Так вот поваром Агылыгской коммуны была Ондар Намчалбаа. Она готовила в большом чугунном котле, легко управлялась с этой тяжелой посудиной одна, без чьей-либо помощи снимая ее с очага. За свой рост и недюжинную силу тетушку Ондар Намчалбаа прозвали Тос-Танма — девятипудовый котел.

Молодежь и поныне уверена, что у Тос-Танмы и не могло быть другого имени; так оно к ней подходит... Ондар не обижалась на это прозвище. Она так привыкла к нему, что охотнее на него отзывалась, чем на свое настоящее имя. Однажды кто-то из молодых увидел в списке избирателей Ондар Намчалбаа и очень удивился, посчитав, что всю свою жизнь Тос-Танма прожила бобылкой, замуж не выходила и даже, как утверждали многие, вообще не заигрывала с парнями. Никто не знает, есть ли у нее родственники.

Тетушка Тос-Танма есть тетушка Тос-Танма, девятипудовый котел, и этим сказано если не все, то самое главное. Этакая крупная, сильная баба, добродушная, открытого характера, всегда о чем-то хлопочущая, чуть ворчливая. И ведь не для себя хлопочет, всем правду-матку в глаза выкладывает, для других старается. Все в ней просто и естественно: медвежья походка, манера спорить или ворчливо-добродушно журить, наставлять кого-нибудь, советовать или одергивать.

Но было в тетушке Тос-Танме одно неоспоримое, всеми признаваемое качество — ее сила и неиссякаемое трудолюбие.

Сено для своего скота заготавливала сама, без чьей-либо помощи. С косой управлялась так, что далеко не каждый мужчина мог угнаться за ней. Поедет за дровами — привезет такую лесину, что только ахают и дивятся: валить сухостой, вершина которого с ветрами шепчется, не каждому под силу. Она легко поднимала барбу[21] с зерном, схватит за углы вверху, раз — и он уже на спине. У подъезда к Агылыгу, говорят, когда-то лежал камень-глыба. Как-то поспорив с аратами, Тос-Танма подняла его с земли, отнесла к обрыву и сбросила. Мужчины были посрамлены, а Ондар Намчалбаа во мнении людей выросла до геркулесовых размеров. С тех пор, рассказывают, араты терялись в ее присутствии, не решаясь ухаживать за силачкой...

Когда распалась коммуна, Ондар куда-то исчезла. Поговаривали, будто она лечилась на Тере-Хольских минеральных источниках и только в военное лихолетье снова вернулась в Агылыг. Кроме прежних привычек, она привезла с собой и новую поговорку «карарган» — тьма-тьмущая... Вот какую женщину увидел перед собой Эрес.

Когда тетушка Тос-Танма приблизилась к девушкам, те невольно выпрямились, на лицах отражались почтительность и смирение. Указывая взглядами на Эреса, они наперебой заговорили:

— Нам подмогу прислали.

— Говорит, все умеет делать.

— Доняли-таки Кончука...

Женщина смерила взглядом Эреса и протянула руку:

— Экии, оол![22]

Она крепко, словно тисками, сжала его правую ладонь и снова повторила свое приветствие, даже не замечая усилий Эреса высвободить немеющую руку.

— Вот-вот, я говорю: почтенные таргалары, тьма-тьмущая, наконец-то пошевелились, прислали мужчину. — В голосе Тос-Танмы звучала ирония: она не верила в подлинное исправление нерадивых мужчин.

Эрес не нашелся, что сказать. Выручила одна из девушек:

— Вот и Долаана идет.

Да, это была она. Быстрой ласточкой юркнула под навес, стоит в кругу подруг. Сегодня она показалась Эресу еще стройнее, чем вчера в конторе. Ее живые темные глаза излучали свет и тепло.

Долаана растерянно поздоровалась, переведя дыхание, словно ее внезапно остановили средь бурной игры в прятки. Потом искоса посмотрела на Эреса:

— Значит, вас и направили к нам? Механиком-мастером?..

— Меня, — улыбнулся Эрес. О механике-мастере он слышал впервые, но отступать было поздно.

— Это хорошо.

— Теперь нам и сам черт не страшен! — Звонко воскликнула Бичииней.

Эрес утер вспотевший лоб. Девушки немногословно переговаривались между собой. Наконец все наладится и они успеют очистить ток нового зерна.

— В общем, так, — сказал он. — Давайте сперва передвинем машину на другое место: под ней полно мусора... Потом я посмотрю ее.

— А чего смотреть, ремонтировать надо — и все тут, — уточнила Бичииней.

— Я и говорю. Отодвинем машину — и каждый за свое дело. Я чинить, а вы — пока вручную очищать зерно.

Девушки с шутками облепили машину, тщетно пытаясь сдвинуть ее в сторону. И вдруг зерноочистка стронулась с места, проскрипела колесами и стала. Это тетушка Тос-Танма поддела ее плечом.

— Тьма-тьмущая, сколько под ней сора! — как ни в чем не бывало проворчала она. — Ну-ка, все за метлы и лопаты: очистить решета, отмести полову и пусть, тьма-тьмущая, парень поколдует над этим шкафом!

Девушки не стали ждать, когда она закончит отдавать свои распоряжения. Замелькали метлы.

Голоса сразу смолкли, словно до этого никто не шутил и не смеялся. Под навесом взметнулась пыль.

Эрес, успевший обследовать машину, сходил к строителям, хлопотавшим у нового гаража, принес несколько тесин, ножовку, молоток, гвозди. Через несколько минут, улегшись боком на тесинах, он уже перебирал и затягивал передаточные шестеренки. Затем снял грохот, натянул ослабленную сетку, выверил натяжение тросов. Он был рад тому, что ничего особенного с машиной не случилось и ее можно быстро починить. Он так увлекся, что не замечал удовлетворенных взглядов Тос-Танмы. Она деловито подвязывала метлы, наблюдая за девушками.

В полдень веялка была на ходу. Можно было начинать работу. Первыми к приводной ручке встали Бичииней и Долаана. Вскоре их сменила другая пара. Возле веялки вырастал золотистый холм. Тос-Танма отказалась от помощницы. Сплюнув на ладонь, сжимала ручку привода, и машина шумела, грохотала и пылила так, что казалось, вот-вот из нее вылетят все заклепки.

Эрес сменял тетушку.

— Ну, теперь ты, тьма-тьмущая, — приговаривала она, уступая Эресу место.

Вечером, возвращаясь с тока, Эрес почувствовал смутное беспокойство. Он тщательно вспоминал все, что было днем, однако ничего особенного в своем поведении, разговорах с девушками и Тос-Танмой не нашел. И вдруг его словно в бок толкнуло.

Хозяева дома, где он провел первую ночь, настояли, чтобы он непременно занял кровать, на которой до него спали их дети. Как ни упорствовал, а пришлось уступить. И вот теперь своя же уступчивость вызывала досаду.

...Солнце садилось за горные вершины. Тихо. На берегу Улуг-Хема, как изваяния, неподвижно застыли мальчишки с удочками. Лишь изредка то один, то другой позволял себе поежиться или осторожно потянуть руку к спине: наседали комары.

Улуг-Хем был прекрасен. Он зеркально струился и, казалось, пел тихую вечернюю песнь... На волнах играли краски заката. То и дело они смывались набегающей рябью и вновь оживали.

Эрес пошел вдоль берега, размышляя о прошедшем дне. Смешливая Бичииней, сдержанная, рассудительная Долаана и богатырша Тос-Танма... Они ему по душе, и это уже было много для новичка. Как-то сложится дальше?

Долго бродил он по песчаным отмелям Улуг-Хема, пока вконец не доняли комары. Вернулся, когда все спали. Он не прошел в горницу, где стояла кровать, а лег в сенях, подстелив охапку соломы.

Утром по дороге на ток он почувствовал необыкновенную легкость. Всем своим существом Эрес впитывал пряный живительный воздух полей. Тугой, рвущийся с гор ветер забивал дыхание. Ощущение легкости не проходило. Он даже остановился, прислушиваясь к самому себе, и вдруг понял: то, что мучило его последние дни — ревность, горечь измены, — ушло, будто выдернули наконец наболевший зуб.

...Девушки уже были на местах. По тому, как весело они ответили на приветствие, Эрес понял, что они уже не считают его чужаком. И от этого на душе стало еще светлей. Ему захотелось сделать для этих работящих девчонок что-нибудь хорошее.

В самом дальнем углу навеса стояла еще одна веялка, и он подумал, что было бы неплохо ее восстановить. Правда, на двух веялках работать хлопотнее, но ведь время дорого. К тому же в глубине души он надеялся расположить к себе председателя колхоза, сломить его недоверчивость. Сидят себе в конторе, покуривают, а дела в колхозе пусть себе идут ни шатко ни валко, как в старые времена, в полудреме. Эрес вспомнил: «Долаана — действительно огонь, только не надо его раздувать, и он погаснет». Ишь как!.. Припомнил он взгляд Кончука, как бы невзначай брошенный на говорившего, — в нем было одобрение. Эрес окончательно понял, что его приняли без особого восторга. Хотя и посетовали на то, что молодежь не задерживается в селе, спровадили на ток, надеясь, что он опростоволосится. Он поймал себя на мысли, что просто злится и все преувеличивает. Может быть, потому, что в глубине души недоволен своей неопределенной должностью. Один — среди женщин. И он все-таки наладит эту чертову веялку. К тому же она с электрическим приводом, а значит, намного мощнее первой.