовольство неуклюжестью гремлина). Обернувшись и презрительно оглядев крепыша с головы до ног, гремлин оскалил зубы и что-то ему ответил (вероятно, гремлин не согласился с обвинениями в свой адрес, предположив, что тут виновата отнюдь не его неуклюжесть, а невнимательность самого собеседника).

Думается, каждый из них (в особенности гремлин, так как после его слов компания, сидевшая за его столом, буквально взорвалась от гогота, чуть не попадав со стульев) высказал свое мнение в довольно грубой форме и не особо стесняясь в выражениях, так как следующим шагом гном привел довольно примитивный, грубый, но оттого не менее эффективный аргумент — мощный хук в челюсть. Похоже, что на этом спор и закончился, так как гремлин, отлетев к противоположному столику, приземлился прямо на спину ни о чем не подозревающего орка и рухнул вместе с ним на пол. На несколько мгновений вокруг повисла удивительная тишина, которую еще минуту назад сложно было и представить. Оглядевшись, Ивейн увидел, что другие посетители заняты весьма странными делам — кто-то вместе с тарелкой лез под стол, кто-то, одним глотком осушив кружку, несся к выходу, а вот некоторые напротив, начинали обмениваться улыбками, засучивая рукава и хватаясь за стулья. К несчастью, Ивейн, до того ни разу не участвующий в подобных развлечениях, не мог и предположить, что через секунду вокруг него развернется забава древняя как мир — кабацкая драка.

— Эй, парни, бородачи наших бьют! — завизжал друг поверженного.

Его вопль прозвучал сигнальной трубой — гремлины, не мешкая, гурьбой бросились на обидчика их друга, но и соплеменники гнома тоже не остались в стороне, спеша на выручку сородичу. Через миг из свалки вылетела пустая кружка, разбившаяся о череп угрюмого здоровяка, едва успевшего войти в паб — он же, не задумавшись ни на миг, заехал в нос проходившему мимо толстяку; в общем, через несколько минут в трактире не осталось ни одного живого существа, которое не было вовлечено во всеобщую свалку. Кроме разве что жующего йети, столик которого даже самые распалившиеся драчуны обходили за несколько шагов и Ивейна, не знавшего, что ему делать.

Даже сатир огромными скачками носился по всей зале, запоминая тех, кто ломал мебель и записывая их имена в небольшую книжицу, которую достал из кармана; иной раз он лягал копытами особо разошедшихся бойцов, которые уже начали хвататься за оружие, нарушая тем самым неписанный кодекс любой кабацкой заварушки — бей, но не режь. Собеседник Ивейна тоже не мог пропустить подобного веселья и, выждав удобный момент, прыгнул на спину какому-то орку, который одной рукой держал бордового гремлина за горло, а второй мутузил его по голове. Ивейн поначалу с интересом следил за ходом драки, даже выбрав себе пару любимчиков — в особенности ему приметился невысокий худощавый эльф, ловко орудовавший собственной тростью точно шпагой и здоровенный гоблин, использовавший свою голову словно таран — но после того, как ему чуть не выколола глаз пролетевшая мимо его лица вилка, он вместе с кружкой нырнул под стол и стал наблюдать за побоищем уже оттуда.

Точнее сказать, не наблюдать, а слушать, так как видел он преимущественно чужие ноги — вместо хохота и песен «Храп кабана» наполнила симфония любого кабацкого сражения: крики, визги, рыки, треск ломающихся столов, звон разбитой посуды и стоны раненых и крики болельщиков. Сидя в своем укрытии, Ивейн размышлял, как бы ему по-тихому улизнуть на улицу, не получив при этом в нос от какого-нибудь особого ретивого забияки, как вдруг услышал знакомый голос:

— Только не по лицу!

Сначала прямо около стола Ивейна упала большая шляпа, а следом и ее хозяин — невысокий старик в мешковатой одежде, вылетевший из эпицентра потасовки. С трудом поднявшись на ноги, он напялил шляпу и проворчал:

— Что за народ. Не успел зайти, так уже чуть по морде получил. Эх, вот помнится пару лет назад, я…

Гилберт! Курьер, который принес то самое злополучное письмо от канцлера Гридера. Несмотря на то, что старик успел немного надоесть Ивейну своей неумной болтовней, он был очень рад увидеть хотя бы одно знакомое лицо. Ивейн потянул старика за полы его необъятной хламиды — оглядевшись по сторонам, Гилберт, было, недоуменно почесал голову, но быстро додумался заглянуть под стол:

— Ого, это ты! — удивленно присвистнул он. — Что ты тут делаешь? Я думал, тебя и Артура посадили в тюрьму.